можно было бы руководствоваться в строительстве, подготовке и использовании вооруженных сил во время войны.
М.В. Фрунзе говорил, что политическая сторона доктрины царской армии «…сводилась к триединой идее – православия, самодержавия и народности, – вбивавшейся в головы молодых солдат на уроках знаменитой словесности. Что же касается военно-технической части ее, то она в наших руководящих наставлениях являлась простым заимствованием у иностранных оригиналов, большей частью лишь в ухудшенном издании; но и в этом своем виде доктрина являлась мертворожденным детищем наших немногочисленных военных теоретиков, оставаясь чуждой не только всей массе рядового командного состава, но и ее высшим руководителям» [59].
Среди офицерского состава царской армии были приверженцы авантюристических взглядов Шлиффена, Фоша, сторонники схоластических принципов Леера («академисты»), последователи Драгомирова («русская школа») и др.
На флоте положение с теоретическим обоснованием способов ведения войны на море было аналогично положению в армии. Характеристика, данная М.В. Фрунзе доктрине царской армии, целиком относится и к флоту. Часть офицеров царского флота разделяла реакционную теорию Мэхэна и Кэломба, которую усиленно насаждал в России профессор Кладо.
Теория Мэхэна и Коломба в истолковании Кладо применительно к условиям русского флота выглядела еще более уродливо, чем у себя на родине. Может быть, поэтому Кладо в своих работах, как правило, не касался задач русского флота и способов решения их; для работ Кладо очень характерен отрыв теории от практики.
Морской Генеральный штаб, созданный в 1906 г. и укомплектованный наиболее реакционными офицерами, стоял на позиции теории Мэхэна и Коломба.
Незначительная группа офицеров в русском флоте проповедовала другую крайность по сравнению с теорией Мэхэна и Коломба, – также ненаучную и вредную. Преувеличивая значение минно-торпедного оружия в Русско-японской войне и его возможности в будущем, представители этой группы выступали против строительства больших кораблей. Они доказывали, что вследствие появления подводных лодок, миноносцев, минных заградителей линейные корабли утратили свое значение.
Разброд в области военной теории, который царил в России накануне Первой мировой войны, объяснялся в первую очередь гнилостью царизма. Царское самодержавие, находившееся в экономической и идеологической зависимости от англо-французских империалистов, не смогло выработать в государстве единую точку зрения на строительство и подготовку вооруженных сил, на характер стоявших перед государством военных задач и методы их решения.
Теории, существовавшие накануне Первой мировой войны в царской армии и флоте, были чужды основной массе офицерского состава; большая часть офицеров армии и флота не занималась общими проблемами ведения войны.
Однако среди офицерского состава русской армии и флота было немало людей, правильно понимавших опыт минувших войн, в том числе и опыт Русско-японской войны, в которой многие из них лично участвовали. Не находясь в плену у иностранных теорий, они более трезво, чем оторванные от жизни теоретики, смотрели на задачи армии и флота и способы их решения. Это были передовые офицеры своего времени; благодаря их практической деятельности русская армия и флот в ряде вопросов военного и военно-морского искусства стояли на первом месте в мире.
Передовые представители русского флота, руководствовавшиеся не иностранными авторитетами, а наследием выдающихся отечественных флотоводцев – Ушакова, Нахимова, Макарова, добились больших успехов как в области развития средств борьбы на море, так и в разработке методов их использования.
К числу достижений в области развития боевых средств в русском флоте накануне Первой мировой войны необходимо отнести создание лучших в мире 305-мм артиллерийских орудий с длиной ствола в 52 калибра, торпед образца 1912 г. и трехтрубных торпедных аппаратов, мин образцов 1908, 1912 гг. и мин типа «Рыбка».
Передовая русская кораблестроительная наука, созданная выдающимся ученым А.Н. Крыловым, обеспечила России постройку лучших в мире линейных кораблей типа «Севастополь», эскадренных миноносцев типа «Новик», подводных лодок типа «Барс».
Русскому флоту принадлежит первенство в разработке и практическом осуществлении идеи создания гидроавиации и авианосных кораблей.
B области разработки методов использования морских сил и способов их действий накануне Первой мировой войны большое значение имели труды и практический опыт адмирала Макарова. В России более правильно, чем на Западе, понимали роль флота в войне. Поэтому, несмотря на наличие в Морском Генеральном штабе сторонников теорий Мэхэна и Коломба, рассматривавших флот в отрыве от армии, Балтийскому флоту в Первой мировой войне была поставлена главная задача – содействовать армии в обороне Петрограда, а одной из основных задач Черноморского флота являлось содействие войскам Кавказского фронта.
В русском флоте возникла передовая идея создания на морском театре глубокой обороны, состоящей из укрепленных районов и минно-артиллерийских позиций. В связи с этим были разработаны основы теории боя на заранее оборудованной позиции в прибрежном районе с привлечением разнородных сил и средств флота. Следуя не линейной тактике, господствовавшей во флотах других государств, а взглядам адмирала Макарова, русские морские офицеры более правильно поняли сущность морского боя В разработках основ боя на минно-артиллерийской позиции уже выдвигались идеи нанесения предварительных ударов, главного удара, развития успеха, организации тактического взаимодействия разнородных сил и средств как в главном ударе, так и во вспомогательных; при этом считалась целесообразной и возможной организация тактического взаимодействия подводных лодок с надводными кораблями.
В русском флоте впервые в истории была создана на научной основе теория артиллерийской и торпедной стрельбы, разработаны лучшие способы использования минного оружия. Научной базой для теории стрельбы явилась теория вероятностей, созданная выдающимися русскими математиками – Чебышевым. Марковым, Ляпуновым, Колмогоровым и др.
Научная разработка теории стрельбы позволила создать наиболее совершенные правила артиллерийской и торпедной стрельбы.
Правила артиллерийской стрельбы, принятые в русском флоте в 1909 г., содержали два способа поражения цели: струей и завесой. Русские правила артиллерийской стрельбы в 1913 г., к началу войны, были наиболее современными и научно обоснованными во всем мире. Русский народ по праву может гордиться тем, что его флот продиктовал правила артиллерийской стрельбы всем флотам мира.
Русскому флоту принадлежит первенство и в разработке правил торпедной стрельбы. После постройки в 1912 г. на Путиловском заводе трехтрубного торпедного аппарата с растворяющимися трубами группа офицеров во главе с H.Н. Азаровым разработала правила стрельбы по площади, которая стала основным методом торпедной стрельбы в русском флоте. Иностранные флоты перешли к стрельбе по площади только накануне Второй мировой войны.
Таким образом, в развитии русского военно-морского искусства, как и в развитии военного искусства, перед Первой мировой войной было две линии: одна официальная, реакционная, проводившаяся Морским Генеральным штабом и официальными теоретиками, и другая неофициальная, прогрессивная, являвшаяся продолжением развития русского военно-морского искусства, созданного Ушаковым, Нахимовым, Макаровым и др.
При изучении опыта Первой мировой войны надо различать эти две линии в русском военно-морском искусстве.
В условиях царского строя, когда все передовое и прогрессивное преследовалось, прогрессивное направление в русской военной и
