в том числе Китая. Очевидцам особенно запомнились министр национальной обороны Польши маршал (одновременно советский и польский) К. К. Рокоссовский и министр обороны Китайской Народной Республики Пэн Дэхуай.
Для гостей из стран соцсодружества и чиновников Министерства обороны СССР построили жилой городок в урочище Дурной Гай на правом берегу Самары, недалеко от впадения в нее реки Сорочки, – километрах в 18 от эпицентра. А вот министр обороны Н. А. Булганин, советское партийно-правительственное руководство и маршалы Советского Союза А. М. Василевский, И. С. Конев, Р. Я. Малиновский расположились на станции Тоцкой в трех специальных пассажирских составах. Булганин и Курчатов прибыли в Тоцкое вместе с первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым лишь за день до учений.
По свидетельству подполковника Н. В. Даниленко, Никита Сергеевич со свитой ходил по передней линии войск, представлял офицерам и солдатам академика И. В. Курчатова, а тот разъяснял, что за бомба будет взорвана, и «гарантировал безопасность для всех участников». Об этом вспоминает и Г. С. Якименко:
– Личному составу объяснили боевую задачу, старались все сделать для того, чтобы обошлось без человеческих жертв. Солдаты не подвели. Не было паники, дезертирства. Не растерялись и офицеры. Ну, правда, были и те, кто «закосить» пытался – в отпуск просился, вспоминал про больную родню. Но случаи единичные, по пальцам могу перечесть. Страха перед бомбой не было. Лишь неизвестность томила, ведь ничего же мы не знали о ее характере! У всех в глазах стоял немой вопрос: «Как эта чертова бомба себя поведет?» К счастью, приехал Курчатов. Я хорошо его помню – чернобородого, в синем элегантном костюме без орденов. Отвечал на наши вопросы. К нему, как к «автору», было их множество…
К тому времени, как отмечает генерал-полковник В. В. Коробушин, вокруг будущего эпицентра уже была установлена запретная зона радиусом восемь километров:
– За пять суток до начала учений все войска были выведены из запретной зоны. По периметру ее выставили охранение. С этого момента и в течение первых трех суток после взрыва допуск туда производился только через контрольно-пропускной пункт по специальным пропускам и жетонам. В приказе Г. Жукова говорилось: «В день учения с 5:00 до 9:00 запретить движение одиночных лиц и автомашин. Передвижение разрешить только в составе команд с ответственными офицерами. С 9:00 и до 11:00 всякое движение запретить… Вывод войск за пределы запретной зоны закончить к исходу 9 сентября и письменно донести мне. Все подготовленные укрытия и убежища, а также готовность средств связи к приему и передаче сигналов проверить специальными комиссиями и результаты оформить актами…»
Наконец настал вечер 13 сентября. В расположении войск прозвучала команда «отбой». Над опустевшими окрестными селами, жителей которых отправили под Бузулук, только сверчки перекликались мелкими трещотками. А немного подальше от той точки, которая завтра утром станет эпицентром, подоив коров, поужинав, укладывались спать мирные люди, большинство из которых никогда не видело войны. Они не знали, что именно завтра совсем недалеко от их дома случится маленькая атомная война с непредсказуемыми последствиями.
Сопротивление материала
Во второй раз я приехал в Тоцкий район в октябре 1989 года с целью вполне определенной – собрать свидетельства местных жителей об учениях 1954 года. Да, цензура их не пропустит, но ведь она не вечна… Несмотря на середину осени, погода стояла теплая, а в полдень так даже припекало, словно летом. «Вот такая же погода была в день взрыва», – вспоминали свидетели атомных учений, с которыми я встречался и в райцентре Тоцкое, и в военном городке Тоцкое-2.
Не сумел я заранее, до отъезда, созвониться с капитаном Абдулиным, тогдашним главным комсомольцем 27-й гвардейской мотострелковой дивизии. Это делалось через телефон оренбургской комендатуры, которая не спешила соединять гражданских, хотя бы и журналистов областной молодежки, с «Огоньком» (такой позывной был у дивизии). Поезд пришел на станцию Тоцкую к вечеру, и я, недолго думая, здесь же, возле покрашенного серебрянкой бюста Ленина на площади у вокзала, сел в автобус ЛАЗ, ехавший в военный городок. Там была гостиница КЭЧ, в которой я рассчитывал переночевать.
Конечно, автобус остановили возле контрольно-пропускного пункта при въезде в Тоцкое-2. Сейчас будут проверять документы, меня могут ссадить и отправить куда подальше. Но я к тому времени уже отслужил в армии и потому ясно видел, что проверять у пассажиров пропуска и паспорта со штампами о прописке в Тоцком-2 подтянутые и молодцеватые солдаты-«деды» отправили худосочного, «затянутого» (застегнутого на все крючки и пуговицы, с перетянутой ремнем осиной талией) «молодого». Да еще на ногах у него – теплой осенью – были валенки! Когда парень, который, судя по его виду, боялся собственной тени, проходил по автобусу мимо меня, я показал ему красные корочки редакционного удостоверения «Комсомольского племени». Он едва взглянул на них…
Так я беспрепятственно попал в военный городок, поселился в военной гостинице, выспался, а наутро встретился с капитаном Абдулиным и с теми жившими в Тоцком-2 и в райцентре очевидцами атомного взрыва, которых знал сам и которых мне порекомендовал комсомольский вожак. Их фамилии часто появляются на страницах этой книги: Н. Б. Курапов, И. Е. Кушайков, Ф. И. Колесов… Тогда и собрал материалы, которые легли в основу первых публикаций о Тоцком атомном взрыве, в которых все было названо своими именами: люди, местность, события.
В стране набирала обороты гласность, и каждая, даже самая закрытая структура, включая армию, была вынуждена если не распахнуть ворота настежь, то хотя бы форточку приоткрыть.
Сначала – вспышка ярче молнии. Свет – сильнее солнца. Те, кто вопреки запретам смотрел на огненный шар, лишились зрения на минуту-другую. Люди услышали страшный треск – громче грома, будто в небе руки великана рвали листовое железо. Земля качнулась, словно люлька.
В небо поднимался огромный огненный столб, его верхушка закручивалась в гигантский купол, переливавшийся всеми красками радуги. Исполинский атомный гриб стоял над тем местом, где всего несколько секунд назад шелестела дубовая роща, цвели полевые цветы, журчали родники, пели птицы.
Вскоре шляпка радиоактивного гриба оторвалась, превратившись в облако, и поплыла на северо-восток…
Так очень коротко, суммируя воспоминания многих очевидцев, можно описать Тоцкий атомный взрыв, произошедший в 9 часов 34 минуты 14 сентября 1954 года. А в шесть часов утра, за три с половиной часа до вспышки адского, самого ослепительного пламени, какое только видели в своей жизни свидетели Тоцкого взрыва, бомбардировщик Ту-4 с атомным устройством на борту взлетел с аэродрома, как сообщили офицерам, принимавшим участие в учениях, «южнее Тоцкого полигона».
Сегодня мы знаем, что Ту-4 с бомбой, которую ее создатели, ученые и конструкторы КБ-11 из Арзамаса-16 (теперь это снова город Саров), нарекли ласковым женским именем «Татьяна», поднялся с аэродрома НИИ Военно-воздушных сил в Ахтубинске Астраханской области. Он летел в сопровождении пяти истребителей и бомбардировщика Ил-28. Двенадцать членов экипажа бомбардировщика во главе с командиром подполковником В. Я. Кутырчевым видели, что очень близко справа и слева от их «Туполева» идут два истребителя МиГ-17, а позади – еще три. Они прекрасно знали, что истребители сзади – это охрана. А по бокам летят «контролеры» с полным боекомплектом, которые должны в случае отклонения Ту-4 с бомбой от намеченного маршрута (который проходил над городами и крупными поселками) дать его пилоту некоторое время для исправления ошибки, а если он не вернется на курс, то уничтожить самолет. Впрочем, это вряд ли могло понадобиться, потому что экипаж, по отзывам очевидцев, был подобран опытный и уже сбрасывал атомные бомбы на Семипалатинском полигоне.
Как известно, Ту-4 по прямому указанию Сталина был скопирован авиаконструктором А. Н. Туполевым с американской «суперкрепости» Б-29. Во время Второй мировой войны американцы бомбили Японию, вылетая со своих баз на тихоокеанских островах, но им не всегда хватало горючего, чтобы вернуться домой, и тогда они садились на аэродромах советского Дальнего Востока. Формально наши интернировали их, поскольку СССР и Япония не были в состоянии войны. Правда, после этого американских пилотов увозили в Ташкент и оттуда, дав им отдохнуть, устраивали «побег» в Иран. А вот некоторые их самолеты оставались в Советском
