С помощью членов Кембриджской агентурной сети Кима Филби, Энтони Бланта и Джона Кернкросса советским спецслужбам было известно все то, что знали и думали об организации Клатта СИС, МИ-5 и подразделения английской радиоразведки, то есть все то, что изложено выше и что осталось за пределами изложения. Безусловно, важность этих сведений в военное время трудно переоценить. Однако было бы неправильно считать, что они были решающими. 2-й спецотдел НКВД с осени 1941 года начал фиксировать работу радиостанции Клатта на линии связи София — Вена. В июле 1942 года советской дешифровальной службой был вскрыт шифр, которым пользовался Клатт. Это был «буквенный шифр сравнительно несложной системы». Было бы разумно предположить, что регулярное поступление уже дешифрованных англичанами сообщений Клатта способствовало раскрытию его шифра советскими дешифровальщиками. То же, вероятно, произошло, когда Клатт перешел на машинную систему шифрования. Но в любом случае советские спецслужбы были способны независимо от английской информации контролировать канал связи София — Вена и София — Будапешт.
Хотя советская разведка и контрразведка собирала информацию об организации Клатта через свои каналы в СССР, на Балканах и в Турции, тем не менее английские документальные сведения о персонале софийской Абверштелле не были лишними при установлении лиц, связанных с Клаттом. И все же наиболее достоверные и подробные оперативные данные о деятельности Клатта были получены военной контрразведкой СМЕРШ после вступления советских войск в Болгарию, Венгрию, Чехословакию, Австрию и Германию и ареста большого числа сотрудников Абвера. Объем полученной от них информации был столь велик, что ее обработка, проверка и анализ заняли более двух лет, прежде чем МГБ СССР смогла доложить Сталину разгадку «мистической» организации «Клатт — МАКС».
Первым и совершенно логичным шагом, который был предпринят НКВД по получении дешифрованных английских и своих собственных перехватов сообщений МАКСА, была их немедленная перепроверка. Ее результаты были неожиданными: лишь незначительное количество сведений, передаваемых МАКСОМ, соответствовало действительности. В разные периоды количество достоверной информации менялось, но даже первая проверка серии сообщений должна была снять напряжение, возникшее у советского командования в связи с угрозой нанесения ущерба военным операциям. Окончательный же анализ результатов радиоконтроля линий связи Клатта, который продолжался с середины 1942-го до января 1945 года, показал, что только 8 процентов переданных по ним сообщений об СССР были полностью или частично подтверждены проверкой.
Вторым шагом был контроль эфира. За весь период войны радиоконтрразведка не зафиксировала работы неизвестных ей станций или вообще каких-либо попыток выхода по радио как на Софию, так и на Болгарию в целом с территории Советского Союза. Ошибки здесь быть не могло, так как эффективность советской радиоконтрразведки в годы войны была подтверждена путем сверки ее данных о немецких агентурных радиостанциях и линиях связи с данными, полученными оперативным путем.
Эти два установленные факта позволяли сделать вывод о том, что «Клатт не мог получать свою информацию непосредственно из Советского Союза».
Оставалось, однако, еще несколько вопросов, в частности откуда все же поступала информация к Клатту, особенно те 8 процентов, которые оказались достоверными сообщениями, и кто был МАКС, если он вообще был? Ответу на эти вопросы посвящен 61-страничный «Меморандум по делу «КЛАТТ — МАКС», который фактически представляет собой подробный анализ показаний арестованных сотрудников Абвера и «бюро Клатта». На основе этого документа в июле 1947 года было подготовлено спецсообщение И.В. Сталину.
Авторы меморандума попытались прежде всего установить личность Клатта, чтобы понять, с кем им приходится иметь дело. Поскольку Клатт находился после войны под защитой американцев, все данные о нем основывались на показаниях его сотрудников, а также его второй (с 1928 г.) жены Герды Филиц. Было установлено, что настоящее имя Клатта — Рихард Каудер. Он родился в Вене в 1900 году в еврейской семье, но был крещен по католическому обряду и считал себя католиком. В 1928–1932 годах был агентом общества страхования жизни, затем управляющим имениями барона Тавоната. В 1938 году, после аншлюсса, опасаясь репрессий против евреев, эмигрировал из Австрии в Венгрию. В Венгрии его основными занятиями были мелкая спекуляция и торговля визами для евреев — эмигрантов из Австрии. В 1939 году был посажен в тюрьму «Шубхаус» в Будапеште за дачу взяток венгерским чиновникам.
До конца неясным для авторов меморандума остался вопрос о начале сотрудничества Клатта с немецкой разведкой. Начальник Абвер-Люфт генерал-лейтенант Пиккенброк показал, что летом 1941 года Клатт явился к руководителю Абверштелле-София и сказал, что имеет возможность поставлять разведывательную информацию, представляющую ценность для Германии, и в подтверждение своих слов показал несколько сообщений о ВВС Советской Армии. В то же время начальник отдела Абвер-3 генерал-лейтенант Бентивеньи утверждал, что Клатт был завербован в 1939 году в Будапеште референтом службы 3-Ф (контрразведка) Абверштелле-Вена Шмальшлегером и работал по выявлению курьерских связей польской разведки. В 1941 году переехал в Софию, где был передан На связь «КО-София».[12] Показания других свидетелей говорили о том, что Клатт был завербован в 1940 году в Вене подполковником Валь-Вельскирхом, который вызволил его из венской тюрьмы, где он отбывал наказание за валютные операции.
Временем прибытия Клатта в Софию можно считать приблизительно осень 1940 года. Это предположение основывается на том, что согласно официальной справке болгарской полиции ближайший сотрудник Клатта — Ланг прибыл в Софию 10 октября 1940 года. В Софии Каудер основал так называемое «бюро Клатта», которое его бывшие сотрудники именовали органом немецкой разведки, подчинявшимся непосредственно Абверштелле-Вена. «Существование «бюро Клатта» в Софии с точки зрения организации и структуры органов Абвера, — пишут авторы меморандума, — совершенно непонятно, почему и нельзя определить, являлось ли оно вообще органом германской разведки». Официальным органом Абвера в Софии была сначала «КО-София», преобразованная затем в Абверштелле-София, во главе с подполковником Отто Вагнером (псевдоним — доктор Делиус). «Клатт не только не подчинялся Делиусу и никак не был связан с ним по работе, но даже конспирировал ее от Делиуса, — говорится в меморандуме. — Они враждовали между собой и конкурировали. Делиус не оказывал Клатту никакой поддержки, не имел с ним ничего общего, старался скомпрометировать его и выжить из Софии. Клатт, в свою очередь, предупреждал своих сотрудников, чтобы они не общались с немцами, так как Делиус ведет наблюдение за ними».
Осенью 1943 года «бюро Клатта» было переведено в Будапешт, скорее всего не без усилий доктора Делиуса. В Софии осталась небольшая радиорезидентура, которой Клатт руководил, периодически приезжая из Венгрии. В бытность свою в Будапеште «бюро Клатта» являлось уже официальным органом Абвера и именовалось «Люфтмельдекопф, Зюйд-ост». Какой-либо оперативной работы Клатт не вел. Основой его разведывательной деятельности служили радиостанции, которые принимали и передавали радиограммы, причем донесения поступали по радио только из Стамбула. По показаниям сотрудников «бюро Клатта», им, по существу, было нечего делать. Получив разведывательные данные, Клатт лично их обрабатывал, затем передавал шифровальщикам для зашифровки, откуда они поступали к радистам для передачи на радиостанцию Абвера «Вера» в Вене.
В этом и заключалась вся работа разведоргана Клатта. Клатт же, желая создать видимость бурной деятельности своего бюро, набрал большой штат, имел много автомашин, устанавливал радиостанции, которые не функционировали, и делал много других, по существу ненужных, вещей. Все это было ему необходимо для сокрытия фактического обмана Абвера.
Откуда же, из каких источников получал Клатт готовые разведданные? Ответ на этот вопрос проясняет ситуацию, и становится понятно, почему только 8 процентов переданной им информации об СССР соответствовали действительности, а 92 процента ничего общего с ней не имели. «По показаниям самого Клатта, — сообщил сотрудник Абвера Клаузнитцер, допрашивавший его в начале 1945 года, — разведывательные сведения он получал в основном их трех источников: от «Виго», он же доктор Вилли ГЕТЦ, из Стамбула; от его радиста ДАЛИСМЕ Арнольда из Анкары; от Ира, он же ЛАНГ».
Главным и, пожалуй, единственным источником сведений о Советской Армии был Ланг Илья Федорович, он же Ира Лонгин Федорович, офицер царской армии, эмигрировавший из России в 1920 году. Он был тесно связан с другим видным белоэмигрантом — генералом Туркулом, который, по данным ОГПУ и НКВД, сотрудничал с немецкой и японской разведками еще с 30-х годов. Известные НКВД попытки Туркула еще в 1937 году вывести в Советскую Россию агентов закончились неудачей.
