Барышню удивляла целомудренность этого мужчины. «Странно, — говорила она, — у нас все флиртуют напропалую, а этот ни с кем не заигрывает и даже не делает девушкам комплиментов. Тут что-то не так» В женской части группы началась дискуссия. Некоторые дамы высказывали предположение, что артист этот подозрительной ориентации. Другие защищали его мужскую честь, говорили, что парень просто любит жену, и хранит ей верность. Наконец, спорщицы решили, что ориентацию «объекта» надо установить опытным путем. Той, что соблазнит его первой, должен был достаться ящик хорошего вина. За «монахом» началась настоящая охота. И однажды наша костюмерша, загадочно улыбаясь, сказала: «Ну, что, ребята, скидывайтесь на приз. Я точно знаю — он не „голубой“!..»
Как-то раз Анатолий Дмитриевич Папанов, исполнявший в фильме главную роль, обратился ко мне с просьбой:
— Александр Борисович, вы, конечно, знаете, как трудно выехать за границу, а я получил приглашение в Америку на фестиваль русского кино. Без вашего согласия не могу уехать и поэтому прошу отпустить меня со съемок на две недели.
— Конечно. Ради вас — все что угодно. Построим график так, чтобы могли поехать.
А надо понимать, что в 1978 году поездка в Штаты была для советских людей все равно что полет на Луну. Примерно через неделю Папанов опять подходит и, загадочно улыбаясь, говорит:
— Александр Борисович, я вам расскажу очень любопытную историю про вашу жену!
— Ну-ну, интересно послушать, — отвечаю.
— Из-за Пугачевой мне чуть не прикрыли поездку в Америку.
— Что?! Не может быть…
— Ну, вы же знаете, у Аллы острый язычок…
И рассказывает такую историю. Тогда перед зарубежными поездками все проходили через комиссию райкома партии. Папанова и Пугачеву «проверяли» в одном и том же райкоме — Фрунзенском. Алла посетила его чуть раньше. Она ехала от Гостелерадио СССР в Сопот на музыкальный конкурс «Интервидения» — уже как утвержденная исполнительница — и поэтому чувствовала себя уверенно.
А ветераны партии, сидевшие в комиссии, по привычке стали задавать идиотские вопросы. Какой-то маразматик решил выпендриться и спросил, какие оперы написал Бетховен. На что артистка, понимавшая, что вопрос с ее отправкой на конкурс решен на другом уровне, заявила: «Я окончила музыкальное училище и знаю, что Бетховен написал. Но вам скажу это только тогда, когда вы перечислите все оперы, какие написал Россини! Нечего мне тут экзамен устраивать!»
— После этого, — жаловался Папанов, — они озверели и начали мордовать всех деятелей искусства. Меня просто достали вопросами: «Кто является генеральным секретарем компартии Уругвая?» и «Сколько месяцев провела в тюрьме Анджела Дэвис?» Я долго напрягал память, краснел, бледнел, а потом взмолился: «Товарищи, родные, пощадите! За что меня так?»
Только после этого отчаянного призыва кандидатура Народного артиста СССР на выезд в Америку была одобрена. Очевидно, на присутствующих произвел впечатление голос Волка из любимого мультика «Ну, погоди!»
Про райкомовские комиссии тогда даже анекдоты сочиняли. Например такой. «Мужик едет в ГДР в турпоездку. Перед собеседованием в райкоме друзья ему советуют: „Обязательно сделай шпаргалку. Там спросят, кто секретарь гэдээровской компартии, ты и облажаешься. Его имя и фамилию запомнить невозможно — Эрих Хонеккер“. Чувак послушался и сделал надпись на подошве ботинка — „Хонеккер“. Приходит в райком, его спрашивают:
— Скажите-ка нам, дорогой товарищ, кто генеральный секретарь Социалистической единой партии Германии?
— Это я знаю, — улыбается незадачливый турист. Закидывает ногу на ногу, смотрит на подошву ботинка и читает вслух: „Саламандер“!»
Глава тридцать первая
«Пена» и её герои
Перед съемкой эпизода в Коломенском я заказал в гараже игрового транспорта «Мосфильма» красивые иностранные машины. Реквизиторы мне ответили:
— Ничего нет, лето, все машины в экспедициях. Мы такого не учли. Это сейчас девять из десяти машин на улицах — иномарки. А тогда на всю Москву было штук десять. Но я стоял на своем:
— Ищите в частном секторе. Предлагайте любые деньги.
А сам думаю: «Что же делать? Не на „Жигулях“ же звезды должны разъезжать. А то получится не парафраз „Сладкой жизни“, а жалкая пародия».
И вот, за несколько часов до ночной съемки еду по Садовому кольцу, чтобы передохнуть, и на выезде из тоннеля под Маяковкой вижу впереди огромный золотой кабриолет! Да еще с московскими номерами! Там сидит какой-то парень. Начинаю ему махать, прошу остановиться. Он с недоумением на меня смотрит и едет дальше. Я кричу: «Да стой же, стой!» Обгоняю, подрезаю, и он, в конце концов, останавливается. Выхожу и спрашиваю:
— Это ваша машина?
— Моя.
— Я режиссер «Мосфильма», у меня сегодня ночью снимаются важный эпизод. И нам позарез нужна автомашина такая, как ваша. Я вас прошу приехать на съемку в Коломенское, заплачу пятьдесят рублей.
Тогда это были хорошие деньги за день работы. А он смотрит на меня как-то странно. И говорит:
— А вы что, меня не знаете?
— Простите, нет. А вы откуда?
— Я — Борис Буряце. Солист Большого театра. А вы мне пятьдесят рублей предлагаете.
И уезжает. А я остаюсь в недоумении. Что за солист? Почему я его не знаю? Вид смазливый, весь на понтах. Яркая рубашка, золотая цепь на волосатой груди. Дикий апломб. Я позвонил знающим людям, спросил, что за тип с золотыми зубами рассекает по Москве в золотом кабриолете. Выяснилось, что это любовник Гали Брежневой. Галина Леонидовна и пристроила его в Большой театр. Впоследствии он оказался замешан в бриллиантовых аферах, получил пять лет лагерей и рано умер.
Это был просто живой персонаж из сатирического фильма про закулисную Москву, который я снимал. Я был очень рад этой встрече. Она подтверждала правдивость моей картины.
Еще одна удивительная встреча с другим «героем» прямо из моего фильма произошла в нашей квартире на Тверской, где сейчас Кристина живет. Это был особый дом, часть квартир КГБ использовал как служебные, а в остальных жили дипломаты, ученые, знаменитые артисты и режиссеры. Внизу сидела охрана, которая чужих не пропускала.
И вдруг раздается звонок в дверь. Я подумал — кто-то из соседей. Открываю, стоит человек с большой коробкой, солидный, отменно одетый.
— Здесь живет Алла Борисовна? Можно ее видеть?
— К сожалению, она на гастролях.
— Очень жалко. У меня для вашей семьи есть подарок.
И протягивает коробку. А там — очень модный тогда, оригинальный напольный светильник в форме большого белого шара.
— Это я купил во Франции, — небрежно произносит гость.
— Спасибо, — благодарю. — Проходите. Может, чаю?
— Да нет. Я, с вашего позволения, еще раз зайду, когда будет Алла Борисовна. Вы мне позвоните. Вот визитка.
Читаю имя на визитке «Юрий Соколов». Я такого не знаю и спрашиваю:
— А вы кто?
Он на меня смотрит как на сумасшедшего и говорит медленно и раздельно, почти по слогам:
— Я — хозяин улицы Горького.
Это был знаменитый директор «Елисеевского» гастронома. Через несколько лет его судили и расстреляли. Но тогда он нам помог — «прикрепил» к своему лучшему продовольственному магазину страны. Там мы «отоваривались» хорошими продуктами. А одежду и обувь доставал нам один знакомый, имевший доступ в валютные магазины «Березка». У него было огромное количество так называемых чеков Внешпосылторга, заменявших в этих торговых точках деньги.
Мы с Аллой из осторожности сами с чеками не «светились». Заходили в магазин, выбирали вещи, а наш знакомый уже их оплачивал. Мы с ним рассчитывались рублями по спекулятивному курсу. Однажды я не выдержал и спросил, откуда у него чеки, чем он занимается. «Я кинорежиссер, — заявил он. — Снимаю рекламу для западных фирм. Отсюда и валюта». Я выслушал это с сомнением, а потом случайно узнал, что ловкач работал дворником в английском посольстве!
Про дефицит в фильме «Пена» тоже шла речь. У героя Папанова, крупного функционера, на подхвате был специальный «нужный» человек, или «нужник». Он доставал любые, не предназначенные тогда для простых смертных товары: чешский хрусталь, югославские дубленки, немецкую обувь и даже американскую пепси-колу!
Его блистательно играл Ролан Быков. Как раз накануне премьеры ему исполнилось пятьдесят лет. И никто: ни Союз кинематографистов, ни Госкино СССР — не удосужился хоть как-то отметить юбилей этого великого артиста.
Я очень любил Быкова, он снимался в моих картинах, и решил посвятить премьеру «Пены» ему. Произнес в его честь искреннюю речь. Мы купили огромный букет роз, и Алла вынесла их на сцену. Зал встал и наградил Ролана овацией. Он этого просто не ожидал.
И Быков, и Папанов, и Куравлев остро и зло играли узнаваемых персонажей «эпохи развитого социализма». Нам удалось снять злободневную сатирическую комедию, которую без прикрытия Сергея Михалкова никогда бы не выпустили на советский экран.
