Хенкель (задумчиво). Может быть, вы и правы, фрау Эрна. Рвение Вендланда за последнее время… как бы это сказать?., несколько поостыло.
Фрау Эрна. Если оно вообще было жарким.
Шмит-Нейсс. Что ты болтаешь, Эрна! Кадровый офицер не может сейчас иметь двух мнений.
Фрау Эрна. Вендланд такой же «кадровый офицер», как ты кадровый демократ.
Шмит-Нейсс. Позволь, но разве же он не стоял навытяжку перед Гинденбургом даже тогда… тогда… когда мы подумывали, не голосовать ли нам за социал-демократов?
Фрау Эрна. А разве ты забыл, что те в это время устроили с Гинденбургом?
Хенкель. И не только это! Раньше он по-другому представлял себе положение вещей; к тому же он слишком образованный человек, чтобы поверить в эти бредни о фон Рате и евреях…
Шмит-Нейсс (перебивает его, нервно). Пожалуйста, милый профессор, оставим в покое политику. Скажите нам лучше: какие ноты вы принесли?
Хенкель. Да, да, верно, наше трио… Да, я кое-что принес, немножко трудновато, зато хорошо: Сезар Франк.
Шмит-Нейсс (смущенно). Гм… Сезар Франк. И как раз сегодня вечером? В конце концов…
Хенкель (бьет себя по лбу). Ах, да! Тоже еврей! (Смеется.) Чуть что хорошее, сейчас же натыкаешься на еврея! (Звонят.)
Шмит-Нейсс. Без преувеличений вы обойтись не можете! Я только хотел сказать… уж не Вендланд ли?., что, право же, существует достаточно превосходных немецких произведений.
Явление 11-е Те же, Вендланд, Хильда, Мориц.Голос Хильды (в передней). Дядя Вендланд! Вот это приятно! (В открывающейся двери стоит Вендланд в форме, рядом с ним Мориц, сзади Хильда.)
Вендланд (Хильде). Добрый вечер, деточка! (Медлит в дверях.)
Хильда. Да, вы ведь еще не знакомы. Это Мориц Вейнберг, мой сосед и друг; а это дядя… то есть доктор Вендланд, друг моего отца.
Мужчины здороваются; Вендланд любезно уступает дорогу Морицу. Трое находящихся в комнате напряженно следят за этой сценой.
Вендланд (здоровается с Шмит-Нейссом и его женой; теперь видно, что он находится в состоянии одновременно возбужденном и неуверенном). Добрый вечер, добрый вечер! Я заставил вас ждать… Но… пришел я, собственно говоря, сказать, что сегодня не буду.
Хильда. А музыка?
Хенкель (почти одновременно с ней). Но почему же! Как так? Уж вас-то, надеюсь, не мобилизовали?
Вендланд. Меня — нет… то есть мы должны быть наготове. (Указывает на свою форму.) Вы же видите.
Фрау Эрна. И вы, правда, хотите уйти?
Вендланд (неуверенно). Ну… пожалуй, еще не сейчас. Мне надо… (Смотрит на часы.) У меня еще есть полтора часа, следовательно… (Он кладет фуражку на стол.)
Хенкель. Прежде всего садитесь, доктор. У вас весьма усталый вид. (Усаживает Вендланда в кресло, остальные тоже садятся. Мориц стоит-за стулом Хильды.)
Шмит-Нейсс (хочет сесть, но, передумав, подходит к роялю). Итак, мы все в сборе. Если разрешите…
Вендланд. Немножко отдохнуть — большое удовольствие!
Хенкель. А немножко хорошей музыки…
Шмит-Нейсс. Да, это правда! И если из нашего трио сегодня ничего не выйдет, то музицировать мы все-таки будем.
Хильда (зло). Хотя бы для того, чтобы вдохновить дядю Вендланда на новые подвиги.
Шмит-Нейсс (не уловив иронии). Правильно! А у меня для вас приготовлен сюрприз. Превосходная старая, немецкая музыка! Вот! (Поднимает тетрадь.) «Магнификат» Баха.
Вендланд. О, теперь я еще охотнее застряну здесь! Этого я, кажется, с детства не слушал.
Шмит-Нейсс (садится за рояль). К сожалению, мне удалось достать только оркестровую партитуру. Ах, до чего великолепно это вступление! (Пробует сыграть оркестровую партию вступительного хора, но у него ничего не выходит; пока он бренчал, Мориц тихо подошел к роялю и, читая ноты, остановился за его спиной.)
Хенкель (добродушно). Ну, мастер, то, что у вас получается, звучит не слишком «великолепно».
(В дверях появляется Минна и делает знаки фрау Эрне; та встает и выходит.)
Явление 12-е Те же, без фрау Эрны.Шмит-Нейсс (продолжает бренчать, ворчливо). Не всякий умеет играть по партитуре.
Хильда (громко, почти дерзко). Дай попробовать Морицу, папа! Он наверное сумеет!
Вендланд. Да, я бы предпочел послушать Баха в хорошем исполнении. Если герр… герр… простите, как вас величать?
Шмит-Нейсс (быстро). Это неважно…
Хильда (в тоне предыдущей реплики, почти одновременно с отцом). Его зовут Вейнберг, дядя Вендланд, Мориц Вейнберг.
Вендланд и Хенкель (одновременно). Просим, просим, герр Вейнберг.
Шмит-Нейсс (нервно оглядываясь на Морица). Раз все просят… может быть, вы попробуете?
Мориц (молча садится за рояль, несколько секунд вглядывается в ноты и начинает играть. Сильное, превосходное исполнение. Все благоговейно слушают; окончив оркестровое вступление, Мориц прерывает игру).
Хенкель (горячо). Бог ты мой! Это действительно великолепная музыка!
Шмит-Нейсс. Видите? Что я говорил? Истинно немецкое искусство!
Мориц (в это время, улыбаясь, перелистывал ноты; начинает играть вступление к «Deposuit». Хильда встала за его стулом и напевает сольную партию. Вендланд тоже поднялся с места).
Вендланд (когда Мориц прервал игру). Да, это истинная старая немецкая культура; каждый звук, каждое слово — кусок Германии; и замечательно сыграно, герр Вейнберг. А какой тут текст?
Хильда (горячо). Латинский, дядя! Но есть и перевод. (Читает с нарочитой медлительностью.)
Он свергает властителей с престола
И возносит униженных и порабощенных…
Вендланд (нервно). Что? Что?
Шмит-Нейсс (жестами объясняет Хильде ее «faux pas»; Мориц улыбается).
Хенкель (с притворной наивностью, сухо). Текст истинно немецкий, что и говорить.
Вендланд (который, стоя рядом с Хильдой, смотрел в текст, отходит). Так, так…
Маленькая пауза, во время которой с улицы доносится сначала чуть слышный, затем все более явственный шум.
Явление 13-е Те же, фрау Эрна.Фрау Эрна (прерывая напряженную тишину, возбужденно). Вы бросили играть? Вы тоже слышали?
Шмит-Нейсс (вскакивая). Что? Что слышали?
Хильда. Тише! Не шумите! (Прислушивается к шуму за окном.)
Фрау Эрна (намеренно громко). Минна, наша горничная, только что вернулась — принесла вам пиво, профессор! Она говорит, что в городе настоящий ад! На Хеймаркте уже горит! А какая-то банда направляется сюда!
Хильда. На Хеймаркте?
Вендланд (встает). Там, где синагога? Банда? Банда идет сюда? Тогда я должен…
Хенкель. Но, господа, друзья мои, нам-то до этого какое дело? Кто нам может помешать заниматься нашей «истинно немецкой» музыкой? Пожалуйста, продолжайте, герр Вейнберг. А ты, Хильда, хотя ты и не певица для ораторий… Итак, фрау Эрна… (Все снова садятся, но спокойствие — наигранное; действительно спокоен только Мориц, который снова начинает играть. Но звуки рояля не могут заглушить уличного шума.)
Мориц (кивком головы дает Хильде знак к вступлению).
Хильда (поет громко, ясно произнося слова текста).
Он вознесет народ Израиля
И посрамит врагов его!..
(В эту же минуту шум погрома, доносящийся с улицы, врывается в комнату. Вой, свист, выкрики «Хепп-хепп!» «Израиль!» «Долой евреев!» Музыка и шум смешиваются. Следующие реплики — почти одновременно.)
Фрау Эрна. Хильда, Мориц, да погодите же!
Вендланд. Господи! Какой ужас! (Хватает свою фуражку.)
Хенкель. Улица ворвалась в искусство, ничего, кроме черепков, не останется.
Шмит-Нейсс (срывается с места и гасит свет. В окне отсвет пожара. Мориц встает и подходит к окну).
Фрау Эрна. Карл! Что за глупости! (Быстро зажигает свет. В ту же минуту в боковое окно влетает камень.)
Шмит-Нейсс (бросается к окну и отталкивает Морица). Вы что — с ума сошли? (Пока Хильда ведет Морица в комнату, Шмит-Нейсс торопливо задергивает портьеры и придвигает к окну ширму. Уличный шум, после нескольких громких командных выкриков, утихает; наступает полная тишина.)
Хенкель (снова пробует внести спокойствие, заставляет всех сесть). Видите? Что я говорил? (Берет фуражку из рук Вендланда.) Садитесь. Мы-то ведь принадлежим искусству, а не улице, верно? (Садится сам.) Ну-с, герр Вейнберг… Нет, Хильда, не надо; хорошо будет и без пения.
