растеряно ответила Марьяша, а потом, опомнившись, крикнула: — А водка тебе зачем?!
— Валерьянку запить!
Мы тоже поплелись на кухню. Евпатий Гурьевич семенил за нами, не отставая.
— Только вот сдается мне, что они и втроем прийти могут! Тут оно как пойдёт! Посмотрит Морок, что и вас трое да возжелает с братом оскоромиться.
— Это еще что за брат с ним придет? — мы с Марьяной резко повернулись к нему.
— С Морозом, батюшка Морок заявиться может. С кем же еще? — удивился домовой. — Как раз и время зимнее, да и брат он ему родный… Точно явится!
— Зин, мне тоже налей! — мне в голову вдруг пришла одна идея, но правда я не знала некоторых подробностей. А точнее, какая нечисть пряталась среди местных аборигенов. — Евпатий Гурьевич, а кто в деревне еще живет кроме кикиморы?
— Дык, много кого… — домовой растопырил пальцы на левой руке и принялся загибать их. — Так. Агапа — кикимора, Лукьян — водяной, Евлампий — полевик, Злыдня имеется, колдун, ну и Шура — Яга.
— Тетя Шура Баба Яга?! — Марьяна недоверчиво смотрела на него. — Да ладно!
— Где же ее изба на курьих ножках? — язвительно поинтересовалась Зина. — Или врут сказки?
— Нет, не врут! Изба ее ноги под себя поджала от глаз любопытных спряталась! Чево туточки удивительного? — домовой старался заглянуть в холодильник, из которого она доставала колбасу и сыр.
— Может к ней пойти за помощью? — предложила я. — Все-таки она Ивану царевичу помогла…
— Кому? — Евпатий Гурьевич навострил уши. — Какому еще царевичу?
— В сказке так говорится! Напоила, накормила, спать уложила, а потом еще и клубочек-поводырек дала! — раздраженно ответила я. — Все это знают!
— Знают да не знают! Напоила! Такое было! И спать уложила с собой! Ух-ху-ха-ха! Царевич у нее до осени жил! Забыл, что спасать свою зазнобу ехал! Яга она такая! Говорят, у нее тайное зелье есть, от которого… — домовой склонился к нам и зашептал, периодически хихикая.
— Фу, гадость, какая! — Марьяша отпрянула от него. — И не стыдно такое говорить?!
— Чево стыдно-то? — Евпатий Гурьевич почесал живот. — Это жизня. Как нам велела матушка природа маханиями любовными заниматься, так, и делаем испокон веков.
Любовными маханиями никому из нас с незнакомыми мужиками заниматься не хотелось, поэтому времени мы терять не стали и пошли к Яге. Дождь с мокрым снегом летел прямо в лицо, на земле уже образовалась вязкая снежная каша, но нашего запала это сбить не могло. На кону стояла женская честь. Да и вообще, что это за доминантное поведение? Здесь всяким Морокам не «Пятьдесят оттенков серого» и подчиняться им никто не станет!
Марьяша заколотила кулаками в калитку тети Шуры и вскоре мы услышали, как хлопнула входная дверь.
— Кого это на ночь глядя принесло? — раздался ее недовольный голос. — Еще и в такую погоду!
— Я это! Марьяна! — крикнула подруга, зло топая ногой по заледеневшей лужице. — Разговор есть! Серьёзный!
Калитка со скрипом открылась, и тетя Шура удивленно поинтересовалась:
— Что случилось? Пожар что ли?
— Хуже. — Марьяша уперла руки в бока. — Так что, бабуля Ягуля, всей компанией нам рубаху подбросить решили? По-соседски подставить, так сказать? Не стыдно? А еще добренькой прикидывалась!
— Что? — глаза женщины испуганно забегали. — Не пойму о чем ты говоришь, деточка…
— Хватит уже! Нам все домовой рассказал! — оборвала ее Марьяна. — По вашей вине мы в историю влипли! А значит, вам нас и спасать!
— От кого спасать? — тетя Шура никак не могла взять в толк, что мы от нее хотим.
— От Морока! Хочет он со своим другом к нам заявиться! Надеюсь объяснять, зачем, не надо?! — подруга зло уставилась на нее. — Но я все же скажу! Маханиями любовными заняться желают!
— Не знаю я как от него избавиться! Никто не знает! — тетя Шура отмахнулась от нас. — Идите отсюда! Идите подобру-поздорову!
— Ах, так? — Зинка приподнялась на носочки и рявкнула, глядя через забор: — А ну-ка, избушка, повернись к лесу передом, а ко мне задом!
Раздался ужасный скрип, скрежет, дом тети Шуры затрясся, и она испуганно закричала:
— Стой избушка! Отставить!
Послышалось глухое уханье, и воцарилась тишина.
— У нас еще много неожиданностей припасено. — Зина многозначительно поиграла бровями. — Слава Богу, сказки в детстве мы читали. Так что, не будем усложнять, Яга?
— Ладно, входите! — фыркнула она, пропуская нас во двор. — Вот же зараза, этот колдун проклятый! Наделал делов! Все теперь страдают!
Она завела нашу троицу в дом, и мы изумленно застыли на пороге. Это была настоящая избушка бабы Яги! Как в сказке!
В углу стояли настоящие ступа и метла, в большой белёной печи с лежанкой, пылал жаркий огонь, на котором «пыхтели» закопченный чугунок и чайник. Рядом висели травки-муравки, мухоморы с поганками, а еще сухой мох в аккуратно сплетенной сетке. У печи расположилась лавочка с кринкой, в углу стол и четыре табурета. Полы застилали домотканые половики самых ярких цветов, добавляя яркости избушке.
— Ничего себе… — протянула Марьяша. — Я ведь была у вас, но здесь все было по-другому! Дом как дом, как у всех!
— Дак, скрыто все от глаз людских, — повторила Яга слова домового. — А сейчас чего уж…
Она махнула в сторону стола и сняла с огня чайник.
— Так есть способ от Морока избавиться? — нетерпеливо спросила я. — Или совсем ничего нельзя сделать?
— Один есть… — Яга поставила на стол варенье, мед и еще теплый хлеб. — Только он не простой. Даже страшный…
— Рассказывайте. — Зинка хлопнула ладошкой по столу. — Мы не из пугливых.
— Вам нужно в Навь попасть и взять оттуда волшебный перстенёк. Стоит повернуть его на пальце, как он исполняет самые разные желания. Он вас от Морока и избавит, — ответила Яга. — Только вот загвоздка есть. После смерти души переходят мост на реке Смородине. Зовут её ещё рекой Берёзиной, Пучай рекой или Огненной рекой. Но живой человек не может перейти мост через реку, разделяющую миры Яви и Нави…
— Неужели никак не попасть туда? — Марьяшин голос прозвучал немного испуганно.
— Есть волшебный перекресток, но тропинки к этому перекрёстку людям не ведомы. Но когда все двери меж мирами открыты, любой перекрёсток может стать тем волшебным местом, где расположен вход в Навь, — она подвинула к нам кружки с ароматным чаем. — Вот тогда можно попасть туда.
— Что же это за время? — я даже представить себе не могла, как мы отправимся в Навь. Это казалось какой-то шуткой. Но пора было уже понять и принять — все происходящее более чем серьезно.
— Кощеево время или зимнее солнцестояние. Ночь Чернобога.
— В этот день Морок
