Зашла речь о линиях электропередачи. По ним энергия КАТЭКа пойдет в другие районы страны.
— Сейчас высшее напряжение линий в Сибири — 500 киловатт, — говорил Олег Александрович. — Для того чтобы передать мощности только Шарыповской группы теплостанций, потребовалось бы около двадцати линий этого класса напряжений. А что произойдет, если по ним выдать мощности всех станции КАТЭКа?! Мы бы опутали этими линиями весь сибирский юг!
Значит, ратуя за линии электропередачи высоких и сверхвысоких напряжений порядка 1150 и 2250 киловатт, энергетик Олег Кучерявый думал не только об утечках энергии, об изоляторах совершенно нового типа, но и о земле — ее лесах, пашнях, реках. Им он не хотел нанести урона.
...И теперь, глядя на озеро с чудным названием Парное, где отсвечивало тревожно-закатное небо, я прокручивал в памяти все эти встречи. Понемногу смятение покидало меня. Жизнь не остановить. Уже с тех пор, как человек срубил первое дерево, он вступил с природой в трудные отношения, и нечего тосковать о необратимых временах. Мы же помалкиваем, когда садимся в самолет и проводим считанные часы в дороге, когда-то отнимавшей годы и месяцы. Мы же не задумываемся, что самолет — это металл, это энергия...
Могучий энергетический комплекс впишет свои краски в привычный сибирский пейзаж. В удалении от промышленных зон вырастут новые города с зонами отдыха, парками, пляжами, культурными центрами. Их образ уже рождается в арлитектурных мастерских. Обитатели этих городов, так же как и сами города, и гигантские электростанции, и вся эта земля будут работать на новый век.
Этот комплекс, только начинающий делать первые шаги, конечно же, не упоминался в планах ГОЭЛРО. «...В Сибири принимается во внимание только западная ее часть, те губернии и области, которые прилегают к Уралу», — говорилось в черновом варианте программы работ Государственной комиссии по электрификации России. Но Владимир Ильич Ленин перед словом «принимается» вставил коротенькое «пока». Всего лишь слово. Но этим «пока» он как бы бросил мысль в будущее — наше сегодня и наше завтра.
Евгений Федоровский
«Действуйте по обстановке...»
Cамолет слегка покачивало, словно он не мчался на высоте десяти тысяч метров, а плыл по морю, взбудораженному легкой зыбью. Мерно, убаюкивающе гудели турбореактивные двигатели. Десантники, привалившись к стенке, дремали. Лица их, однако, выглядели напряженными. Они крепко и бережно, точно младенцев, порученных их неусыпным заботам, прижимали к себе запасные парашюты, в которых при десантировании заключалась добавочная надежность. Какие-то короткие мгновения отделяли солдат от команды «Пошел!», когда придется нырнуть вниз, в неизвестность...
Сидевший неподалеку от люка старший лейтенант Владимир Просвирин поглядывал на часы. Сколько бы он ни прыгал, — а на счету у него, инструктора парашютного спорта, было уже семьдесят три прыжка — чувство новизны и необычности свободного полета не покидало офицера. Всякий раз хотелось испытать его вновь.
Взгляд снова невольно скользнул по циферблату. Скорей бы! Ожидание, особенно в последние мгновения перед выброской, утомляет. Время ползет, а мысли опережают его: что их ждет там, на земле?.. Ведь те ребята, что «играют» за «синих», тоже не лыком шиты и, конечно, сделают все, чтобы помешать группе захвата выполнить свою задачу. Рассчитывать следует лишь на внезапность. «Противнику» неизвестно место выброски десанта. Значит, есть возможность упредить его и приземлиться, не встретив огневого противодействия. А вот захватить стартовые позиции пусковых установок и уничтожить их без шума уже не удастся. Сквозь усиленное охранение скрытно подобраться к ним практически невозможно...
Короткие гудки сирены — сигнал «Приготовиться!» — вывели Просвирина из задумчивости. Он торопливо встал и шагнул ближе к люку. Солдаты, поправив лямки парашютов и выстроившись в затылок друг другу, нетерпеливо поглядывали на командира. Так же, как и ему, людям хотелось сейчас одного — действовать.
Дождавшись наконец вспышки зеленого света, он резко махнул рукой:
— Пошел!
Сам Просвирин, будучи выпускающим, прыгал последним. Наблюдая, как с интервалом в считанные доли секунды покидают самолет его разведчики, он испытывал удовлетворение. Ни суеты, ни спешки — все спокойны, сосредоточены. Так и должно быть! Ведь за полтора года, прошедших с тех пор, как он принял роту, было проведено множество тренировок, учений, стрельб... Только бы сегодня не подкачать...
Выглянув в люк, Просвирин увидел разбросанные по небу белые зонтики. Под каждым из них висела крохотная, будто игрушечная, фигурка солдата... Пора!
Рывка он не почувствовал, лишь заметил, что падение резко замедлилось. Значит, пошел вытяжной...
Просвирин огляделся. Неподалеку спускался его заместитель — старший лейтенант Александр Шапка. Его, крупного, длинноногого, трудно было не узнать. Шапка повернул к ротному круглое лицо и приветливо помахал рукой. Неторопливый, пожалуй, даже флегматичный, что было не совсем по душе импульсивному Просвирину. Шапка был незаменим в таких операциях, как сегодня. Там, где требовались не лихость и удаль, а выдержка и спокойствие, Просвирин неизменно посылал Александра и знал, что лучше никто сработать не сможет. В начале нынешнего учения он как раз и поручил старшему лейтенанту Шапке возглавить группу, предназначенную для налета на стартовые позиции ракетных установок «противника».
Земля быстро приближалась. Шапка свел ноги вместе, слегка согнул колени. Все это он проделал машинально — за шестьдесят прыжков привыкаешь действовать автоматически.
Шапка понимал, насколько сложна поставленная перед ним задача, но был приказ: «Действуйте по обстановке...» Объект охраняется, наверняка опутан колючей проволокой, утыкан минами. На каждом шагу часовые, патрули. Впрочем, доведись им охранять такой важный объект, они бы тоже глядели в оба.
Ротный ошибался, что Шапка не волнуется. Всем, конечно, хочется выработать способность сохранять полное хладнокровие в любых, даже самых рискованных ситуациях.
Но как удержать нервы в узде, когда от тебя во многом зависит, добьются люди успеха или потерпят неудачу. Тут хотя бы приучить себя внешне оставаться бесстрастным.
Они приземлились почти одновременно. Просвирин, быстро отстегнув парашют, повернулся к Шапке:
— Давай, Александр, действуй!
Тот издали махнул рукой: не беспокойтесь, мол, постараюсь.
Со всех сторон поля бежали приземлившиеся десантники.
Подскочил помощник Шапки младший сержант Пивень, с которым они вместе готовили группу к предстоящей операции. Владимир Пивень был заместителем командира взвода. Лучше его никто не умел выполнять десантные приемы. Да и стрелял он здорово: с первой очереди поражал любые цели. Невысокий, жилистый, поджарый, ничем особенно не примечательный, он и говорил-то негромким глуховатым голосом. Словно увещевал, а не приказывал. Но за внешней мягкостью крылась суровая требовательность. Сделав любое, пусть незначительное, замечание, он непременно проверял, как исправлена ошибка. И если уж не внял, пеняй на себя!
— Собирайте людей, Пивень, — распорядился старший лейтенант. — Да поживее. Время не терпит!
— Понятно, — отозвался заместитель командира взвода. — Мы мигом... Драгуцан, Кардияка — сюда!..
Находящиеся неподалеку солдаты мгновенно подскочили к нему. Оба плечистые, крепкие, они чем-то походили друг на друга. Только Сергей Драгуцан, как истый молдаванин, был черняв, а у львовянина Анатолия Кардияки шевелюра была похожа на копну сена.
— Где остальные? — спросил Пивень.
— Скоро будут. Чуть правее приземлились, — сообщил Драгуцан.
— Вон Коломийцев топает, — показал Кардияка.
— Курские не торопятся, — иронически заметил Драгуцан. — Вразвалочку поспешают.
Алексей Коломийцев был первогодком и долго не мог освоиться в коллективе; над ним немного подшучивали, но он был добродушен и от насмешников отбивался незлобиво. Парень не отличался подвижностью, зато все, что поручали, делал основательно. До призыва Алексей работал в Курской области трактористом и о своей профессии не без гордости говорил: механизатор широкого профиля.
— Все наши в сборе, товарищ старший лейтенант, — доложил Пивень. — Только подрывники... Ага, идут!..
К ним торопливо приближались несколько десантников с тяжелыми рюкзаками за спиной.
— Следуйте за нами, — распорядился Шапка. — Группу поведет младший сержант Пивень.
К югу от места приземления появились полоса лесопосадки и озерцо явно искусственного происхождения. Наискосок проходила дорога. «Противник» задействовал ее: колея была свеженакатанной.
