на работе. Вот. А Нафанюшка один дома страдает, стены грызет в припадках от скуки смертной.
– Наф, я же деньги зарабатываю. Жить нужно на что-то.
– Да, я знаю. Раньше мы вон веселились, нашли тайник. А теперь ты забросил меня. Андреюшко… я тебе не нужен? Скажи, а? – Нафаня шмыгнул носом и умильно заглянул мне в глаза.
– Дурилка, – я ласково улыбнулся и вновь взял домовенка на руки. – Бросишь тебя, как же. Ты же мой друг. И у меня есть для тебя небольшой подарок, хоть ты, балбес, постоянно меня доводишь до белого каления.
Дух вырвался из рук и глаза его алчно загорелись. Даже нечистая сила любит подарки. Что уж там. Я сходил в комнату и, вернувшись, протянул Нафане пакет с майкой. Развернув его, домовенок потрясенно замолчал. Волосатая губа предательски дрогнула и Нафаня заревел.
– Барин подарил Нафу рубашку. Нафаня любит барина, – быстро переодевшись, он бросил грязную майку в мусорное ведерко. Теперь на нем красовалась черная майка с цветным вокалистом любимых Каннибалов, который скалился и показывал язык. Один в один, как Нафаня. Дух спрыгнул с табуретки и достал из-за спины маленький сверток:
– Это тебе, барин. Ты… это… извиняй.
Я с любопытством развернул бумагу и увидел маленький рисунок, вправленный в рамочку. На рисунке был я, а рядом сам домовой, похожий на гремлина Гизмо из старого фильма. Ну а надпись невольно заставила улыбнуться, – «С празднекам Ондрей».
Забота друг о друге – лучшее лекарство от ссор. Особенно если твой друг – вредный домовой.
Глава седьмая. Панк, как образ жизни.
Представьте домового, упоенного лупящего панк-рок на электрогитаре, и поймете, что ожидает меня в моменты грусти от Нафани. Но не только это. Иногда он совершает невероятно глупые поступки…
Возвращаясь домой после тяжелого рабочего дня, я услышал еще у подъезда, как заливается свистом перегруза моя электрогитара. Нафаня! Зло хмыкнув, я пулей взлетел по лестнице, представляя, как намылю голову домовому. Открыв дверь в квартиру, меня чуть не снесло настолько энергичным панк роком, что волосы встали дыбом, а сердце ухнуло вниз. Из комнаты, в тон реву гитары, вторил визгливый голосок, выводящий адский кавер на песню Бригадного Подряда:
– Ааааа… Я хочу быть, как Грин Дэй!
Но не буду я Грин Дэем.
Ведь зовут меня Андрей,
Как же плохо быть Андреем!!!
Ворвавшись в комнату, я увидел, что Нафаня сидит на краешке дивана спиной к двери. На коленях маленького домового лежала моя электрогитара. Дух усердно лупил по струнам и, закрыв глаза в благоговейном экстазе, жег панк-рок.
– Нафаня! Зараза! Выруби немедленно! – завопил я, пытаясь переорать домового. Наф меня не слышал, но учитывая, какой у домового слух, я сильно сомневался в этом. Подбежав к комбику, я дернул шнур питания из розетки. Вой тут же прекратился, а домовой, тяжело дыша, смотрел на меня горящими глазами.
– Ты, блин, Хэммет недоделанный. Ты что себе позволяешь? Соседи-то думают, что я живу один. А тут концерт, аж стекла трясутся, – я зло покосился на домового, убирая гитару в чехол. Тот в ответ обиженно надул толстые губы.
– Не понимаешь ты суть панка, Андреюшко. Знаешь, кто ты? Ты обычный позёр. Моешься, чистенький весь. Без протеста, – закуривая «Беломор», пафосно изрек Нафаня. – Вот, что ты слушаешь? Зарубежку ятую. А нужно слушать Цоя, БГ, Наутилус. Классику… ай… ты что делаешь? Отпусти меня!
Зарычав, я схватил домового за шкирку и потащил в ванную. Нафаня упоенно царапался, кусался, ругался матом, периодически булькая, если вода попадала в рот. Я смеялся и раз за разом намыливал заросшего грязью домового.
– Позёр, значит? Сейчас и тебя искупаем, – приговаривал я, выдавливая на голову Нафане шампунь. – Чистим-чистим трубочиста.
– Аспид… буль… какой ты барин… блюб, хлюп… пф… уф, холоп… бульб… паску…пф… хватит… ульк… – вырывался домовой, но я держал крепко. Не хватало только забойного саундтрека.
Таковы водные процедуры, которые злой дух органически не переваривает. Суть купания Нафани сводится к тому, чтобы поймать ничего не ожидающего домового и как можно быстрее затащить его в ванную.
Я накинул на кипевшего яростью домовенка, полотенце. Нафаня позволил вытереть свою шерстку и даже облачился в свежую майку. Но придя на кухню, он закурил папироску и, повернувшись, несказанно удивил меня своей речью:
– Свиное рыло. Я устал терпеть твои выходки. Пусть ты загниешь от срама и мухи выпьют твой мозг. Я устал, и я ухожу. Куплю гитару и подамся в барды.
– Ой, дурилка, – я устало покачал головой. – Куда ты пойдешь? Тебя никто, кроме меня, не видит.
– Пусть, я сам покажусь им. Ты меня не остановишь, – буркнул Нафаня и, пошатнувшись, поплелся в комнату за вещами.
Вещей набралось на мою старую торбу. В ней лежал удивительный набор. Немного денег, моя расческа, две пачки папирос, майка с логотипом Каннибалов и початая бутылка виски из бара. Хмыкнув, я промолчал, с улыбкой наблюдая, как собирается домовенок. Пусть делает, что хочет, раз решил.
Нафаня хлопнув дверью и ушел, не попрощавшись. Я же стоял у окна и смотрел, как маленькая фигурка с торбочкой за спиной медленно топает к выходу из двора.
Сказать честно, я наконец-то выспался, убрался и отдохнул. Я ел спокойно ужин, не ожидая, что из отдушины вывалится пьяный Нафаня и начнет чудить. Снова начал приглашать друзей, не боясь, что в них полетят пивные бокалы из буфета. Я наслаждался свободой. Вечерами читал или смотрел телевизор, хохоча над любимыми комедиями. Слушал ту музыку, что нравилась мне. Я был хозяином. Наконец-то.
Однако, сам того не осознавая, я начал скучать. По вредному домовому, который неделю назад ушел из дома. Все чаще и чаще я вспоминал о Нафане. Вечерами, за просмотром телевизора, и днем, трудясь над проектами. Однако домовой не спешил в родные стены. Так прошла еще одна неделя.
Сидя как-то вечером и играя в приставку, я потягивал сок из стакана и изредка ругался на оппонентов, из-за которых моя команда постоянно проигрывала. Все было хорошо, пока не раздался громкий стук в дверь. Привычно хмыкнув, я поставил игру на паузу и пошел открывать. Угадайте, кого я увидел? Угадали.
На пороге стоял Нафаня в порванной майке и шмыгающий носом. Торбы не было, сам дух осунулся и похудел.
– Нафань. Ты чего так вырядился? Или ты панк стал практиковать, как образ жизни? – я уставился на него, скрестив руки на груди. Нафаня промолчал и ниже склонил грязную голову.
– Ладно, заходи. Только сначала купаться, – строго произнес я и показал пальцем в сторону ванной. К моему
