и животом, и дыханием немощен станет надолго».
— Вот так вот, — многозначительно заметил Ёган. — Меня сразу замутило, как только я него глянул. Прям в животе всё крутить начало…
— Помолчи, — сказал солдат. — Монах, читай дальше.
— «Ведьмин глаз, — продолжал Ипполит, — дан бесчестным женам сатаной, чтобы те могли с людьми сатанинское творить и в будущее глядеть. А коли добрый муж ведьмин глаз сыщет, и коли чтит он веру отцов наших, и в Господа непогрешимого верит, тот глаз он должен разбить, а осколки разбросать. Или коли боится он агрегата сатанинского, то пусть передаст он его какому отцу святому или какому воину доброму, который глаза того разбить не убоится».
Солдат оглядел всех, взял шар, закутал его в бархат и положил в ларец:
— В общем, не игрушка это, — сказал он. — Больше в него никто глядеть не будет.
А монах продолжил читать:
— «А создают сии агрегаты сатанинские люди — алхимики и ученые. А коли кто узнает о таком человеке, тот должен донести о нем какому отцу праведному или какому воину доброму».
Волков слушал его уже в пол-уха. Он думал о себе: «Что ж, не такой я и добрый муж, если сумел разглядеть в шаре бельмо ведьмы. Интересно, а как заглянуть в будущее? Как бы узнать, что будет?»
А монах все читал, и вскоре за столом стал собирать люд дворовый, робко садились с краешку, вставали за спину монаху, не галдели, вели себя чинно, слушали. Сидеть за столом с коннетаблем было почетно, и солдат никого не гнал. Он видел, что людям интересно слушать монаха, а монаху нравилось читать людям. И он продолжал и про ведьму, и про упырей, и про других тварей, пока, наконец, солдат не встал и не сказал:
— Ну, хватит. Ночь уже, иди спать. Может, завтра вечером монах вам еще почитает.
Он поставил ларец перед Ёганом, неси, мол. А сам стал переставлять больную ногу из-за лавки. И предложил монаху:
— Монах, можешь спать у меня.
Ипполит согласился с радостью, завернул книгу в дерюгу, побежал за Волковым.
— А где же он у нас спать будет? — не очень радовался Ёган. — Негде у нас спать.
— Придумай что-нибудь, — отвечал солдат.
А в покоях Волков с удовольствием завалился на свою роскошную перину и, пока Ёган стаскивал сапоги, спросил:
— Послушай, монах. А как через шар заглянуть в будущее? В книге не написано, наверное.
— Нет, господин, не написано. Все, что написано, я прочел.
— Да, жаль, что ведьма сдохла, — сказал солдат.
— Ведьма сдохла? — Спросил Ёган.
— Ведьма сдохла, когда? — Одновременно с ним спросил монах.
— Сегодня, укусила раскалённую кочергу, и сдохла.
— Как укусила? — Не верил Ёган. — Зачем?
— А вот так, — морщился солдат вспоминая событие, — от злобы вцепилась зубами, когда я ей к морде кочергу поднёс. Остатками зубов держала её пока не сдохла.
— Вот баба, — ужаснулся Ёган, — я эту сатанинскую бабу с детства боялся. Вот как сейчас помню, однажды…
— Да погоди ты, — перебил его Волков, — ты скажи, лучше, Брунхильда вчера приходила?
— А, ну да, была, вечером припёрлась вся из себя, прям такая, — он показал насколько Брунхильда была прекрасна, — да я сказал, что вы спите, что слабы после болезни.
— А она что?
— Так взбесилась, бранилась: мол, зря по грязи ходила платье пачкала. Я дал ей крейцер, из вашего кошеля, чтобы только не бранилась она и ушла. Может зря дал? Жалко деньгу.
— Да бог с ним с крейцером.
— Да нет, зря давал, она всё равно лаялась, ушла злая.
— На меня? — Улыбался солдат.
— На вас, на вас, а потом и на меня. — Говорил Ёган, сооружая постель монаху на полу.
Волков больше ничего не сказал, лежал в перине улыбался, нога не болела, так он и заснул. И не слышал, как ворчит Ёган на монаха из-за которого ему пришлось тесниться и делить с одеяло.
А утром он сидел в одном исподнем в донжоне. Перед ним стояло огромное корыто с теплой водой, а Ёган и мальчишка с кухни помогали ему мыться. Мальчишка держал большой ковш с водой, а Ёган прилагая усилия, тёр господина мылом. И тут, неожиданно для всех с кухни спустилась госпожа Ядвига со служанкой. Она скривилась, увидев помывку, и проходя мимо Волкова произнесла:
— Нужник бы ещё тут устроил.
Солдат ничего не ответил, поглядел ей в след и подумал:
«Пофыркай мне ещё, получу рыцарское достоинство, так не Ёган мне будет ноги мыть».
Он ещё улыбнулся от предвкушений, как в донжон вбежал стражник:
— Господин… — он задыхался, — господин…
— Да отдышись ты, дурья башка, потом говори спокойно.
— Господин, — чуть переведя дыхание, продолжил стражник.
— След нашли? — Догадался Волков.
— Да господин, сразу собачка след нашла, егерь говорит мне, беги к коннетаблю, след утренний, или ночной. Как только на болото пришли, так сразу след взяли.
— У дома ведьмы?
— Дальше, у кладбища.
—Ты бегом бежал, что ли.
— Бегом, господин, егерь говорит: беги к коннетаблю, я и бежал.
— Молодец, останешься на воротах.
— Господин, егерь говорит, что след свежий, поспешать нужно.
— Ёган, полотенце, — сказал Волков, — и сержанта мне.
— А сержант поутру взял жаровню и поехал в трактир воров ловить, — сказал Ёган, подавая полотенце.
— А жаровню то зачем?
— Так клейма ставить, вы вчерась ему сами велели в трактир ехать воров выводить. Вот они с утра и поехали с Сычём и монахом.
— Эй, малый, — сказал Волков мальчику, что помогал ему мыться, — лети в деревню, в трактир, скажи сержанту, что егерь дичь нашёл, что он мне тут нужен. Ёган одежду мне и доспех, а ты, — сказал он стражнику, — поднимись к барону, спроси, не угодно ли ему ещё одного упыря изловить.
Барон был счастлив! Справа, чуть сзади ехал его коннетабль, позади его сержант и шестеро его людей. А в телеге замыкая шествие, ехали Ёган и Сыч.
Так в былые времена барон выезжал на большую охоту и все это видели. Да ещё к большей радости барона, у выезда из деревни, они встретили соседа барона, господина фон Филькенгофа, тот ехал с семьёй на богомолье в монастырь. Барон от широты души тут же пригласил Финкельгофа и его сына поехать с ним, и те даже были и не против, но их духовник, а особенно жена уж больно были недовольны таким приглашением и соседи поехали в монастырь. А барон с удовольствием наблюдал что Финкельгоф, уехал с женой расстроенный. Он откупорил большую
