их, держали крепко. А упырь завалился в воду набок, стал биться, поднимая серую муть, как будто плыл куда-то, но плавал недолго и вдруг замер, затих. Так, что из воды торчало только плечо и ухо. И пар от него шёл.
— Все, натанцевался, урод, устал маленько, — резюмировал Ёган, и все опять засмеялись.
А барон дал Ёгану флягу, предварительно отпив. Ёган с поклоном взял флягу и сделал аккуратно глоток, так, чтобы не мусолить горловину.
— Сержант, — сказал Волков. — Вроде сдох, достать его нужно.
— Да, господин, — ответил сержант.
Стражники кинули жребий, проигравшие полезли в болото, привязали тушу, а оставшиеся на берегу выволокли ее, с трудом подняли и под ржание лошадей закинули ее в телегу.
Повезли в Рютте. По дороге барон еще больше напился: пел песни, орал и хвастался. А ближе к деревне уже чуть ли не падал из седла. Сержанту и Ёгану пришлось его поддерживать и увезти в замок, а Волков с остальными поехал на площадь вешать упыря. Стражники уже хотели взять упыря, но солдат остановил их. Чуть свисая с коня, заглянул в телегу, стал рассматривать рану. В спине упыря чернела дыра с обугленными краями размером в кулак. Внутри все тоже было черным, словно выгорело.
— Что ж, не врет книга, — сказал солдат и добавил: — вешайте.
Стражники подогнали телегу и прямо из неё вздёрнули людоеда. По деревне понеслись крики мальчишек:
— Коннетабль нового людоеда убил.
И на площадь снова шли люди. И смотрели не только на упыря, смотрели и на коннетабля, кланялись ему, а одна румяная бабёнка, не старая глазастая и озорная крикнула:
— Господи, спасибо, что послал нам такого доброго человека.
Солдат величественно отвечал на поклоны и даже милостиво улыбался сельчанам. А зеваки сходились на площадь, бабы с нового рынка даже оставляли товар, чтобы взглянуть на нового упыря. И из трактира вывалили все, кто не был на работах в монастыре. И тут появилась она. Как всегда со своей чёртовой служанкой. Были они верхом, бесцеремонно расталкивая зевак лошадьми, женщины добрались почти до самой виселицы. Постояв там, красавица скривилась от отвращения, и подъехав к Волкову так близко, что их колени почти соприкоснулись, сказала, вложив всё своё пренебрежение в слова:
— Что, поймал несчастного уродца и теперь горд собой?
— Поймал и горд, — ответил солдат с вызовом.
— И теперь наслаждаешься почитанием черни.
— Наслаждаюсь, и дальше буду ловить, и дальше буду наслаждаться, пока всех не переловлю. Мне нравится, что люди славят меня. — Говорил он тоном, который госпоже Хедвиге явно не нравился.
— Ты ничтожен, — скривила губы красавица.
— Тогда мне остаётся вас только пожалеть. — С улыбкой сказал Волков.
— С чего бы тебе меня жалеть?
— Потому, что скоро я получу рыцарский статус, и вам придётся стать женой ничтожества.
— Ни-ко-гда, — выговорила она заносчиво, с презрением уставившись на него.
— Представляю, как тяжко вам будет делить со мной супружеское ложе, — с притворным сочувствием говорил солдат, — возможно, вас придётся привязывать к кровати.
— Лучше сдохнуть, — зло сказала красавица, — лучше я поднимусь на башню и спрыгну.
— Только после свадьбы, — вдруг холодно сказал Волков, — если вы мне не понравитесь после брачной ночи я вас сам туда отволоку.
Он поглядел на эту взбалмошною женщину так, что у неё не осталось сомнений в правдивости его слов. И первый раз солдат заметил в её глазах неуверенность. Или даже признаки испуга. Он продолжил:
— Кстати вашу служанку я велю пороть, а потом отправлю работать в коровник, где ей и место. И запрещу ей входить в дом.
Ядвига смотрела на него с ненавистью, а он улыбался ей в ответ, и, не отводя глаз говорил:
— Привыкайте, госпожа, вскоре вы будете есть у меня с руки. Вы будете кроткой и ласковой, а иначе я посажу вас на цепь. Как медведя. Или отволоку на башню.
Ненависти в глазах молодой женщины сразу поубавилось, появилась тревога.
Бойкая на язык, сейчас она даже не знала, что сказать.
— Молчите? Не знаете что сказать? — Он читал её как книгу. — Продолжаете ненавидеть меня, но не поднимете, как победить, — он улыбнулся и чуть склонился к ней, — вы знаете, мне кажется, что это вы наняли миньонов герцога, чтобы убить меня. Ну, сознайтесь. Сколько вы им заплатили? Или золото здесь ни при чём?
Она не созналась, ударила коня плетью, и чуть не сбивая зевак ускакала.
А Волков глядел ей вслед улыбаясь, ему давно не было так хорошо, несмотря на то что нога разболелась. Она теперь всё время болела, стоило только сесть в седло.
Вечером в донжон пришёл монах, принёс целую чашку мелочи, и меди и серебра. Вместе с управляющим они пересчитали деньги и Крутец сказал:
— Да, хороший доход приносит трактир. Откуда столько сегодня?
— Трактир полон, все пришли на упыря смотреть, даже те, кто раньше ночевал в монастыре. — Дерзко отвечал юный монах.
— Ты сегодня груб, — сказал ему Крутец, пряча деньги.
— Потому что мне там не место, — запальчиво сказал Ипполит, — я из монастыря ушёл, чтобы упырей ловить, а не блудными девками любоваться, господин коннетабль уже второго упыря поймал, а я весь день считаю, какая девка сколько раз ходила с кем на конюшню или в комнаты.
— Нет у меня никого, кому бы я мог доверить деньги эти. Понимаешь? — Говорил Крутец примирительно.
— Надо найти, — сказал Волков, — монах прав, не место ему там. Да и мне он теперь надобен, упырей-то мы словили, а как господина ихнего найти я не знаю.
— Да господин коннетабль, — соглашался молодой управляющий, — буду искать ему замену, пусть ещё хоть пару дней там посидит.
Крутец вздохнул, а Волков кивнул в знак согласия. Управляющий сел рядом с ним и понизив голос заговорил.
— Я бы хотел с вами поговорить.
— Говорите, — кивнул солдат.
— Без лишних ушей.
— Хорошо, — Волков, морщась от боли в ноге, вышел из-за стола.
Они вышли на улицу
— Аудит почти закончен, — начал молодой управляющий. — Господа аудиторы дописывают отчет.
— Прекрасно.
— А я не знаю, что мне делать. Ведь вы продолжили мне должность управляющего временно.
— Да, и что? — Солдат делал вид, что не понимал.
— Ну, понимаете.., — мялся Крутец.
— Понимаю. Вы бы хотели остаться на этой должности.
— Да, господин коннетабль, именно. Я бы хотел предложить свои услуги барону и подписать с ним контракт.
— И? — Солдат продолжал не понимать.
— И я бы хотел, что бы вы ходатайствовали за меня.
— И почему же я должен это делать?
— Разве вы не довольны
