сели в большие красные кресла у камина. Огромная, просторная гостиная Грабовски казалась пустой и как будто нежилой. Но это впечатление было ложным – просто доктор очень любил порядок и разложил все свои вещи по полочкам. Все инструменты и лекарства Грабовски хранил в шкафах с подписанными ящиками. Никакого хаоса – так доктор знал, где что лежит. У обшитой деревом стены на специальной подставке стоял скелет. Пусть он и был неподвижным, но напомнил брату и сестре солдат нежити из рассказов Инес. Перед дорогим каменным камином, у миски с едой спал Аморал. Пёс блаженно вытянулся на красном ковре и громко храпел, не обращая внимания на близнецов.
За окном послышался шум двигателя. Брат и сестра привстали и увидели чёрный блестящий автомобиль Грабовски. Вскоре машина исчезла – доктор загнал её в гараж. И наконец, через несколько минут врач вернулся домой. Лысый доктор носил строгий чёрный костюм и галстук-бабочку – он и всегда так одевался, но сегодня для этого был особый повод. После того, как Грабовски влез в домашние тапочки и помыл руки, Антуан и Элеонор рассказали ему о конфете Пьера и об отравлении. Выслушав их, доктор сразу же подошёл к одному из своих шкафчиков и достал оттуда лекарство.
– Выпейте вот эту микстуру, – он налил жидкость из пузырька в рюмку, которую достал в другом шкафу, и протянул Элеонор.
Затем Грабовски наполнил другую рюмку и отдал Антуану. Сестра и брат выпили сироп, который оказалось не таким вкусным, как целебное зелье Люциуса. И дружно поморщились.
– Пейте, пейте – лечение никогда не было лёгким, – говорил доктор, всматриваясь тёмными глазами в Антуана и Элеонор.
– Спасибо большое, доктор Грабовски, – поблагодарила врача Элеонор, когда допила лекарство.
– Что ж, это моя работа, – улыбнулся Грабовски, – возьмите лекарство с собой и пейте два раза в день в течение недели. Это восстановит ваш иммунитет и вернёт ваши организмы в нормальное состояние.
– А нам можно посидеть дома? – задал главный вопрос Антуан.
– Нужно – вы же должны выздороветь, – ответил Грабовски, – думаю, неделю вы не будете ходить в школу. Справки я выпишу.
– Ура! – обрадовался брат, – спасибо вам, доктор!
– А что радуетесь? – произнёс Грабовски, – вы же пропустите часть учебной программы!
– Это нам не страшно, – довольно сказал Антуан.
– Мы и так почти всё знаем, – добавила Элеонор.
– Это хорошо, но дело не только в знаниях, – продолжил Грабовски, – если вас не будет в школе, Пьер подумал, что вы струсили.
– И что? – вспылил Антуан, – он и так уверен, что мы последние трусы.
– Но вы должны его разубедить! – усмехнулся доктор, – тогда он вас вряд ли полюбит. Собственно, он и не обязан вас любить, но так хотя бы уважать сильнее будет.
Близнецы поникли, думая, что поступили неправильно.
– Что сразу скисли? – строго спросил Грабовски, – почему бы вам не заняться борьбой и физической подготовкой, чтобы постоять за себя?
– Я боюсь тренеров, – сказала Элеонор, – у нас в школе физкультурник туп как пробка, но считает себя важнее всех.
– Понятно, – многозначительно сказал врач, – ну, а ты, Антуан? Тебе не стоит бояться – ты же мужчина.
– Я… – ответил брат, – я тоже боюсь тренеров.
– Тяжёлый случай, – заключил Грабовски, – я бы и сам обучил вас хомячьей борьбе, потому что знаю, как. Но, увы, почти всё время я занят. Лечу мэра и остальных, понимаете.
Элеонор и Антуан мысленно вздохнули с облегчением – тренироваться с Грабовски им тоже не хотелось. Но в то же время они ощутили укол совести.
– А почему вы не собираетесь рассказать об этом родителям? – спросил доктор, – Или другим учителям – не Гаритос?
– Мама с папой скажут то же, что и вы, – ответила Элеонор, – а связываться с родителями Пьера – себе дороже.
– Они что, птицы высокого полёта? – поинтересовался врач.
– Вроде того, – обречённо ответил Антуан, – его папа – какая-то шишка на заводе.
– Да, тяжёлый случай, – повторил Грабовски, – но всё равно помните, что врать нехорошо. Особенно родителям!
Брат и сестра промолчали.
– Ладно, так уж и быть – справки я вам выпишу, но чтобы такое больше не повторялось! – пригрозил доктор.
– Постараемся, доктор Грабовски, – сказал Антуан.
Пересы поднялись и взяли свои вещи. Грабовски взял со стола пару справок, подписал их чернильной ручкой и протянул им.
– Спасибо вам! – поблагодарил брат.
– Спасибо! – произнесла сестра.
Они собрались уходить, но замерли в прихожей, когда снова увидели Нелли. Ассистентка спустилась в гостиную и явно была чем-то взбудоражена. В руке девушка держала шприц, наполненный прозрачным препаратом.
– Доктор, вы мне нужны на пару слов, – тихо, но отчётливо сказала Нелли.
При этом она смотрела не на врача, а на близнецов у входной двери. Как будто их изучала взглядом…
– Пойдём, Нелли! – ответил Грабовски, – Пересы, меня ждут дела. До свидания! И передайте привет родителям! – он уже поднимался по лестнице вместе с ассистенткой.
– Обязательно! – отозвался Антуан, – до свидания!
Он приоткрыл дверь, но не стал выходить из дома.
– Что такое? – спросила брата Элеонор.
– Тсс! – Антуан говорил почти шёпотом, – ты видела, как Нелли на нас смотрела? И сначала, и теперь? Что-то здесь не так.
Сестра кивнула.
– Давай послушаем, о чём они говорят? – предложил он.
– Да, хорошая мысль, – тихим голосом ответила ему Элеонор, – вдруг это связано с…
Она смутилась, собираясь произнести слово «магия», но Антуан ей понимающе улыбнулся. Вместе близнецы подкрались поближе к лестнице и вслушались в разговор наверху.
– Эти дети – я вижу что-то в них, – раздался голос Нелли.
– Ты уверена? – переспросил Грабовски.
– Да – в их аурах сосредоточена магия.
– Не может быть! Будь Пересы магами, их родители бы давно об этом узнали, ведь дар проявляется сам собой, когда его не просят.
– Тем не менее, это так.
Некоторое время повисло молчание.
– Что вы будете делать, доктор?
– Я не скажу им, Нелли. Я не могу подвергнуть детей опасности.
– Но они грозили вам расправой! – Нелли повысила голос, – они про меня всё
