знают! И если поймут, что мы водим их за нос…
– Не волнуйся, Нелли. Мы ещё не проиграли, и я что-нибудь придумаю.
Антуан и Элеонор в смятении отошли от лестницы и быстро покинули дом Грабовски. Они ничего не понимали. То Люциус напомнил им о давно забытой магической силе, то Нелли каким-то образом её увидела!
Совершенно ничего перед собой не замечая, Элеонор и Антуан добежали до своего дома. На кухне их ждала мама. Она готовила ужин для папы, который ещё не вернулся с работы.
– Где вы так долго пропадали? – поинтересовалась мама.
– Сначала нам устроили контрольную, – солгала Элеонор, – по математике. Нас задержали на ещё один урок. А потом… а потом мы отравились – видимо, обедом в столовой.
– Отравились? Оба сразу? – охнула мама, – как вы сейчас? Нужно срочно идти к врачу!
– Не беспокойся – мы только что у него были, – заверил её Антуан, – у Грабовски. Он дал нам лекарство, так что мне уже лучше.
– И мне, – подтвердила Элеонор.
– Что ж, я рада, – вздыхая, улыбнулась мама, – вы молодцы у меня – сразу поняли, к кому идти!
Дети обняли её от радости. После таких потрясений они пытались найти в жизни хоть что-то неизменное.
К выходным Антуан и Элеонор полностью выздоровели – время и микстура Грабовски сделали своё дело. Днём мама и папа пошли в гости к своим друзьям, прежде поручив близнецам поработать в саду. К счастью, это можно было делать в свободной рабочей одежде, а не в сковывающей школьной форме.
– Такой мелкий клочок земли, а сорняков так много! – проворчала Элеонор.
Руками в перчатках она выдёргивала стебли, поднимающиеся над ровными травинками газона.
– Да уж, – ответил Антуан, обрезая секатором куст, – а эта зараза растёт так, будто ей больше нечем заняться! Как говорил Зимин, мы такими темпами нескоро придём к светлому будущему…
От его слов Элеонор звонко рассмеялась.
Выполнив часть работы, сестра и брат подошли к побитой каменной ограде. За ней вдаль простирались зелёные горы, а за ними виднелись руины старой Столицы и синяя полоска моря у горизонта. Где-то вдалеке с криком пролетела чайка. Небо заполонили серые тучи, но дождя не было. Тёплый, но свежий срединноморский ветер поднимал вихры в волосах Антуана и колыхал длинные волосы Элеонор.
– Интересно, что же имел в виду Грабовски? – с любопытством спросил брат, взявшись руками за ограду.
В первый раз после того дня он заговорил об услышанном.
– Я не знаю, – честно ответила сестра, – мы маги – это точно. Может, Нелли – тоже маг и способна видеть других магов?
– Скорее всего, – согласился Антуан, – только непонятно, кто такие «они».
Он задумался, вглядываясь в развалины Столицы, в разрушенные дома и улицы.
– Может, он имел в виду нас? – предположила Элеонор.
– Вряд ли – мы бы не стали ему угрожать расправой.
– А если Грабовски угрожали, то мы тоже можем быть в опасности.
– Да, Элеонор, – согласился Антуан.
– Поэтому мы никому ничего не скажем, – сказала сестра.
– Хотелось бы проверить свои способности… – брат уже представил, как с помощью магии проучил Пьера.
– Не думаю, что стоит даже здесь, – развеяла его мечты Элеонор, – мы живём рядом с Грабовски. И кто знает, на каком расстоянии Нелли может нас почуять?
– Это верно, – брат был раздосадован, – а в других местах пробовать ещё опаснее. Вдруг заметит полиция или кто похуже.
– Нам бы снова увидеть Люциуса, – сестра всмотрелась вдаль, поставив локти на бортик.
Дельная мысль – он знает их магию явно лучше, чем они сами.
– И спросить, кто он вообще такой, – поддержал её брат.
После этих слов взгляды и Антуана, и Элеонор будто бы сами остановились на руинах Имперского Дворца вдали. На фоне внушительного двенадцатиэтажного здания из двух корпусов, расположенных в виде раскрытой книги, пятиэтажный Парламент выглядел маленьким. Когда-то во дворце заседал сенат Священной Империи Людей. В роскошных интерьерах за красными стенами собирались и вершили судьбы народа политики из Пентадия и Нордмарка, Аракаста и Ле-Монта, Цегрии и Больши, Унгора и Кратии. Промышленники заключали очень важные сделки друг с другом и с правительством, а дипломаты вели переговоры с послами других государств – как людьми, так и эльфами, гномами, хомяками и нагами. Но теперь война оставила от Имперского Дворца лишь заросшие бурьяном развалины с окнами без стёкол. Его высокие крыши уже давно обвалились. Некогда венчавшая дворец величественная Белая Башня сейчас лежала в виде мраморных обломков перед ним.
И только один элемент архитектуры удивительным образом уцелел. То была колонна из чёрного мрамора, возведённая на Дворцовой Площади. На вершине этого столпа стояла статуя ангела. Тот был одет в балахон с капюшоном и держал в руке крест – символ Триединого Бога. Но этот крест почему-то обвила змея, которую связывали с Дьяволом и Адом. Большие чёрные крылья ангел расправил в стороны. Кого статуя изображала, почему она держала крест со змеёй и, главное, как она сохранилась после войны – никто не знал. Говорили, что Бог пощадил памятник во время конца света, но Антуан и Элеонор считали это суеверием.
– Тётя Инес называла его Ангелом Тьмы, – вспомнила Элеонор, заметив, что и её брат изучал колонну.
На улице за братом и сестрой проехала машина, но они не обратили внимания на шум.
– В смысле, Дьявол? – переспросил Антуан.
– Нет, не он, – махнула рукой Элеонор, – вряд ли в центре города поставили бы памятник тому, кто всю вечность хотел его разрушить. Тётя Инес явно имела в виду нечто другое.
– Интересно, что? Ведь Ангел Тьмы – это падший ангел и, значит, демон?
– Вот это действительно непонятно. Статуя не похожа на демона.
– Ладно тебе! Может быть, Ангел Тьмы – просто красивое название? Может, это всего лишь старый символ Империи?
– Странный какой-то символ – со змеёй на кресте.
Пока они говорили о статуе ангела, она куда-то исчезла. Как будто её никогда и не существовало. Осталась лишь колонна, что чернела
