По вечерам из хижины доносится хихиканье, а снаружи, у колодца, девочки обливаются водой или стирают свои поношенные платья. Рядом полудохлый осел выгрызает из шкуры присохший навоз, да шепчутся в лунном свете ветви орешника.
А у Флавии — боли в спине и никаких надежд на будущее. Вечером она выходит на ветхий балкончик и смотрит вдаль. Лицо у нее усталое и грустное — оно всегда такое, когда Флавия думает, что на нее никто не смотрит. Завтра снова орехи, если не будет дождя. Вот если бы начался дождь, а деньги все равно заплатили — это было бы настоящее чудо!.. Впрочем, на Этне часто случаются чудеса.
Сицилийцы очень религиозны, и в минуты смертельной опасности, когда остается только уповать на Бога, они смело вверяют ему свои судьбы. И Бог не оставляет их: старики помнят немало случаев чудесного избавления от неминуемой гибели. Так, в 1928 году огромное шествие двинулось с молитвами навстречу кипящей лаве и остановило ее. А в 1979-м бурлящий поток внезапно затормозил перед часовней, которая была, собственно, воздвигнута в честь очередного чуда в 1950 году, что было очень кстати, так как не понадобилось тратить денег на строительство новой часовни. А как объяснить тот случай, когда поток внезапно расступился перед виллой одного из здешних землевладельцев после того, как полностью спалил гараж? Хозяин уже собирался, согласно местному обычаю, бросить в лаву ключ от дома.
Подобные происшествия укрепляют в людях веру, дают силы выстоять. Случаются катастрофы, но бывают и чудеса — так, может быть, и на этот раз пострадает только соседнее поле? Они цепляются за надежду и молят Спасителя помочь им в борьбе против несущих смерть античных богов. Существующая здесь причудливая смесь христианства и язычества как бы символизирует две ипостаси Этны — жестокую и милосердную, разрушающую и одаривающую, убивающую и рождающую. Ибо Этна не только отнимает, но и щедро дает: пепел и лава распадаются, образуя богатую фосфором и калием почву, которую обильно смачивают дождями повисающие на вершине горы тучи.
Регион считается одним из самых плодородных в Италии. Кажется, нет такой культуры, которая не произрастала бы на плантациях, на тысячу двести метров возвышающихся над морем. Артишоки, персики, маслины, виноград, гранаты, яблони, инжир, вишни, бананы, кукуруза, рожковые деревья, финиковые пальмы, сахарный тростник, помидоры, табак, сливы, перец, тимьян, розмарин, апельсины, лимоны, грейпфруты (с 1810 года), мандарины (с 1828 года), каштаны, фисташки, арахис, грецкие орехи, фундук...
Если в сказочной стране завтра не произойдет чуда, Флавии снова придется работать, нагибаться и распрямляться в течение восьми часов, чувствовать себя заводным автоматом, жалким муравьем на поверхности огромной горы. Но сейчас, пока она еще Флавия, она задумывается на минуту, а потом тихо говорит: «В сущности, Этна ничем не хуже нас. Она убивает людей, как и мы убиваем друг друга».
Чаще всего здесь гибнут туристы. То и дело работники спасательных служб обнаруживают заваленную камнями парочку, а то и целую компанию скалолазов. Вулкан при этом зачастую оказывается не виноват: в большинстве случаев туристы просто срываются в пропасть, как это случилось прошлой осенью с одним альпинистом-любителем из Германии. И все же боязнь скуки и любовь к приключениям привлекает сюда все новых и новых людей.
Очередная туристская группа из Рейнской области высаживается из автобуса на горной станции «Сапьенца». Две молодые дамы подбегают к сверкающему на полуденном солнце холму из вулканической породы, которому исполнилось уже не одно тысячелетие. Дамы осторожно дотрагиваются до него, переглядываются, а затем удовлетворенно констатируют: «Ого, он еще теплый!»
Пепельницы из лавы расходятся в киосках парка, как горячие булочки. На верхушке Этны лежит снег, а за будкой фуникулера поднимается столб дыма.
На этот раз дымит водосток. И никто не смеется, даже проводник Карбонаро, который на протяжении многих лет, как правило, тщетно пытается познакомить путешественников с секретами Этны.
Чем выше вы поднимаетесь, тем больше становится этих секретов, тем загадочнее делается гора. Этна, как великий драматург, инсценирует свои тайны, вводит вас в особый мир, где потустороннее сливается с реальностью, а сон с явью. Представление начинается под вечер возле трещины в километр длиной и в метр шириной, которую природа создала как своеобразный вентиль для следующего извержения. Вы склоняетесь над этой бездонной трещиной, прислушиваетесь и почти начинаете верить в то, что там внизу шумит Дух горы, Полтергейст. Затем вы оборачиваетесь и видите четыре облака дыма над островом леса в море базальта, видите самого Полтергейста, который чем-то вроде весла хлопает по дымящейся куче земли. Он весь чумазый, с мачете за поясом и миниатюрной копией трещины в виде шрама на левом предплечье. Таким он и должен быть, кочегар и плавильщик скал, плюющийся черт, веселая Этна в человеческом облике...
Конец шоу! Это Анджело Руссо, угольщик. Сеньор Руссо из деревни Маскали имеет разрешение полиции на добычу угля в запретной зоне. Шрам на предплечье он заработал в Австралии, где работал на плантациях сахарного тростника, а настоящей трещины он еще не видел: он ненавидит вулкан и наказывает его полным отсутствием интереса к нему.
После шести лет жизни в Австралии он вернулся домой, так как мир, куда изгнала его Этна, оказался ничуть не лучше прежнего. Его дочь вышла в Австралии замуж и осталась там. Иногда она звонит отцу и интересуется, как поживает Этна — заклятый враг и кормилец сеньора Руссо.
Он спит в маленьком трехколесном грузовике, курит самые дешевые сигареты и хрипло кашляет. Тщетно пытается застегнуть заклинившую «молнию» на брюках и пахнет дымом и потом. Ворчит что-то о безлюдных горных долинах, где, говорят, насилуют женщин. Умолкает. После двух недель работы в горах он спускается в деревню. Лежит четырнадцать дней в постели и ловит по радио классику.
Анджело Руссо, шестидесятисемилетний угольщик, ничего не боится, потому что «подохнуть можно и в Австралии». «Но если Этна проснется, ты останешься без куска хлеба». В покрасневших от дыма глазах мелькает ярость. Несмотря на это, он больше не поедет в Австралию, не поедет даже навестить дочь.
Анджело тайно поклялся себе: Этне не удастся еще раз выжить его. «Я человек и могу жить там, где захочу». Он плевать хотел на эту гору.
Незаметно надвигается ночь. Тени ложатся на лица, на траву, на кучки угля, и вскоре уже с расстояния нескольких шагов невозможно различить маленькую фигурку бунтаря на фоне вулкана, прекрасного и незыблемого.
Еще выше начинаются густые леса с искривленными деревьями, сквозь которые проглядывает луна. Здесь находится заповедник, по которому бродят дикобразы, испуганно поджимая хвосты при приближении Сальваторе, знаменитого в этих местах браконьера. На его занятие здесь смотрят сквозь пальцы, как и на вечную войну пастухов, которые не несут практически никакой ответственности, даже когда поджигают пастбище соперника и вызывают этим лесной пожар. «Да о каком порядке здесь можно говорить, когда сам бургомистр распорядился устроить на заповедной территории площадку для гольфа?!» — возмущается Себастьяне Спуньетти, тридцатисемилетний лесничий из Дзаффераны. Внизу он ведет непрерывную борьбу с легкомысленными властями и при каждом удобном случае сбегает сюда, в почти осязаемую тишину после одной из частых гроз. Птицы молчат, в адской бездне тяжело дышит туман, и Себастьяне клянется, что можно расслышать, как растут под деревьями белые грибы.
Если насчет белых грибов еще можно поспорить, то рев мотоцикла Спуньетти, на котором он объезжает свои владения, бесспорно, слышен отовсюду. Себастьяно — великий охотник на браконьеров, в большинстве случаев нездешних. Местные жители не станут уродовать свой край. «Они противостоят природе и гордятся этим. Они любят природу, которой обязаны своей гордостью, которая напоминает им об их силе. Каждый на Этне верит, что ему передалась частичка ее мощи. Я тоже!» Себастьяно ухмыляется и глушит дымящийся мотор. Его мудрый взгляд из-под помятой шапки как будто просит прощения за несовершенство мира.
Раньше Спуньетти был капитаном первого ранга...
А у самой вершины живет женщина, которая тридцать лет назад подчинила всю свою жизнь сну, и сама Этна уже перестала иметь для нее какое-либо значение. «Вулкан был далеко, но казался огромным, и я закричала во сне,— рассказывает донна Катерина.— А потом в небе появился белокурый ангел и стал манить меня за собой. Я пошла по вулкану, и за мной бушевало море. И ангел сказал: «Здесь твое место, ты должна остаться здесь».
Она послушалась и босиком пришла из приморской деревни, чтобы до конца своих дней в одиночестве жить на вулкане — выше всех. Она была почтенной замужней женщиной, но страдающий ревматизмом муж остался дома, у целебной морской воды.
