— Большое вам спасибо, товарищи. Трудно сказать, что было бы, если бы не вы... Мы обращались к армейским летчикам; те, вероятно, из-за того, что у их машин скорость большая, ничего подозрительного не обнаружили. Лишь только после того, как слетал ваш гидросамолет, мы убедились в истинной причине исчезновения насыпи. Оказывается, диверсантами были овцы. Правда, их направляла опытная рука врага. Стоило на небольшом участке пути перегнать три-пять тысяч голов овец, как песчаная насыпь быстро осыпалась, да так, что рельсы зависали в воздухе, Потом ветер моментально заметал все следы...
А. Григорьев
На страницах «Вокруг света» появлялись заметки о необычных музеях в разных странах мира. Соблазнительно собрать подобные музеи воедино — так лучше можно представить их разнообразие. Но ограничимся пока Германской Демократической Республикой, весьма богатой на музеи, связанные с традиционными занятиями населения.
...Есть на юго-востоке ГДР гористый район, именуемый Саксонской Швейцарией. Он славится не только красотами природы, не только прекрасными городами — Дрезденом, Лейпцигом, Карл-Маркс-Штадтом, не только мейсенским (саксонским) фарфором, но известен еще и тем, что здесь когда-то зарождалось производство пряников. В городке Пульсниц уже в конце XVI века существовала пекарня по выпечке пряников. Она, к сожалению, не сохранилась, зато дожила до наших дней старинная пекарня в крохотном городке Вейсенберге (здесь всего-то 1250 жителей), и именно в ней расположен Музей пряников — единственный в своем роде и уж точно единственный в стране. Вейсенбергская пекарня всегда выпускала пряники и, только пряники, но в огромном количестве и в широчайшем ассортименте. Сейчас здесь можно увидеть все стадии технологического процесса, когда-то секретного,— от ручного замеса теста в огромных чанах и до раскраски и глазуровки выпеченных изделий. Особое место в музее занимают пряничные доски — на них резчики изобразили людей, рыб, зверей, небесные светила, сказочных персонажей, героев фольклора... Пряники хранятся довольно долго, их развозили по всей Саксонии: на любой ярмарке можно было отведать несравненную вейсенбергскую выпечку.
Двухэтажное фахверковое здание на торговой площади, которому уже больше трехсот лет, узнается сразу — хотя бы по кованым решеткам на окнах, изображающим все те же фигурные пряники...
Тоже на юге страны, в тюрингенском городе Вейсензе (округ Эрфурт), существует Музей молока. Перерабатывать этот древнейший продукт питания в масло, сыр, творог, сметану человек начал, наверное, сразу же, как надумал доить коров и овец. Экспозицию разместили в цехах старенькой (конечно, отреставрированной) молокоперерабатывающей фабрики. Впрочем, «фабрика» для этого бывшего полукустарного производства слишком громкое слово. Это собрание не претендует на охват всей истории молокоделия, но заглянуть с его помощью в глубь столетий можно. Здесь и маслобойки, и прессы, и формы для сыров, сепараторы, центрифуги, всевозможные чаны для скисания и брожения — вся молочная «алхимия» перед глазами.
Нас окружает множество привычных, даже тривиальных, предметов. Но когда подобные предметы люди рассматривают в координатах географии и истории, каждая вещичка обретает значительность и может раскрыть удивительные тайны.
Музей обуви расположен в городе Вейсенфельсе, который в республике недаром называют «главным городом сапожников». Четыреста лет назад в Вейсенфельсе существовала сапожная мастерская на потребу немногочисленному тогда населению. Сейчас Вейсенфельс с населением всего 43 тысячи человек попал в современные энциклопедические словари. Музей обуви занимает Новый замок Августа. Экспонатов здесь около трех тысяч: античные котурны и современные туфли, обувь знати и простолюдинов, купцов и крестьян, обувь вычурная и простенькая, изящная и грубая... Бальные туфельки соседствуют с тяжелыми башмаками рабочего люда, сапоги — с сандалиями... Сабо, кломпе, тэта, мокасины... — всякая обувь, со всех концов света.
Следующий экспонат нашего «Музея музеев» — Музей стульев в небольшом городе Рабенау под Дрезденом. Почему именно здесь? Дело в том, что с начала XVII века этот город и его окрестности были в Германии центром производства стульев. Из множества мастерских выходили стулья различнейших стилей и разновидностей: с прямыми и гнутыми ножками, мягкие — обитые дорогой материей, кресла, банкетки, пуфики, табуретки, скамьи... Все подобные предметы начал собирать в начале нынешнего века пастор местного прихода. Сейчас гордость коллекции (и ее старейшие экспонаты) — простые крестьянские стулья, сколоченные ремесленниками в середине далекого XVII века...
Для множества людей очки — предмет не менее необходимый, чем стулья или обувь. Истории очков всего-то около 1000 лет. В труде «Сокровище оптики» арабского ученого Ибн аль-Хайсама, жившего в X—XI столетиях, говорится: «Если перед объектом наблюдения близко и прямо держать стеклянный сегмент, то объект будет представляться увеличенным». Правда, еще у Нерона была изумрудная «чечевица», с помощью которой император рассматривал мелкие предметы, но это все же штучное изделие античных времен, а толчок к массовому появлению очков в Европе нового времени дал именно труд Ибн аль-Хайсама. Лет через двести этот трактат был переведен на латинский язык и стал доступен европейским мудрецам. Лишь в XI11 веке были изготовлены первые «камни для улучшения чтения». Далее дело пошло быстро. Спустя век люди научились получать стеклянные линзы и отлично их шлифовать. И наконец, родилось приспособление, которое с долей условности можно назвать очками,— лорнет.
Очки с дужками были созданы... лишь в XIX столетии. В Германии первыми обладателями столь ценного новшества были поэт Фридрих Гёльдерлин и знаменитые ученые — один из основоположников бактериологии, Роберт Кох, и основатель клеточной патологии Рудольф Вирхов. Именно их очки сейчас на почетном месте в экспозиции Музея очков в Йене. Очки, оптические стекла, театральные и полевые бинокли, лорнеты, пенсне — более 4 тысяч экспонатов подобного рода со всего мира собрано в Йенском музее. Витрины уже не в состоянии вместить коллекцию, как не в состоянии даже самая полная экспозиция охватить всю историю оптики, историю человеческого прозревания.
Городок Демиц-Тумиц, близ Дрездена, известен своим Музеем гранита. Здесь экспонируются образцы камня, инструменты, использовавшиеся при добыче и отделке камня в прошлые времена, а также показаны современные методы обработки. Музей дает представление о деятельности крупного народного предприятия «Лаузитцер-Гранит», которое выпускает более 100 наименований гранитных изделий.
28 июля прошлого года было знаменательным днем для Айзенхюттен-штадта. Праздновалось 30-летие этого молодого города и торжественно открывался... Музей пожарного дела. По улицам двигался автомобильный парад: «старички» пожарные машины и насосы совершали почетный круг, прежде чем занять места в просторных залах музея. Здесь был и насос 1903 года, когда-то влекомый быстроногими лошадьми, и насос 1922 года, удивлявший в свое время публику могучей производительностью — тысяча литров воды в минуту. Пожарные рукава, брандспойты, лестницы, надраенные медные каски пожарников прошлого — для всего нашлось место в доме № 103 по Губенерштрассе молодого города Айзенхюттен-штадта.
О необычных музеях можно писать много. В ГДР есть еще музеи игрушек, гончарного дела, аистов... Но для первого раза достаточно. Кунсткамера временно закрывается.
А. Глебов
К Вакилю Шугаюпову меня привело сообщение в областной газете, где говорилось, что уфимский художник получил авторское свидетельство на изобретение... курая. Честно говоря, заметка обескураживала: как можно изобретать то, что давно известно? Курай — древнейший духовой музыкальный инструмент татар и башкир. Когда-то в детстве я и сам пробовал подбирать на нем мелодии...
— Никакого открытия, собственно говоря, не было,— сказал мне при знакомстве Вакиль Шакирович Шугаюпов, когда я пришел к нему в дом на окраине Уфы.— Курай действительно существует с незапамятных времен. Он древнее легенд. Сначала появился курай, потом уже легенды о нем. Я просто дал ему вторую жизнь. До сих пор его мастерили из тростника, а я начал делать из дерева.
— А почему именно из дерева? — спросил я.— Как замена исчезающему тростнику?
— Можно сказать и так. Но дело не только в этом...
Мы сидим в мастерской Шугаюпова: бак с краской, стол, бочки, кипы буковых и прочих шпонов. И очень много кураев — готовых и полуготовых. Они лежали на столе, стояли в бочках, висели на вешалках.
