покинули Священную Терру ещё до принятия высокого готика, как общего языка. Намного сильнее выбивал из колеи Имматериум.
Честно говоря, первые годы жизни я искренне надеялся, что рождён свободным от проклятия бытия псайкером. В голове была блаженная тишина, никто не шептал, не просил открыть «дверку», не искушал силой, знаниями, могуществом, не запугивал… Я даже не пытался тянуть силы варпа! Ужас, что это откроет «ту дверь» был настолько силён, что я изо всех сил гонял из головы подобные мысли. Да, я боялся. Боялся и не хотел повторения прошлой жизни.
Могущество, даруемое силами Имматериума… оно было мне не нужно от слова «совсем». Я его уже обожрался. Прожить жизнь обычного человека, пусть и в мире без технологий, зато наследником аристократа Ферелдена — страны, в которой я родился… Ммм… Это было очень, очень близко к уровню «недостижимая мечта». Жрать от пуза, пить вино, валять служанок, а когда придёт время — унаследовать титул и земли. Жениться и нарожать детишек! Лениво ковыряться в местном аристократическом гадюшнике. О да, звучало это невероятно соблазнительно!
В прошлой жизни о чём-то подобном можно было только мечтать, а единственная достойная перспектива на будущее — сдохнуть во имя Империума Человечества до того, как варп и его обитатели сломают защиту моего разума. Не то, что я был против смерти за Империум, но где-то глубоко всегда жило сожаление… И зависть. Зависть к простым людям с околонулевой психочувствительностью.
Так что отсутствию проклятых шепотков я был до безумия рад, и жил с удовольствием наслаждаясь радостями простого человека. Наслаждение и нега — вот, как можно было описать мои первые четыре осознанных года.
Я с удовольствием сосал сиську кормилицы, гадил под себя, пока не научился пользоваться горшком. Я учился языку, радовал своих родителей ранними первыми словами и спокойным нравом… Когда научился ходить — целыми днями валялся на траве внутреннего двора нашего замка, любуясь облаками, плывущими по голубому небу.
Безделье… как же давно у меня не было его так много. Сейчас за спиной не стояли ни инквизиторы, ни арбитры, ни комиссары. Только учителя, нанятые родителями, учили меня местному письму и счёту, слуги время от времени носили поесть, да матушка с отцом пытались расшевелить излишне спокойного, для ребёнка пяти лет, наследника.
Немного раздражало, на тот момент, только то, что в этом мире существовали ублюдки-ксеносы, но и тут возникли вопросы. В частности… местные эльфы, которых я сначала принял за какой-то подвид эльдар, оказались вполне себе родственными человеку. Настолько, что отдельные ксенофилы делали с ними детишек. С тех пор даже не знаю, как к ним относиться. С одной стороны, по поведению отдельных особей — паскудные ксеносы, судьба которых сгореть в пламени праведного ксеноцида, презрительно зовущие людей «шемленами», а с другой — их организм настолько близок к человеческому, что можно заводить от них потомство. Те же фелиниды, ратлинги или огрины, несмотря на отвратительную внешность, весьма любимы в полках Милитарум Ауксилия, но о том, что они могут иметь потомство от чистокровных людей я даже не слышал.
И на эльфах всё не заканчивалось! В мире существовали ещё гномы, по описанию похожие на скватов, и кунари или косситы (в чём различие мне никто толком объяснить не смог), о которых я знаю только то, что они рогатые и не любят Империю Тевинтер, где, как я узнал позже, правят маги.
К сожалению, беззаботные деньки закончились вместе с жизнью одной придурошной кобылы. Уж не знаю, что там случилось — отец в гневе зарубил конюха, который и упустил эту скотину, но животное взбесилось и чуть меня не затоптало.
Я действовал на рефлексах — было просто некогда думать. Животное, вытаращив безумные глаза, неслось на меня, поэтому я неосознанно, от всей души, зачерпнул энергию из варпа, сформировав мощный электрический разряд с помощью фульминации, который и бросил в лошадь.
«Сраный варп», — это была первая мысль, пришедшая в мою голову, когда, через пару секунд, я рассматривал дымящийся труп этой бешеной скотины. С тех пор эта мысль часто возникала в моей голове.
Дело в том, что в этом мире, как, впрочем, и везде, псайкеров не любили. Ну… сложно хорошо относиться к человеку, который может тебя убить щелчком пальцев, а если ослабит контроль над собственным разумом — превратится в одержимого и устроит прорыв варпа, или Тени, как здесь зовут Имматериум.
Как оказалось — я всё же оказался псайкером, или магом, как нас зовут здесь. А участь мага Ферелдена — жизнь в Башне. Место, где, подобно Схоластике Псайкана, проклятых обучают как самому искусству колдовства, так и всевозможным дисциплинам разума. Контролирует всё это Орден Храмовников — аналог Инквизиции с силами чем-то похожими на силы парий. О, как я ненавижу парий… Чёртовы везунчики, которые не слышат сраный шепот варпа. В Схоластике Псайкана мрачно шутили, что всеобщая нелюбовь к париям, которая даже сильнее нелюбви к самим псайкерам — это вселенское воздаяние, хотя сами бездушные ублюдки были с этим не просто не согласны, но ещё и бесились от подобных шуток.
В общем, после того случая с лошадью, о перспективе спокойной и сытой жизни аристократом можно было забыть. Хоть мои родители и не были ярыми последователи церкви Андрасте, но опасность от необученного мага была слишком велика, а мой «фокус» видели слишком много людей, чтобы втихую попытаться найти отступника неподконтрольного Башне и Храму для обучения.
Так что, уже через неделю, заплаканная матушка и хмурый отец передали меня на руки небольшому отряду храмовников, которые и повезли меня в Башню Магов Ферелдена.
Воистину, приятной неожиданностью стало то, что воины в латах не излучали ауру подавления психочувствительности. Я не чувствовал рядом с ними дискомфорта, не бился в припадках с пеной у рта, как было при знакомстве с «антипсайкерами» прошлой жизни. Да и людьми они оказались, в большинстве, довольно приятными. Ко мне нормально относились, не били, не издевались, даже пытались подбодрить и успокоить. Один из храмовников, правда, постоянно звал меня тварью и отродьем, но… пффф… В прошлой жизни я и не такое слышал.
Путь до Башни был, хоть и не наполнен приятными впечатлениями, но вполне терпим — отец выдал рыцарям Храма тугой мешочек с деньгами, попросив обеспечить мне комфортное путешествие, поэтому останавливались мы на
