страниц по количеству дней и твёрдым пластиковым листом-подложкой, чтобы написанное не проступало на следующих листах. Брат знает его вкусы и запросы. В отличие от Нирганайна. Хотя в этом году брат-Наследник себя превзошёл: разорился на письменный настольный прибор, дорогую подделку под старину из камня, хрусталя и бронзы, сплошные щиты, мечи и прочие… аллегории.
Нурган убедился, что ничего из написанного не проступило на следующем листе, вложил подложку, захлопнул бювар и встал из-за по-музейному чистого письменного стола. Ящики он не проверял и не запирал. Их содержимое было им давным-давно определено и регулярно обновлялось, чтобы не вызвать ничьих подозрений.
А теперь вперёд. К трудам на благо Отечества и Рода. Да, Род выше всего, и как настоящий ургор, он спасает Род, и плевать, что это вопреки воле и планам его отдельных членов.
Привычно проверившись и стряхнув возможные «хвосты», Нурган столь же привычно въехал в подземный гараж для среднего персонала Дома-на-Холме, он же Тихая Контора, она же… Существовало ещё немалое количество сочных и абсолютно непечатных названий, и за их употребление свой мог схлопотать выговор, а чужой обвинение в клевете или дискредитации. Но если придумаешь своё новенькое и достаточно сочное и хлёсткое, парни из отдела анекдотов могут и поделиться премией. Нурган знал нескольких вполне серьёзных и в немалых чинах, назовём их коллегами, которые подрабатывали этим и даже неплохо. Но вот Венн Арм в таком никогда замечен не был. Хотя… Венн ни в чём не замечен, ни в чём серьёзном. Именно поэтому Нурган всегда относился к его словам предельно серьёзно, поступкам внимательно, а поручениям добросовестно. Халтуры Венн не терпел и не прощал. Хотя — Нурган невольно усмехнулся, захлопывая дверцу и привычно поворачивая ключ в замке, — хотя Венн вообще никому ничего не прощает, ни действительных обид, ни вымышленных. В сложной запутанной иерархии Тихой Конторы Венн часто оказывался непосредственным начальником Нургана. Во всяком случае, именно от него Нурган получал задания и ему отчитывался. Что Венн — мастер многоходовок с распылением, Нурган слышал ещё в училище, когда некоторые разработки Венна им ставили в пример. Неудачные разработки и проваленные операции тоже, разумеется, разбирались и на лекциях, и на семинарах, и на оперативках, но там ни разу имя Венна не прозвучало. Опять же, разумеется, бывали провалы и у Венна, но виноватыми в них почему-то оказывались другие. Надо уметь!
— Ну, и как головка? — весело приветствовал Нурган своего соседа по общему кабинету. — Бо-бо?
— Пошёл к аггелу! — прохрипел бледный с налитыми кровью глазами Моррон.
Обычно он ругался красочно и цветисто, но сегодня у него даже на это сил не было. Нурган ответил добродушным умеренно-цветистым — а то с похмелья не поймёт и не оценит — загибом и сел за стол. Здесь тоже как всегда: расхожая мелочёвка, чтоб не обременительно и не казаться бездельником. Сейчас сделаем вид, что работаем, через полпериода наступит время личных дел и операций.
Моррон выпил залпом стакан бледно-синюшного противного даже на взгляд «бальзама-трезвиловки» — очередного изобретения медицинского отделения, помогает, но гадость невообразимая, бросишь пить, лишь бы «трезвиловки» не пробовать — страшно скривился, выругался и зашуршал бумагами.
Полпериода пролетели быстро. Нурган дописал очередную справку-обоснование, вложил её в папку для докладов начальству и с удовольствием услышал мелодичное звяканье личного таймера. Моррон вздохнул с демонстративной завистью, не поднимая головы. Нурган покровительственно похлопал его по плечу и вышел.
Коридоры, лестницы, лифты. Никто из встречных никогда ни о чём не спросит, но заметит и запомнит, и расслабляться нельзя, ибо каждый может оказаться доносчиком, некстати вспомнив, где и когда тебя видел, и на каждый шаг надо иметь обоснование.
Но вот и нужный зал. Рутинная нудная работа — сортировка прессовиков. Кого на ликвидацию, кого обратно в камеру, кого по заявкам для индивидуального использования. Каждый год одно и то же. Старшего, понятно, обратно, там ресурс ещё очень даже не выработан. А остальные… по обстоятельствам, понятиям и соображениям.
Нурган приветливо кивнул сидящим за столом и скромно присел на свободный угловой стул.
— И чего прискакал? — недовольно, но не начальственно спросил Эльгор.
— У тебя топтуна лишнего не будет? — ответил так же негромко Нурган и чуть смущённо пояснил: — Перегуляли мои.
— Вздрючь.
— Слишком большие премии выписываешь.
— Лишними бывают только неприятности.
— Тебе для общей наружки или нацелено?
— Целевика своего надо иметь.
— Помню, послал своего так на Новый год в Арботанг…
— Целевиками не делятся.
— Мои тоже в лёжку. Вся группа.
Нурган терпеливо переждал этот вихрь советов и замечаний, озабоченно вздохнул и ушёл. Главное он увидел: среди разбросанных на столе бумаг его заявка с шифром «к исполнению». На поочерёдно подходивших к столу комиссии прессовиков, которых, не прерывая разговора, небрежным шевелением пальцев отправляли к одной из трёх дверей, он даже не посмотрел. Не его отдел, не его работа, ему и не интересно. К тому же неосторожным взглядом можно выдать личную заинтересованность, а это совсем лишнее.
Он ещё походил, создавая необходимый временной интервал, потрепался в паре курилок, выслушал последние сплетни и анекдоты, выпил в буфете кофе с лимоном — самое оно утром после праздников — и вошёл в нужный кабинет в нужный момент, ни мгновением позже, ни долей раньше.
Крохотный безлико казённый кабинет: пустой письменный стол, три стула, старый деревянный шкаф, пустые бесстыдно голые стены. И шарахнувшийся от него в угол молодой, почти мальчишка, голый раб. Не глядя на него, Нурган достал из стола свёрток с одеждой, а из кармана целлофановый пакетик с булочкой. Положил всё это на стол.
— Подойди, — тихим, но не допускающим ослушания голосом позвал он раба.
Помедлив с мгновение, не больше, раб отлепился от стены и подошёл, остановился в трёх шагах.
— Ближе, — прежним тоном приказал Нурган.
Глаза раба наполнились слезами, губы задрожали, но ослушаться он не посмел.
— Да, господин, — прошептал он, стоя в шаге от Нургана.
— Я хозяин, — по-прежнему спокойно сказал Нурган и ударил мальчишку по лицу.
Пощёчина была несильной, но раб пошатнулся, еле устояв на ногах. Притворялся? Вряд ли, скорее от неожиданности.
— Ешь, — Нурган взял со стола и сунул булочку в робко протянутую руку.
— Спа… спасибо, хо…хозяин, — перемежая слова всхлипами, выдохнул раб, запихивая в рот булочку.
«В самом деле так голоден или хочет сделать приятное хозяину?» — мысленно усмехнулся Нурган, взял свёрток с одеждой и небрежно не так бросил, как уронил на пол.
— Одевайся, живо.
Раб судорожно, дёргая явственно обозначенным на худой шее кадыком, заглотал булочку и стал торопливо одеваться. Трусы, майка, брюки, рубашка, носки, полуботинки. Всё
