театре немало женских ролей. Не долго думая, переодеваюсь под женщину, накрашиваюсь от уха до уха, и меня сразу берут. И тут началось…
— Папаша стал домогаться? — усмехнулся капитан.
— Разумеется, особенно под хмельком. Прижимал меня пару раз к стенке, щупал вату под корсетом и умилялся, какие у меня мягкие груди. Но я пригрозил, что нажалуюсь его жене. И он оставил меня в покое. Любил он ее все — таки и, видно, не желал скандала.
— Повезло вам.
— Слушайте дальше. Только папаша от меня отвязался, как новое приключение: в меня влюбилась его дочь — моя воспитанница!
— Мишель, но вы же были в женском обличии!
— Как — то раз она вошла в мою комнату, когда я набивал вату под корсет. Сам Мольер позавидовал бы разыгравшейся сцене! Было все — и смех и слезы. Но девчонка меня не выдала, и мой секрет стал нашей тайной.
За деревьями показалась водная гладь.
— А сколько ей было? — спросил капитан.
— Лет двенадцать. Ах, какое бойкое и любопытное дитя! Я ее очень многому научил. А однажды решил просветить, чем мужчина отличается от женщины. Зря смеетесь, Андрэ. Она ведь будет матерью.
— От вас?
— Да нет же! Вообще, как любая девочка. Я объяснил ей все на пальцах, по научному, без всякой задней мысли.
— А она?
— Раньше она все схватывала на лету. Но теперь попросила показать…
— А вы?
— Что я… мне, между прочим, платили неплохое жалование… Слышали бы вы, как она заливисто смеялась! Потом она спросила, могу ли я сделать с ней то, что дворовый кобель каждое утро вытворяет с их сучкой.
— И вы, конечно, уступили…
— Как бы не так! Ее отец был очень крут: на медведя в одиночку ходил с рогатиной. Он не стал бы драться со мной на дуэли. Свернул бы голову и закопал в огороде. Однако, видели бы вы, как эта маленькая проказница меня соблазняла! Гонялась за мной с отцовой саблей. Если бы не мои быстрые ноги, да роман с их кухаркой, — не устоял бы. В конце концов пришлось сослаться на какую — то мудреную женскую болезнь и покинуть их дом навсегда.
Драгуны выехали на берег озера.
— Смотрите, Андрэ! — Мишель показал рукой. — За камышами кто — то купается.
— Да ведь это девицы! Белье полоскают.
— Какое чудо! Может, они и нас поласкают? Поверьте, русские женщины в любви не уступят и парижанкам!
Спрыгнув с лошадей, они побежали к берегу. Остальные драгуны с радостными воплями последовали их примеру.
Заметив эту горланящую стаю, девушки отчаянно завизжали.
И в этот момент из камышей выскочили несколько гусар во главе с поручиком Ржевским, заслонив собой девушек, а из — за деревьев наперерез французам на лошадях вылетел Давыдов с остальным своим батальоном.
От метких гусарских выстрелов половина фуражиров пала на месте, а остальные, помахав немного для приличия саблями, сдались.
Ахтырцы ловко вязали пленникам руки. Капитан Андрэ и лейтенант Мишель оказались рядом. Пока их связывали, Мишель продолжал косить глазами в сторону девушек.
— Вы ранены, мой друг? — спросил капитан, взглянув на его окровавленный лоб.
— Всего лишь легкая царапина.
— И какой черт нас понес! Мы ведь не в Париже…
— Хорошенькие женщины не имеют национальности, Андрэ.
К ним подошел поручик Ржевский.
— Отвоевались, месье? — грассируя по — французски, усмехнулся он. — Что, интересно, вы хотели сделать с нашими русалками?
— Во всяком случае мы не собирались помогать им полоскать белье, — сказал лейтенант.
При звуках его голоса Агнеса Харитонова вздрогнула. Гусарские спины закрывали от нее говорившего, но она, расталкивая всех, рванулась вперед.
Глаза Агнесы и Мишеля встретились. Неловко улыбнувшись, он поднял к лицу связанные руки, чтобы вытереть со лба кровь. Еще секунда — и девушка упала в обморок.
— Ну вот, француза испугалась, — сказал Ржевский, подхватив ее на руки. — Куда ей воевать?
Глава 22. Женщина французского лейтенанта
Ахтырцы, вернувшись с добычей и пленными на свою стоянку в лесу, решили отметить столь успешное предприятие. Гусары поднесли переодевшимся в гусарские мундиры девушкам водки. Те поначалу отнекивались, но, с позволения Агнессы, пропустили по глоточку. И сразу раскраснелись, развеселились, затараторили.
— Ой, девки, я так напужалась, так напужалась! — смеялась одна. — Чуть не утонула со страху!
— И не говори, — вторила другая. — Как французы на нас кинулись, думала — ну все: разорвут!
— Прям как волки, — соглашалась третья.
— Куда им против медвежьей стати! — усмехался Ржевский, хитро поглядывая на Агнесу.
Глаза дворянки загадочно блестели, хотя водку она и не пила.
На Дениса Давыдова нашло вдохновение, он стал читать стихи.
Потом поручик Бекетов взял в руки гитару. И девушки запели.
В низенькой светелке огонек горит
Молодая пряха у окна сидит.
Молода, красива, карие глаза,
По плечам развита русая коса.
Русая головка, думы без конца.
Ты о чем вздыхаешь, пряха ты моя?..
Девушки затихли, словно о чем — то задумавшись.
Ржевский подкрутил ус.
— А продолжение сей песни знаете?
— Какое? Спойте, пожалуйста! — оживились они.
— Дмитрий, а-ну подыграй!
И поручик запел:
Русая головка, думы без конца.
Вот она ласкает старого вдовца.
Стар, но что ж такого? Пусть осудит мир.
Он гусар, к тому же ротный командир.
Он красотку — пряху в Питер отвезет,
Для красотки — пряхи бельэтаж наймет.
Он наймет карету и наймет ей слуг,
Ознакомит с пряхой благородный люд.
Он научит пряху танцам и балам,
И из пряхи выйдет хоть куда мадам.
— Вот так — то, любезные мои, — допев последний куплет, подмигнул Ржевский девушкам. — А сказать по правде, молодой поручик во сто крат лучше старого ротмистра!
Девушки смущенно захихикали.
Агнеса Харитоновна, подойдя к Ржевскому, прошептала ему на ухо.
— Помните, поручик, вы говорили, что сделаете для меня все, что я захочу?
— В любое время дня и ночи. — Он живо огляделся. — Вон за тем кустарником должно быть укромное местечко и мягкий мох. Идемте скорее, милая.
— Дайте же договорить! — Она топнула ногой. — Доверьте мне этого французского лейтенанта.
— То есть как? Зачем?
— Я его расстреляю.
Ржевский подергал себя за ус.
— Он, конечно, нахал. Но убивать пленных не в наших правилах.
— Поручик, вы обещали. Я настаиваю!
— Хорошо, только спрошу у Дениса, нужен ли ему язык.
Девушку передернуло.
— Неужели вы верите, что язык казненного приносит счастье?
— Я не про тот язык, которым лижут, а в военном смысле. Может, ваш француз знает что — то важное.
— Скорее, поручик!
Ржевский отозвал в сторонку своего командира.
— Денис, нашей Агнесе так хочется драгунского лейтенанта расстрелять, аж вспотела.
— Ну, коли она такая кровожадная… — пожал плечами Давыдов,
