а во-вторых, куда мы пойдем ночью да еще в такую погоду? — резонно заметила Зинка. — Ждем.
Марьяша все-таки попыталась открыть дверь и к нашему удивлению она поддалась.
— Открыто!
— Девки, холодно на улице! — попыталась остановить нас Зина, когда мы подошли к Марьяне. — И все ветки из-под одежки высыпались!
— Что если здесь какая-нибудь одежда имеется? — предположила Танька. — Зин, ну чего здесь сидеть? Может нас вообще в жертву принесут!
— Что ты мелешь? — я удивленно оглянулась на нее. — Какая еще жертва?
— Кровавая… — продавщица вытаращила глаза. — Я уже, во что угодно поверить готова!
— Я тоже за то, чтобы выйти отсюда, — поддержала я Таньку. — Вы сами подумайте, кто из встретившихся нам в Нави оказался дружелюбным? Ни-кто!
— Черт с вами! — Зина взяла подсвечник и решительно направилась к нам. — Пойдем!
Воровато оглядываясь, мы вышли из комнаты и очутились в еще одной комнате. Она была пустой, лишь на полу лежал невероятной красоты ковер. Стены ее украшали яркие фрески, а на потолке «сияли» звезды, солнце и луна.
Следующие помещения тоже имели причудливую роспись на крестовых сводах потолка, а в некоторых из них стояла массивная мебель. В доме было тихо. Ни голосов, ни шагов, ни остальных звуков, лишь вой вьюги за стенами, да потрескивание дров в жарко пылающих очагах.
— Девочки, сюда! — тихо позвала нас Танька. Она приоткрыла невысокую дверцу и заглянула внутрь комнаты. — Тут кое-что есть!
Мы проскользнули в нее, и когда продавщица задвинула засов, осмотрелись. Все небольшое помещение было уставлено расписными сундуками.
— Здесь вещи! То, что надо! — Марьяша вытащила какую-то богатую штуку и накинула на плечи. — Ну как?
— Боярыня Морозова! — ахнула Танька. — Красота, какая!
Это была шуба обшитая парчой, золотом и драгоценными камнями. Длинные рукава, отложной воротник и подол украшал соболиный мех, переливающийся под светом свечей.
— Хватит красоваться! Надевайте все теплое и на выход! — шикнула на нас Зинка. — Вы не на показе мод!
Через полчаса наш квартет являл собой нечто из времен Ивана Грозного. На головах платки, на платках меховые шапки, шубы и сапоги, правда, мужские, что существенно замедляло движение.
— Уходим! — Зинка схватила подсвечник, стоящий на одном из сундуков.
Наша компания помчалась по комнатам, отчаянно ища выход, и когда впереди показалась дверь, ведущая на улицу, радостно ускорились. Я схватилась за ручку, распахнула ее, и мы ввалились… внутрь комнаты, из которой сбежали…
— Обалдеть! — зло воскликнула Танька. — И как это называется?!
— Морок… — тяжело вздохнула Марьяша, присаживаясь за стол. — Колдовство…
Через пару минут послышались чьи-то шаги. У меня даже поджилки затряслись от страха. Началось!
В комнату вошел Морок и уставился на нас хмурым взглядом.
— Вы здесь как оказались?
Выкручиваться и выдумать какую-то ерунду не хотелось, да и, наверное, было опасно, поэтому я сказала правду:
— Через перекресток из шести дорог.
— Замечательно… — он подошел ближе, переместив свой тяжелый взгляд на меня. — Зачем?
А вот тут я растерялась. Что говорить? Сказать, что мы хотели украсть перстенек заговоренный, чтобы от них отделаться? Вряд ли он обрадуется.
— Поговорить с вами хотели, — вдруг заявила Зина, наблюдая за ним большими глазами.
— Поговорить, значит? — Морок присел напротив нее и подпер голову кулаком. — О чем?
— О… о… о том, что не хорошо все это… Мы ведь помолвлены…
Три наши головы медленно повернулись к ней. Что?! Помолвлены?!
— Не по-мужски это на женщин, которые почти замужем, виды иметь, — продолжала тем временем подруга. — Вот мы и пришли, чтобы поставить все точки над «и».
— Как интересно… — протянул Морок. Его лицо абсолютно ничего не выражало, что еще больше пугало. — Значит помолвлены… С кем?
— Что значит «с кем»? — Зина начинала волноваться. — С мужчинами, конечно!
— С какими мужчинами? В вашей ли они деревне живут? — на лице Морока появилось выражение искреннего любопытства.
— Нет, не в нашей! — быстро ответила вместо нее Марьяша. — Не местные они!
Ну да, мало ли, может он знал, кто в деревне проживает…
— Они и сейчас там? Посмотреть на них можно? — Морок казалось, издевался над нами.
— Отчего же нельзя? — встряла в разговор Танька, поправляя меховую шапку, съезжавшую на глаза. — Двое приехали, остальные потом подтянуться. Они племянники покойной учительницы, Людмилы Арсеньевны.
У нас троих челюсти отвалились. Она нормальная?! С оборотнями нас сосватала!
— А это кто? — Морок, наконец, заметил ее. — Тоже подруга ваша?
— Ага, наша, а то чья же? — проворчала Марьяна, бросая на Таньку недовольный взгляд, а потом прошептала в сторону. — Присосалась…
И тут дверь открылась, впуская в комнату еще двух мужчин. У одного из них были темно-рыжие волосы, а второй оказался блондином, с легкими серебряными нитями в светлых волосах. Крупные, плечистые, оба носили аккуратные бороды и улыбались так, словно у них была не жизнь, а сказка. Хотя…
— Вот и братья мои, Переплут и Мороз, — сказал Морок, улыбаясь им. — Раньше с ними встретились, ну это ничего… ничего…
Догадаться, кто есть кто не составило никакого труда.
Я заметила, как Мороз смотрит на меня и смущенно отвернулась. Чего ему надо?
— И с чем к нам гостьи пожаловали? — Переплут присел рядом с Марьяшей. — Дело, какое важное? Или так, познакомиться, поближе не терпелось? Ишь, уже и по сундукам пошарили… Ушлые бабы.
— Говорят, пришли сказать, чтобы мы на их прелести рты не разевали. Помолвлены они, — насмешливо произнес Морок. — Говорят, что ежели честные мы, то отступиться должны.
— По-моему разговор изначально вообще был о вашем брате Переплуте. — напомнила я ему о разговоре в ельнике. — А тут уже все ваше семейство приплелось!
— А что Переплут? — этот самый брат подмигнул Марьяне. — Я свой выбор сделал.
— Да и мне кое-кто приглянулся… — прозвучал рядом голос Мороза. — Это дело такое: быстрое и неизученное. Потянуло и все тут.
Только этого мне еще не хватало!
Мы замолчали, стараясь не смотреть на братьев. Было жарко, пот ручьями лился по спине, но раздеться почему-то никто из нас не пытался. Соболя прилипли к моим мокрым щекам и лбу, и я тщетно пыталась смахнуть эти щекочущие сосульки.
— Вы что, в сундуках рылись? — Переплут пощупал шубу на Марьяше. — Смотрю, одежку примерили, что Мороз для своей жены будущей приготовил…
Я вспыхнула, чувствуя на себе взгляд хозяина зимних чертогов. Как стыдно-о-о…
— Батюшка, голубчик! Ужасть! Ужасть творится! — раздался за дверями визгливый голос и в комнату ворвался маленький круглый мужичок с пушистыми усами. Он размахивал короткими ручками, словно ветряная мельница лопастями. — Беда пришла откеля не ждали!
— Да что случилось? — Мороз нахмурился и поднялся с лавки. — Чего голосишь?!
— Нету более ни мертвой ни живой воды в Нави! Все!
