стою в гостинной, лишь нацепив шорты, что оставила тут на диване. Мне спешить некуда. Проводить ребят мне запретили со словами “нечего тебе там делать”. Что ж, аргумент! Возле входной двери Яр обувается, а потом, выпрямившись, притягивает меня к себе.
— Не плачь, — шепчет.
— Я не плачу… Я не плачу… Я не плачу… — сама не понимаю, кого пытаюсь убедить, заливаясь слезами. — Ты только вернись ко мне, ладно? Все вернитесь ко мне живыми.
— Вернемся, малыш! Куда ж мы денемся! Ты ж нас из-под земли достанешь, если кто нарушит слово! — Яр хрипло смеется, а мне не до смеха. Я реально заставила его собрать групповой звонок и они все пообещали мне вернуться живыми и невредимыми. Правда, при этом Яр получил нагоняй от Егора за болтливость, но потом тоже присоединился к “групповому” обещанию. — Тоха приедет через полчаса. К дверям не подходить и никому не открывать. У Тохи есть ключи. Слушаешься его во всем, понятно? Если он мне скажет, что ты накосячила где-то, приеду — надеру твою аппетитную жопку, поняла?
— Уже прямо сейчас мечтаю немного накосячить…
— Блядь, да что ж ты делаешь со мной, а?! Ну как я со стояком таким пойду сейчас? — вот, вроде, возмущается, но в глазах у Яра черти пляшут. Снова резко прижимает к себе, зарывается носом в мою шевелюру и несколько раз глубоко вдыхает. — Люблю тебя, малыш.
Затем также резко отстраняется и выходит за дверь. Громкий хлопок, поворот ключа и я стекаю по стеночке на пол, захлебываясь рыданиями. Прикрыв руками лицо и продолжая всхлипывать, повторяю как мантру в пустоту:
— Я не плачу… Я не плачу… Я не плачу…
Я словно в вакууме. Я больше не являюсь цельной. Здесь только оболочка, душа и сердце устремились вслед за Ярославом.
Не знаю, сколько проходит времени. Я все также сижу на полу. От пелены слез ничего не вижу. Именно в таком состоянии меня обнаруживает Антон, талантливый хакер из команды Яра. Именно ему доверили мою безопасность, пока остальные отсутствуют.
— Ой, бляяя… Давно тут сидишь? — Антон наклоняется ко мне и поднимает с пола. — Ноги ледяные совсем. Яр меня придушит.
Ничего не отвечаю. Позволяю Антону себя куда-то нести. Прижимаюсь к нему в поисках поддержки и утешения. Он садится на диван, устраивая меня на своих коленях. Никакого интимного подтекста, только абсолютное доверие человеку, с которым мы знакомы уже много лет. Уехав в другой город, по сути, сбежав от Яра, с ним мы общаться не прекращали. Постоянно созванивались и переписывались. Он даже помогал мне по учебе иногда. Пару раз приезжал и мы с ним долго гуляли по набережной, болтая обо всем на свете.
Да и вообще, ребята из отряда мне как братья. Только Ярик и Егор для меня отличались от всех. Если Яра я любила как мужчину столько, сколько себя помню. То Егор для меня был кем-то, вроде доброго дядюшки. Я его всегда очень уважала и любила соответственно его статусу в моей жизни.
Тошка самый молодой из всех, но все же старше меня. С ним у нас особенные теплые отношения. Но даже несмотря на то, что Яр в курсе о нашей с Тошей дружбе, провел с ним очень жесткий инструктаж и очертил строгие границы. Тошка поржал, конечно, но правила принял.
Я так поняла, что все уже в курсе, что мы с Ярославом сошлись. Ну, кроме Миши, конечно. Ох, он в бешенстве будет. Он ведь знал из-за кого я так убивалась и страдала, из-за кого сбежала из родного города. И только мое слово, что я не станцую на своих граблях остановило его в желании покалечить Яра. Теперь он вернется, все узнает и, кажется, Ярослав все же получит положенную ему порцию “люлей”…
Так, в собственных размышлениях и теплых объятиях лучшего друга, понемногу успокаиваюсь.
— Все? Я надеюсь, ты закончила сырость разводить? — Тоха поглаживает меня по голове и баюкает, словно маленького ребенка. — Я есть хочу. Есть что пожрать?
Мой тихий смешок перерастает в дикий хохот. Антон как всегда в своем репертуаре. За любой кипиш, кроме голодовки.
— Пойдем на кухню. Я суп сварила.
Выпутавшись из объятий друга, идем с ним на кухню. Но в какой-то момент Антон ловит меня и крепко прижимает к себе. Сначала я испытываю легкий шок от столь неожиданных действий, но потом расслабляюсь, услышав тихий голос:
— Эй, малая, все хорошо будет, — говорит Антон. И столько уверенности в его словах, что мне тоже хочется верить. — Все будет хорошо!
И я верю. Нужно только подождать, пережить эти дни “тишины в эфире” и вот тогда все, действительно, будет хорошо.
Настя
Дни словно резиновые. Каждый последующий, по ощущениям, в разы длиннее предыдущего. И самое ужасное во всем этом, что я понятия не имею, когда это долбанное, невыносимое просто, ожидание закончится.
Что ж, терпение — не моя добродетель. Я никогда не умела ждать. Да меня все родственники и друзья с самого детства называли егозой, потому что я никак не могла усидеть на месте. Миша так вообще всегда меня доводил до белого каления, зная о моей нетерпеливости. Специально заранее за несколько дней сообщал о том, что мы куда-то пойдем или поедем — в парк или на аттракционы, — и в тот момент начинались мои муки и терзания, а его это невероятно забавляло. Он всегда говорил, что у меня шило в одном месте…
Миша…
Боже, как же я соскучилась по нему и как же страшно! Я стараюсь не думать о том, что происходит там, куда поехали ребята вытаскивать моего брата. Я знаю, что благодарить себя они не позволят, ведь такая верность друг другу, Родине, своей семье — это у них в крови. Настоящие офицеры! И я ими безмерно горжусь. Но сердце сковывает страх за них. Меня охватывает леденящий душу ужас, когда в голове мелькают мысли о том, что кто-то из них может пострадать… Или погибнуть… Я гоню от себя эти мысли прочь. Чаще получается. Но иногда, когда Тоша не видит, сидит, погрузившись в свой ноутбук, я сбегаю в ванную и там даю волю слезам. Потому что, если не проплачусь, то однозначно взорвусь от всех страхов и переживаний, что сейчас прочно поселились в моей душе.
Вот и сейчас как раз такой момент. Я сижу на кафельном полу в ванной, прислонившись головой к холодной стене и беззвучно рыдаю, зажав рот руками. Ну нет у меня больше
