стал ее будить.
— Хорошо, — Магда облегченно выдохнула, заулыбалась в ответ. Поставила корзинку с продуктами на стол, засуетилась с готовкой. Почувствовав, что ее девочка вернулась, она поспешила к ней.
— Магда, — Пай склонил голову. — Спасибо, что подсказала Лимми, что делать. Она справилась.
— Я вижу, — Магда сноровисто мешала тесто для блинов. — Поить из бутылочки забыл?
— Один раз давал, — повинился Пай. — А потом не до того стало. Магда, ты знаешь, что отражи пришли за Лимми?
— Ты же не отдашь ее? — Пай не понял, спрашивает Магда или утверждает. В коридоре зашлепали босые ноги и Пай шагнул за печь.
— Мама, а где Пай? — заспанная Лимми вбежала в кухню. Наспех надетая футболка задралась на животе, а шорты болтались на бедрах.
— Лимончик, — Магда просияла, обняла дочку, приглаживая ей волосы. — Тебе надо умыться, доченька. Пай никуда не денется.
— А где он? — Лимми заглянула во все углы, наконец, увидела Пая, кинулась к нему. — Пай, ты спрятался от меня, а я нашла!
— Я спрятался? — засмеялся Пай. — Ну, что нашла, то твое, веди умываться.
В бане была только холодная вода и Лимми повизгивала, когда Пай умывал ее. Оба, не сговариваясь, молчали о бегстве Лимми. Пай — потому что все понимал, а Лимми не хотела портить настроение Паю. Она радовалась, что муж не сердится и не ругает ее, но огорчалась, что ее еще ни разу не поцеловали. О будущем Лимми не думала, Пай рядом, этого достаточно. Но про одну вещь Лимми все-таки сказала, морща нос и выпячивая нижнюю губу.
— Пай, я штаны порвала. В клочья.
— Оборачивалась? Сама? — Пай громко засмеялся, его все веселило в это утро.
— Да. А они…
— Не огорчайся, Лим, я куплю тебе десяток, думаю, это не последняя потеря, — Пай подтянул на Лимми сползающие шорты и повел в дом. Магда уже напекла стопку блинов и запах разносился по всему двору. Лимми дождалась, пока Пай усядется за стол, и смирно села рядом, мечтательно покосившись на колени мужа. Пай шлепнул ладонью по бедру, приглашая, и Лимми тотчас перебралась. Обеими руками она свернула блин, обмакнула в сметану и поднесла Паю. От старательности ткнула блином в уголок рта.
— Эй, — Пай шутливо ущипнул Лимми за бок. — Мазать меня сметаной не обязательно.
— А ты шире рот открывай, — не стушевалась Лимми.
Магда смеялась над ними до слез. Эти двое баловались как дети, скармливая друг другу блины, пачкая физиономии сметаной и вареньем и вылизывая. За смехом они не заметили, как в кухне появился Рекс.
— Дочка! — выдохнул Рекс и раскинул руки. Пай заметил, как Рекс быстро заморгал, скрывая слезы. Лимми повисла на отцовской шее как маленькая, но тут же опомнилась, она уже взрослая, и встала на ноги.
— Лимми, ты… — Рекс лихорадочно ощупывал дочь, надавил на лопатки и копчик. — Ты? Неужели?
Лимми весело тявкнула и обернулась. Клочок футболки плюхнулся в сметану, а Лимми закрутилась по кухне белоснежным пушистым шаром. Рекс открыл рот и рухнул на лавку, жалея, что старшие сыновья и стая это не видят.
Уже через пару дней вокруг Лимми поднялась нешуточная восторженная суета. Поток гостей в дом не иссякал. Всем членам стаи хотелось лично убедиться, что Лимми, младшая дочь вожака, тоже пошла в псовую породу. Не была псовой самкой и вдруг стала. Таких историй никто раньше не слышал. Требовалось проверить, убедиться. Естественно, в дом к вожаку могли войти не все. Поэтому молодняк бегал по округе, выжидая, когда Лимми выйдет на улицу и покажет себя.
Новость взбудоражила даже Совет провинций. Выходило, что Пай бился в поединке не за человека. За самку. Это поменяло отношение многих к их союзу. И к Черному Псу тоже. За его дом сразу началась битва, а крепче всех вцепился вожак стаи Лиловой провинции, забыв прошлые претензии. Пай дал ему подтверждение на сделку. А Тарзан, пользуясь случаем, заручился согласием Пая на судейство в будущих поединках. И Рекс довольный тем, что Лимми счастлива и будет жить поблизости, тоже помягчел к Паю.
По вечерам Рекс собирал всю семью, усаживал Магду и Пая на диван в гостиной, сам устраивался рядом, головорезам давал команду встать полукругом за диваном, и просил Лимми обратиться. Смотреть на белоснежного пушистика Рексу не надоедало. Он оглушительно хлопал в ладоши от умиления, ликовал, обращался сам, за ним головорезы, Паю тоже приходилось присоединяться, чтобы на Лимми не наседали, и в гостиной начинался шум и лай. Заканчивалось всегда одним — Магда брала скалку и выгоняла всю компанию во двор.
Поначалу Лимми это забавляло. Она вдруг стала гордостью семьи. А раньше была мало кому интересной маменькиной дочкой. Неженкой. Родные всегда ее обожали и баловали, но обычно прятали от посторонних. Теперь же они неуемно радовались, и отец, и братья, и племянники. Важно кивали на вопросы любопытных. Но были готовы в любой момент защитить, не особо пока веря, что Лимми сможет постоять за себя.
В псовой ипостаси Лимми все равно выглядела хрупкой красоткой, изящной игрушкой, которую нужно поместить на видное место и любоваться. И только Пай знал, какова Лимми на самом деле. Любопытная и рисковая, упрямая и верная, ревнивая и страстная, а еще очень уязвимая во враждебном окружении. Поэтому Пай каждый день уводил Лимми подальше в лес и учил основам самообороны. Учил и ненавидел себя за это. За то, что вынужден учить свою жену защищаться, за то, что не может сам стопроцентно уберечь любимую женщину.
Совсем недавно Пай был уверен, что с ним Лимми всегда будет в безопасности, Черного Пса уважали и побаивались, но жизнь показала обратное. Злые люди одним своим присутствием мучили Лимми, а Пай об этом даже не догадывался. В усадьбе она сама на себя не походила, была задумчивой, не капризничала и редко улыбалась. Вынуждена была сбежать. Сейчас же, в кругу любящих родных, она снова расцвела. Хохотала во все горло над грубоватыми шутками братьев, конфузилась, когда клочья одежды разлетались в разные стороны при обороте и смотрела влюбленными глазами на Пая.
Василька много рассказала Паю об отражах, об их свойствах перенимать чужие навыки, хотя и фыркала, что Лимми обрела псовую ипостась. По мнению Васильки, Лимми должна была обернуться в кошку. И это бы случилось со временем, не возьмись Лимми освобождать Пая от колдунства. А Пай с первого дня знакомства замечал, как Лимми сразу повторяла все, что видела, и надеялся, что жена сможет перенять от него главное: изворотливость и умение побеждать. Хорошо, что убегать Лимми умела с рождения.
— Пай, ты несчастлив со
