начался, а её нет на месте. И телефон не отвечает.
— Ну, Марина это Марина, — развёл руками Артур. — Она вроде бы вчера упоминала, что у неё сегодня какие-то дела, но я думал, она о делах фирмы говорила. Если честно, я особо не вслушивался. Сам вчера был занят по горло.
Герман не обратил внимания на извиняющийся тон брата — он ни в чём его не винил. Артур и так его вчера неплохо прикрыл, пока он сбросил на него все первостепенные обязанности и свои личные дела разрулить пытался.
— Пора эту дичь прекращать.
— Ты о чём?
— О Марине.
Артур приподнял брови, ожидая хоть каких-нибудь вменяемых пояснений.
— Она уверовала в свою безнаказанность.
Обрывки рассказанного Ольгой всплывали в мозгу, заставляя сцеплять зубы в усилии не проговориться. Ни к чему грузить младшего своими личными проблемами. Плакаться он ему не собирался. И на свою сторону перетягивать тоже.
Артур ценил в Марине её исполнительность и деловую хватку. Она действительно очень удачно дополняла команду. Пока не вообразила, что ей всё позволено. Пока не начала открыто вредить его жизни.
— Слушай, ты тут хозяин. Я тебе не указ, — Артур смотрел на него с видом искренне озабоченного человека. — Но ты с плеча не рубил бы…
— Шутишь? — Герман раздражённо покосился на брата. — С какого плеча, если её выходки начались далеко не вчера?
— Да я всё понимаю, но… ну, знаешь, она друг семьи, и её родители…
— Да плевать я хотел, — аргументы младшего брата оказались предсказуемы до зубовного скрежета. — Ты разве сам не понимаешь, что такая позиция никакой критики не выдерживает? Если отец с матерью души в ней не чают, я тоже должен в задницу её целовать?
— Уж она-то не отказалась бы, — пробормотал Артур, и Герман, не выбирая особенно выражений, выругался.
— Блин, Герман, ну не бесись. Ты ж понимаешь, о чём я! — Артур от досады запустил пятерню в свою тёмную шевелюру. — Я вообще считаю, что она потому так и старается, что у тебя под боком работает. Ну, типа, пытается тебя впечатлить. Ей на фирму по большому-то счёту плевать, а деньги ей и папочка может давать.
— Вот пусть и даёт.
— Дело твоё, — вздохнул Артур. — О том, что это лишний повод с родителями любезностями обменяться, я заводить разговоров не буду. Вы и так на ножах.
Герман бросил на брата взгляд исподлобья:
— Кстати, как день рожденья отметили?
Артур скривился:
— Сам как думаешь? Мать весь вечер вздыхала и трепала нервы отцу. Она не теряет надежды вас помирить.
— По поводу примирения я ей всё объяснил.
Артур кивнул:
— Я понимаю. И здесь я на твоей стороне. Отец… он странную позицию занял.
— Артур, я не ожидаю от тебя порицаний его мудачества, — Герман устало повёл плечами в надежде расслабить напряжённые мышцы. — Мне просто без разницы, решит он что-то делать с этим или нет. Я знаю, чего точно не сделаю я. Не сдам назад, не пойду на примирение, пока он не извиниться перед Лилей.
Артур прочистил горло прежде, чем спросить:
— Кгм… а как… как у вас-то там… с Лилей?
Конечно. Такого вопроса стоило ожидать. И он ценил, что брату было всё-таки не наплевать на то, что творилось в его жизни за пределами фирмы.
— Сложно, — лучшего ответа он, к сожалению, пока не нашёл.
— Просто… раз уж ты до сих пор так принципиально настроен по отношению к отцу… ну, я к тому, что… я надеюсь, у вас там как-то всё уладится.
Надеяться мало. Действовать нужно, пока для надежды ещё оставалось хоть какое-то место.
И он пытался, но на каждом шагу обнаруживались всё новые тайны и новые, мать его, неожиданные препятствия.
— Я тоже, — успел он ответить, прежде чем раздался деликатный стук в дверь, и Ольга внесла Артуру его свежесваренный кофе.
Она опустила разнос на столешницу, потянулась за опустевшей кружкой начальства:
— А вам, Герман Александрович, нового не сварить?
Герман мотнул головой:
— Игнатьева так и не появлялась?
Спросил для проформы. Знал же: если бы появилась, его секретарь тотчас же доложила бы.
Ольга покачала головой и по его молчаливому знаку удалилась из кабинета.
Артур невольно скосил взгляд на часы и вздохнул.
— М-да, что-то Марина и впрямь…
Герман перехватил его взгляд:
— Рад, что ты меня понимаешь.
Артур подошёл к столу, чтобы забрать свою кружку, поднял глаза на экран раскрытого ноутбука и на мгновение застыл.
Герман про себя чертыхнулся — на экране так и остался стоп-кадр остановленного видео с камер с бредущим по коридору Алексеевым.
— О! А что это?
Закрой крышку и начни отмахиваться от ответа — и у него только больше вопросов появится.
— Запись с видеокамеры. Пока не спрашивай. Позже всё расскажу.
Артур озадаченно рассматривал стоп-кадр:
— Ну… ладно. Ладно, как скажешь. Просто… хм… просто я, кажется, знаю этого мужика.
Герман уставился на младшего брата в полнейшем недоумении.
— Откуда?
Артур отхлебнул из своей кружки и совершенно буднично пояснил:
— Да как-то видел его вместе с Мариной. Она о чём-то с ним говорила.
Наш с Германом разговор давно завершился, а я продолжала цепляться взглядом за телефон, который отложила на рабочую стойку.
Странные, непонятные ощущения.
В отношении ситуации с Алексеевым ничего не изменилось. Я по-прежнему ума не могла приложить, куда он запропастился. Но пусть эти мысли меня и занимали, из них почти полностью ушла пожиравшая меня тревога. Да, соврать может каждый, но Герман не врал.
Некоторые вещи понимаешь по голосу, по манере.
Да и не думаю, что муж стал бы мне врать. За последнее время мы друг другу, может, больше правды сказали в лицо, чем за все три года, что прожили вместе. Именно той неудобной и рискованной правды, которую в любое другое время стремились бы придержать, чтобы не омрачать идиллию.
Света, заглянувшая в пустовавший торговый зал, приподняла подбородок:
— Ну что там? Разузнала?
— Если бы, — вздохнула я. — То есть я разузнала, но толку мало. Герман здесь ни при чём. Алексеева он не видел.
— Верить-то его заявлениям можно? — мрачно поинтересовалась подруга.
Я печально ей улыбнулась:
— К детектору лжи я его не подключала, но… нет. Свет, он не в курсе. Да и если бы он с ним повидался, наверняка получил бы на руки какую-то информацию по нашему корпоративу. Сама понимаешь, это наверняка повлекло бы за собой разговор. А вчера никакого разговора не было.
Светка прикусила губу, нахмурилась:
— Честно сказать, даже не знаю, хорошо это или плохо. Такие вот новости.
— Я, представь
