Германский нацизм, оттолкнувшись от преодоления Версальской системы, провозгласил право обескровливать другие нации для того, чтобы облагодетельствовать свою. Целые аспекты нацистской доктрины основаны не только на идее «неисторичности» народов, свойственной классической немецкой философии и Энгельсу, но и на расовом превосходстве, на утверждении природного и этического неравенства людей. По сути, они были возвратом к язычеству, к философии: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Это деление народов на «тварей бессловесных» и «тех, кто право имеет».
По философии германский нацизм отличен как от коммунизма, так и от фашизма итальянского типа, явившего лишь уродливый вариант «буржуазного» государства нового времени, «гиперэтатизм». Неразличение Э. Нольте фашизма и национал-социализма приводит его к косвенному оправданию гитлеровских завоеваний, раз Вторая мировая война — это «всееропейская война» идеологий, начатая в 1917 году именно большевизмом.
Война против Гитлера США и Британии, оказывается, велась не за то, чтобы французы и датчане оставались французами и датчанами, не за то, чтобы латыши и поляки не превратились в свинопасов и горничных у арийцев, а за «универсальное торжество либеральной американской демократии»; и она продолжается и по сей день. Однако документы, особенно рассекреченные недавно, опровергают новые схемы еще ярче, чем советские штампы.
Примечательны секретные переговоры сэра Джона Саймона, министра иностранных дел Великобритании, с Гитлером в Берлине в марте 1935 года, запись которых стала достоянием советской разведки и была опубликована в 1997 году. Гитлер отвергает любое сотрудничество с большевистским режимом, называя его «сосудом с бациллами чумы». Налицо разрыв с рапалльской линией и отсутствие всякой преемственности с ней.
Саймон приехал, чтобы санкционировать аншлюс Австрии. Когда Риббентроп поинтересовался британскими взглядами на австрийский вопрос, Саймон прямо постулировал: «Правительство Его Величества не может беспокоиться об Австрии так же, как, например, о Бельгии, то есть о стране, находящейся в самом близком соседстве с Великобританией». Гитлер выразил свой восторг и поблагодарил британское правительство за его «лояльные усилия» «и по всем другим вопросам, в которых то заняло такую великодушную позицию по отношению к Германии» (Британия на международной конференции воспрепятствовала применению санкций к Германии за нарушения военных положений Версальского договора).
Пакт Молотова — Риббентропа: действующие лица
Теперь обратимся к пресловутому пакту Молотова — Риббентропа, отношение к которому не может быть понято без знания англосаксонской стратегии ХХ века в Европе. Одной из ее целей было не допустить усиления Германии и России.
Для осуществления этой цели после Первой мировой войны Британия и президент США В. Вильсон поставили задачу: создать на основе принципа «демократии и самоопределения» между Германией и Россией ярус мелких несамостоятельных государств от Балтики до Черного моря так, чтобы они не входили ни в германскую, ни в российскую орбиту.
Гитлеровские планы завоевания восточного «жизненного пространства», казалось, полностью ломали англосаксонскую доктрину «буфера между славянами и тевтонами». Однако известно, как Британия и США косвенным образом всемерно подталкивали Гитлера именно на Восток. На деле в этом не было противоречия. Его создает лишь ложный тезис из учебников, что Британия, соглашаясь на аншлюс Австрии и захват Чехословакии, полагала умиротворить Гитлера, но, мол, просчиталась.
Напротив, самое страшное для англосаксов случилось бы, если бы Германия удовлетворилась Мюнхеном и аншлюсом Австрии. Британия рассчитывала не умиротворить Гитлера, но подтолкнуть его к дальнейшей экспансии, и в принципе англосаксонский расчет на необузданность амбиций и дурман нацистской идеологии был точным. Но Британии нужно было направить агрессию только на Восток, что дало бы повод вмешаться, войти в Восточную Европу («для ее защиты») и довершить геополитические проекты, то есть изъять Восточную Европу из-под контроля как Германии, так и СССР. Печать и политические круги в Англии открыто обсуждали следующий шаг Гитлера — претензии на Украину.
Активность проявляла и Польша, предлагавшая Гитлеру свои услуги. Уже в январе 1939 года польский министр иностранных дел Бек заявил после переговоров с Берлином о «полном единстве интересов в отношении Советского Союза». Затем советская разведка сообщила и о переговорах Риббентропа, в ходе которых Польша выразила готовность присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, если Гитлер поддержит ее претензии на Украину и выход к Черному морю.
Польша не была невинной жертвой. Ее судьба была драматично предопределена и ее расположением и, не в последней степени, ее извечной неприязнью к России. Об этом советские учебники всегда умалчивали, ибо пропагандировали вечную и нерушимую дружбу народов социалистического лагеря, освобожденных от груза имперского и капиталистического прошлого. Главные польские устремления были направлены, как многие века назад, к Литве и Украине.
Рассекреченные документы показывают неблаговидный закулисный торг и судорожные попытки получить свою толику от гитлеровских захватов. «Польша сохраняет отрицательное отношение к многосторонним комбинациям, направленным против Германии», — неизменно отвечал посол Гжибовский наркому Литвинову. Польша отказывалась участвовать в создании какого-либо фронта против Германии вместе с СССР.
Как только Гитлер отнял у Чехословакии Судеты, Польша немедленно заявила претензии на Тешинскую Силезию, отошедшую по Версалю к Чехословакии после четырех веков пребывания в составе Габсбургской империи. Польские дипломаты с ревностью убеждали германскую сторону сделать ставку на Польшу, и тогда «Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину».
Договор Молотова — Риббентропа 1939 года демонизирован западным мнением и историографией, хотя нам нечего стыдиться. Гитлеровская Германия была всемирно признанным государством, имевшим интенсивные дипломатические отношения, прежде всего со всеми западными странами. Искони государства заключали договоры с державами-оппонентами и даже враждебными государствами. Христианские монархии имели отношения с языческими, где приносились человеческие жертвы. Правительство Турции, где перед Первой мировой войной сажали на кол, а отрезанные головы христиан выставлялись напоказ, в дипломатическом лексиконе именовалось «Блистательная Порта».
Следует учитывать и тот факт, что, кроме кусочка Буковины, Сталин лишь возвратил те исторические территории, которые были «отхвачены» у России в период хаоса революции и гражданской войны. Этот термин использует Г. Киссинджер в объемном труде «Дипломатия», однако через несколько страниц принимается за демонизацию «нацистско-советского пакта».
Э. Нольте называет «Пакт Гитлера — Сталина» европейской прелюдией ко Второй мировой войне. Разбирая текст секретного протокола о разделе сфер влияния, Нольте обрушивается на пункт о Польше, в котором говорилось, что «вопрос о желательности для интересов обоих государств независимого польского государства и о том, каковыми могли бы быть границы этого государства, может быть выяснен лишь в ходе будущего политического развития ситуации».
Готовность Сталина за отсрочку в войне против собственной страны закрыть глаза на устремления Гитлера в отношении Польши (накануне предлагавшей Гитлеру свои услуги для завоевания Украины) ничем не отличалась по прагматизму или, если угодно, цинизму от слов Саймона, открывшего Гитлеру, что Британия не будет беспокоиться об Австрии так же сильно, как если бы это была Бельгия.
А сами прибалтийские государства? Как свидетельствуют документы, они занимали однозначно прогерманскую позицию, «стремились остаться вне коалиций, направленных против Германии», и, как сообщал американский посол в Литве, «относились крайне неодобрительно к предложению советского комиссара по иностранным делам, чтобы Великобритания гарантировала границы этих балтийских государств с Советским Союзом».
Нольте называет советско-германский договор пактом «войны», «раздела», «уничтожения», который якобы не имел аналогов в европейской истории, потому что это были «государства совершенно особого рода». Такое утверждение может вызвать только иронию у историка.
От Вестфальского мира 1648 года до Дейтона договоры и многосторонние трактаты не только имперского прошлого, но и демократического настоящего были начертанием одними державами границ для других. Наполеон в Тильзите предлагал Александру I уничтожить Пруссию. Венский конгресс 1815 года нарисовал территорию современной Швейцарии, добавив к ней стратегические горные перевалы, чтобы те не достались более динамичным государствам.
