с ней, только кивала на всю информацию.
Когда Демира закончила, мама с печалью отозвалась:
- Бедный мальчик. – А помолчав, вздохнула и обратилась к Эле: - Элюшка, я только одно спрошу у тебя. Не обижайся, ладно? А вопрос у меня очень страшный: возьмёшь ли ты на себя, на свою душу и совесть смерть мальчика, который тебе нравится? Ведь, насколько я поняла, ему нельзя испытывать сильные чувства. А как минимум, привязанность – очень сильная эмоция. Если ты не боишься взять на себя ответственность за его смерть, я ни слова не скажу против вашей дружбы.
У Эли кривились и вздрагивали губы, когда она резко встала из-за стола и ушла в спальню.
- Мам… Это жестоко, - прошептала Демира.
- Да, это жестоко, - грустно согласилась мама, глядя на дверь. – Но это реальность, о которой она не подумала. Понимаешь, Мира… Ты, кажется, просто предупреждала Элю об опасности дружбы с этим мальчиком. А я заговорила о результате этой дружбы. И Эля… увидела ту опасность, о которой ей твердили, но которой она не понимала. Не думаю, что она сразу откажется от желания дружить с вашим Гармом. Но каждый раз, когда она будет думать о нём, она невольно будет думать о его смерти. Всё, что я могла, я сделала. Теперь дело за ней.
Весь вечер и Демира, и Эля не пробовали разговаривать хоть о чём-то. Занимались лепкой, читали – каждая своё: одна – конспекты, другая – приключенческие романы. А когда легли и Демира выключила свет настольной лампы, она несмело спросила:
- Эль, что ты решила?
Сестрёнка помолчала, а потом шёпотом сказала:
- Ни мама, ни ты меня не поняли. Дело не в Гарме… Так что я решила… в общем, больше ни шагу в сторону портала не сделаю. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Маме в твоём мире хорошо. Тебе – тем более. А мне в твоём мире места нет. Так чего я зря буду болтаться то туда, то сюда? Буду сидеть дома, а вечерами гулять с нашими, пока наша компания меня ещё не забыла. Спокойной ночи, Мира.
- Спокойной ночи, Эля, - прошептала Демира, внезапно думая о том, что почувствует Гарм, когда поймёт, что в машине Наиды Эли больше никогда не будет.
В полированных дверях одёжного шкафа размазался жёлтый свет уличного фонаря. Демира смотрела на это смазанное пятно и вспоминала: Гарм ей всегда казался чуть вялым и слишком мягким в движениях, каким-то расслабленно добродушным. И только сейчас она сообразила: его с детства приучали к умению очень ровно реагировать на всё вокруг. Приучали при помощи боли: едва только Гарм проявлял какую-то эмоцию слишком сильно и ярко, серебряные шипы вонзались ему в голову… Она вспомнила, как дядя негласно разрешил ему приблизиться к опасному для него месту. Интересно, если бы на месте Гарма оказался Кристофер, дядя бы так же рисковал его жизнью, как жизнью двуликого? «Накручиваешь себя, - вздохнула Демира. – Дядя там был настороже. Ведь рядом с Гармом была я. Так что… Но ведь дело не во мне. И Кристоферу там бы было… почти безопасно – не то, что Гарму…»
И уснула.
А утром сидела единственным пассажиром в машине, за рулём которой была Наида. Кристофер не приехал пораньше к её дому, как обещал. И, чуть озадаченная: «А мне не наплевать?», она сама уткнулась в конспекты, которые он обещал прорабатывать вместе с ней. Чтение быстро захватило её – Инесса-то уже успела объяснить, да и вчерашние разъяснения Кристофера вспомнились... За минуты до окончания поездки Демира спрятала все учебники и конспекты в сумку и закрыла глаза, представляя, что держит за руку Гарма, но видя перед собой Кристофера.
Промелькнула мысль, что она поступает подло: лишила Гарма дружбы с сестрёнкой, но сама пользуется им, чтобы укрепить свои предвидения…
И мгновенно забыла обо всём.
Кристофер прижал к стене незнакомую девушку и чуть не яростно целовал её!
Он так откровенно лапал её, что Демира суматошно открыла глаза, внезапно чуть не задохнувшись от созерцания одной только этой картинки.
… Пара минут абсолютно бессмысленного взгляда в окно.
Глаза распахнуты в осеннее утро, но отчётливые тени в солнечном сиянии продолжали обниматься и целоваться.
Как она забыла… Как забыла…
Не понадобилось представлять себе, что будет, исчезни Кристофер из её жизни…
Хватило предвидения, которое ещё в первое знакомство с ним предупреждало: однажды он предаст! Помотав головой, чтобы отделаться от увиденного, она силой заставила себя вспомнить, как ей предложили сесть в учебном кабинете там, где ей будет удобно. И предвидение ярко сработало: этот – предаст!
Как только она забыла об этом…
Похолодевшие пальцы вздрогнули.
Ничего… страшного.
«Переживу…»
Хотя собственное чувство, ощущение предательства… Значит, она всё же начала испытывать к нему… нечто? Поэтому видение ударило слишком больно?.. Если бы чувств не было, она бы…
- Наида, оставь меня сразу за воротами академии, ладно? Хочу пройтись немного.
- Оставлю. Ты что-то и в самом деле бледная. Как говорит твоя мама, на воздухе почти не бываешь.
Демира криво улыбнулась, мгновенно вспомнив едва не заплакавшую Эльку, выходившую вчера из-за стола.
Чёрт, как им обеим не везёт…
Шмыгнув носом и чуть поёжившись на холодном утреннем ветерке, стараясь успокоиться, Демира шла к крыльцу академии, радуясь, что идёт не одна. Что одногруппники, если и будут ждать её, то будут выглядывать машину, на которой она всегда приезжает – то есть её привозят. На пеших внимания не обратят.
Значит, можно незамеченной проскользнуть в вестибюль, а потом и в кабинет.
Поднимаясь по лестнице, даже согнулась чуток, обнаружив, что наверху стоят все трое: Терренс с Инессой и Кристофер. Они и правда разглядывали только машины.
«Сегодня вечером пойду с Элькой гулять. Хватит, насиделась за учебниками… Андрюха Васильев – тот, который Васька, наверняка будет с гитарой. Оторвёмся, попоём немного, по улицам поболтаемся, снова посидим на нашей детской площадке, посмеёмся, как всегда было после уроков… И Элька брошенной себя не будет чувствовать…»
Прячась за спинами студентов и преподавателей, она заскочила в вестибюль академии и, всё так же крадучись, побежала на второй этаж.
В кабинете – уже полгруппы сидит. С порога поздоровалась со всеми, уловив несколько сдержанных ответов и приветственных улыбок, и пошла к своему столу – то есть к столу Гарма. Устроилась за ним основательно: села на один стул сама –
