Йон. — Нет, конечно, я не оставлю тебя в неведении. Это моя прямая обязанность. Но что-то он тебе всё же успел рассказать?
— Ну, так, — Лика помахала кистью в воздухе. — Что арги прямо какие-то суперлюди, и что они такие всемогущие вроде как. Что-то вроде масонов, которые как подпольное правительство.
Йон засмеялся.
— Что ещё можно ожидать от человека его возраста и мировоззрения? В одном он, конечно, прав — мы не совсем люди.
Лика вздрогнула. Нет, когда Стропалецкий вещал о каких-то легендах, она половину списывала на то, что это именно легенды. Услышать, что она не совсем человек, от того, кто сам был таким же, как она, было ужасно. Даже, пожалуй, отвратительно.
— Я человек, — Лика сурово посмотрела на него.
— Человек — это хомо сапиенс, — возразил Сильвер. — Какой же хомо сапиенс способен на то, что можешь ты? Нет, девочка, ты хомо, но совсем не сапиенс. Ты человек иной породы. Не лучше и не хуже других, но иной. Просто прими это. Так тебе будет легче.
— Но как же я тогда появилась от совершенно нормальных родителей?
— Ты в этом уверена?
— Конечно, — Лика даже позволила себе скептическую ухмылку. — Я знаю их вот уже почти семнадцать лет.
— Так же как они знают тебя столько же, но так и не распознали в тебе иную. Я не настаиваю. Бывает и так. Возможно, у кого-то из них в роду были носители арггена. У отца или матери. Аргген, как ты понимаешь, передаётся только по наследству. Тысячи и тысячи лет назад наши предки жили своим укладом и не думали смешиваться с людьми. Но так уж случилось, что перед ними встал выбор: или вымереть, как вид, или скреститься с наиболее близкими по генотипу существами. Это было так давно, что причину вымирания пра-аргов мы уже не узнаем. История не донесла до нас письменных источников, да и устных тоже. Если верить мировым религиям и мифологии, виной всему какой-то природный катаклизм.
— Профессор говорил, да.
— И раз уж аргам пришлось жить среди людей, они не могли не заметить, что людское общество полно пороков и захотели его улучшить. Ты знаешь легенду о Прометее?
Лика потёрла лоб.
— Который огонь людям принёс?
— Не только огонь. Он научил их всяким наукам. И что получил взамен? Люди использовали знания, чтобы ещё больше и успешнее убивать друг друга. Так и арги, они хотели поделиться с людьми своими знаниями, и в результате вынуждены были скрываться от фанатиков, желающих обрести бессмертие.
— Так это правда? Правда, что серые или как их там, гризы, охотятся за аргами ради их крови?
— Не только. В попытке овладеть способностями аргов, они переливают себе кровь и пересаживают органы. Это сейчас, когда такие операции стали возможны. Я ещё помню времена, когда серые не гнушались съесть сердце арга и запить его же кровью.
Лику передёрнуло, и она еле сдержала рвотный позыв.
— Фу! Но один из них говорил, что они чуть ли не спасители человечества. От вас, типа. Мол, такие, как я, вселенское зло.
— Что есть добро, а что зло? — вздохнул Йон. — Благие намерения подчас ведут в ад. Были арги, несогласные с вмешательством в дела людей. Они считали, что так мы тормозим эволюцию, что люди учатся только на своих ошибках, и надо дать им возможность самим постичь природу добра и зла. Один из них выдал наше тайное общество императору Священной Римской Империи. Тогда по Европе прокатилась череда загадочных смертей и исчезновений влиятельных людей. Предавший нас, да будет проклято его имя во веки веков, слишком поздно понял, что натворил. Нашлись люди, которые захотели обладать свойствами аргов. С тех пор мы ведём тайную войну. Они охотятся на нас, мы же пытаемся спасти тех, кого можно спасти. На нашей стороне время — жизнь арга не бесконечна, но намного дольше, чем простого смертного. На их стороне жестокость и способность совершить любую подлость, вплоть до похищения и убийства детей.
Лика смотрела на его горькое выражение лица. Йон сидел неподвижно, но пальцы крепко обнимали подлокотники кресла, вонзая ногти в полированное дерево.
— Что они сделают с Матвеем?
— Не думаю, что они сделают с ним то же, что сделали бы с тобой. Я расскажу…
— Нет! — Лика протестующе вытянула руку. — Я видела. Они хотели выкачать кровь из одной женщины и вырезать сердце.
На лице Йона мелькнуло удивление.
— Ты видела это своими глазами? Где?
— Точно не знаю. Это была старая скотобойня. Меня привезли туда вместе с Марго. Но Дэн нас спас.
— Дэн… — вздохнул Йон. — Мы потеряли с ним связь сутки назад. Где он?
— А вы не знаете? Он в больнице. Он пошёл на таран автомобиля гризов. Я нашла его…
Йон стремительно поднялся.
— Прости. Мне надо срочно кое-что сделать. В какой он больнице?
Лика сказала. Сильвер отошёл к стене, в которой открылся проход, и исчез. Лика вздохнула. Телефон в кармане затрепыхался пойманной птицей. И точно так же затрепыхалось её сердце. Сообщение без слов, с одной единственной фотографией: Матвей, полураздетый, подвешенный за руки на каком-то крюке. Она громко ахнула, закрыв рот руками. Эти стены были ей знакомы. Скотобойня.
Испытывая почти физическую боль, Лика заставила себя внимательно рассмотреть изображение. На обнажённой груди Матвея имелись какие-то цифры. Лика увеличила масштаб. «Двадцать четыре часа», вот что было написано там, чем-то красным. Её передёрнуло. Итак, ей обозначили срок и место. Если она появится там, ей не жить, но и Матвея они не отпустят, это тоже понятно. Но если она не придёт, спрячется здесь в этом Убежище, до конца жизни будет терзаться муками совести из-за смерти друга. А если Йон прав, жизнь у неё будет долгая. Слишком долгая. И безрадостная. Лика сунула телефон в карман и поднялась.
Возле лифта не было кнопок, и ничего такого, чтобы понять, как можно воспользоваться этим механизмом. Стена, за которой исчез Йон, тоже не имела никаких намёков на замок. Лика вгляделась в пейзаж за окном. Очень высокое здание, и она, пожалуй, догадалась, где находится. Хоть это и было невероятно.
Йон появился внезапно.
— Спасибо, что подсказала, где искать моего… нашего Дэна. В больнице сказали, он идёт на поправку. Это просто чудо. После такой аварии.
Лика пожала плечами, благоразумно не сказав, что влила ему свою кровь.
— Дэн… он же не арг? — предположила она.
Йон кивнул.
— Мы живём… стараемся жить обычной жизнью. Заводим семьи, у нас рождаются дети. Не все из них наследуют аргген. У таких людей есть выбор: жить, как все,
