ещё красного Джонатана и продолжил: – Я всех там видел. И мэра, и шерифа, и начальника полиции, и лендлордов всех.
– И всё у той, в красном? – Андрей даже есть перестал.
– И у неё, и у других. Как одна свет погасит, мы к другому дому идём. Пока не надоест или деньги не кончатся.
Эркин осторожно отпил вина и стал есть. И какое-то время в комнате было тихо. Но Андрей опять начал:
– И вот вчера, ну, после бала, ты тоже играл?
– Я соревновался, – усмехнулся Эркин.
– В чём? – изумился Джонатан.
– Кто больше приёмов знает, сэр, – улыбался Эркин.
– Это с той мулаточкой? – спросил Фредди.
Эркин кивнул.
– И кто победил? – попробовал подловить его Джонатан.
– Утро наступило, – улыбнулся Эркин. – Мне на конюшню надо было идти, сэр.
– И ты что, всю ночь? Вы ж рано ушли! Не спал совсем? – у Андрея горели глаза.
– Конечно, не спал. Только поели немного в серёдке, и всё.
– Силён парень, – усмехнулся Фредди.
– Нормальная смена, – пожал плечами Эркин. – Да и она знает всё. Легко работалось.
– И сколько? – не отставал Андрей.
– Чего сколько?
– Приёмов.
Эркин вздохнул и перестал есть.
– Всё-то тебе доложи. Сейчас сосчитаю. Качели, стоя два раза, спереди и сзади, потом руками, потом лёжа покатались, ртом ещё, да лошадки…
– Лошадки? Это как?
– Ты лежишь, а она едет на тебе. Как на рыси.
Джонатан закрыл лицо ладонями и тихо постанывал, Фредди не мог смеяться и только шумно дышал открытым ртом, слушая этот деловитый перечень.
– А катались, ты сказал, это как?
– Сверху, снизу и на боку. Главное – замок не разорвать.
Андрей задумчиво пожевал губами и убеждённо сказал:
– Врёшь ты, нельзя столько за ночь успеть.
И тут уже Эркин не выдержал и засмеялся.
– Бывало и больше. Я ж говорю, с ней легко. Можно и больше было, да мы не спешили.
– Хватит, – наконец простонал Джонатан. – Уморишь.
– Да-а, – продышался Фредди. – Ну, до такого… Нет, я-то считал, что чего-то могу.
– Чего-то все могут, – вздохнул Андрей. – А вот так…
– На то меня и учили. С пяти и до почти четырнадцати, – Эркин на секунду задумался и кивнул. – Да, в четырнадцать меня уже продали, и всерьёз работал, – оглядел свою тарелку и улыбнулся. – Очень вкусная рыба, сэр. Андрей, ты чего не ешь?
– Тебя слушаю, – Андрей доедал форель, явно думая о другом.
Джонатан встал и опять поменял посуду.
– Так, парни, после такого разговора овощи. Прованская запеканка. Тоже под Совиньон. Его вы уже знаете, сами наливайте.
– Спасибо, сэр.
– И сыр к овощам.
Андрею явно хотелось продолжить разговор о постельных приёмах, но Эркин под столом наступил ему на ногу, и он потому ограничился фразой:
– Разве такому научить можно?
– Научиться можно всему, – убеждённо ответил Эркин.
– Ну, это смотря кто учит, – возразил Джонатан.
– И как учиться, – усмехнулся Фредди. – Меня отец за школу порол смертным боем. Учись, говорил, мерзавец, хоть контракт понимать будешь. Нагревали отца на контрактах часто. Вот он и бушевал.
– А ты что, учиться не хотел? – заинтересовался Андрей.
– Дурак был, – вздохнул Фредди. – Потом навёрстывать пришлось. Нет, до четырнадцати где-то я ещё в школе появлялся. А чего, думал, читать-писать умею, чего-то о чём-то знаю, а главное… в седле держусь и без седла не свалюсь, стрелять умею, кулак жёсткий, глаз твёрдый, что ещё ковбою нужно? И пошёл в работу.
– Ты ж говорил, что с десяти работал, – Андрей уже переключился полностью на новую тему.
– Это я так, – усмехнулся Фредди, – прирабатывал в сезон. А тут… сам по себе стал жить. По своему контракту.
– Ага. Я в двенадцать по своей статье пошёл, – улыбнулся Андрей.
– А я в двенадцать, нет, чуть позже, как раз в Аризону рванул.
– Из дому сбежал?
– Дома уже не было, – усмехнулся Джонатан. – Да ничего уже не было. Родители погибли ещё раньше, сестре стало совсем плохо. Прикрывать она меня больше не могла… А я надеялся, что без меня от неё отцепятся.
– Кто? СБ? Охранюги?
Джонатан быстро поглядел на Андрея.
– Как тебе сказать… Понимаешь, я знаю, кто стоит за всем этим, – и рассмеялся. – Нет, надо по порядку. Я из семьи Бредли, и нашу семью уничтожали. Из-за чего? Долгая история, парни. Началась она до меня, но, надеюсь, на мне не закончится. А так… Словом, к моим двенадцати от семьи Бредли остались двое. Я и моя сестра. А от богатства… даже не крохи, ещё меньше. Мы были очень богаты. Очень. Не могу сказать, насколько… Дома, земли, заводы, имения, банки… И ничего не осталось. Квартира с остатками мебели и какая-то мелочь в банке. Уже чужом. А сестра сказала, что и этого уже нет.
– Она была старше вас, сэр?
– Да. На пятнадцать лет. Когда погибли родители… в автокатастрофе… хотя, какого чёрта?! Мне только восемь минуло, но я уже понимал, что их убили. Сестра уехала… Я не знаю, как она это сделала, что отдала, но нас оставили в покое. На четыре года. Она столько откупила. Из той поездки она вернулась… уже не в себе. И сказала, что у нас есть то, что есть. Квартира, мебель, одежда… и всё. Продали квартиру, мебель, одежду, всё, что удалось продать, и на эти деньги и жили. Четыре года. В школу я толком не ходил, так, крутился около. Это потом меня Фредди учиться заставил. Сдать за школу и в колледж пойти, – Джонатан улыбнулся.
– А я года два или три проучился, и нас всех СБ заарестовала, – Андрей невесело усмехнулся. – И кончилась моя учёба. Да и чему учили, всё забыл.
– Вспомнишь, – твёрдо сказал Эркин. – Если чему-то когда научился, то ты это знаешь. Голова забыла, так руки, тело помнит. Да и голова. Я никак не думал, что я все эти… сонеты помню. А научили в питомнике ещё.
– Может, и вспомню, – не стал спорить Андрей. – А не вспомню, так и без этого проживу.
– Это ты зря, – покачал головой Фредди. – Чем больше человек знает, тем ему же лучше. Из Аризоны когда рвать пришлось, я и чухнулся. Ковбои не нужны, а я ни хрена больше не умею. Вот когда крутиться пришлось. И работали, и зарабатывали, и учились.
– И чему?
– А всему! На электрика, на шофёра, на строителя… Джонни в колледже, я работаю. Я сел, Джонни работает. И на курсах всяких. Плотник, слесарь, бетонщик…
– До конца ты только на шофёрских дошёл, – улыбнулся Джонатан.
– Спокойный год выдался, – кивнул Фредди. – И машину знать надо было.
– Слушай, Фредди, – вдруг встрепенулся Андрей. – Это ж как тебя в армию не загребли?
Джонатан и
