ты забудешь всех, кто у тебя был до меня.
Меня ошпарило.
Горецкий и не догадывался, насколько это простая задача.
— Звучит идеально, — усмехнулась я, глядя Горецкому прямо в глаза.
Недоверчиво изогнув бровь, Руслан медленно погрузил в меня средний палец, поглаживая большим пальцем чувствительный клитор.
О боже…
Прикусив губу, я выгнулась.
Легкое натяжение и дикая пульсация внутри доводили меня до безумия.
Я хотела боли. Хотела Горецкого. Хотела, чтобы он пошел до конца.
— Черт, ты всегда так течешь? — пробормотал Руслан, погружаясь в меня еще глубже и ловя губами мой стон.
Я попыталась сжать бедра и отодвинуться от мужчины. Мне было неловко за то, что он видел, как сильно я его хочу.
Но Горецкий, гневно раздув ноздри, за талию дернул меня на себя.
— Хорошо же тебя выдрессировали, — прошипел он, расстегивая ремень на своих брюках. — Даже смазки не понадобится.
Я вспыхнула.
Твою мать, что я творю? Неужели я отдамся в темном зале стрип-клуба мужчине, который презирает меня всем сердцем?..
— Расслабься… — сняв брюки, навис надо мной Руслан и, прежде чем я попыталась остановить это безумие, резко и мощно вошел в меня, придавливая всем телом к сцене.
От чудовищной боли меня выгнуло дугой. Зажмурившись, я не сдержала мучительного стона.
Господи, лучше бы он пырнул меня ножом! Уверена, даже тогда боль была бы не такой глубокой и пронзительной.
— Блять, не думал, что ты такая узкая и горячая, — низко прорычал Горецкий, выходя из меня и снова вонзаясь на всю длину.
Практически теряя сознание от разрывающей внутренности боли, я откинула голову, чувствуя, как по лицу текут слезы.
Сука-сука-сука, лишь бы это побыстрее закончилось!..
Мне казалось, что еще один толчок просто разорвет меня на части.
Но Горецкий даже не замечал моей агонии. Казалось, наоборот, мое натянутое тело и протяжные стоны заводили его еще больше.
Прерывисто дыша, Руслан входил в меня снова и снова, с каждым разом все глубже и сильнее.
Впившись ногтями в деревянную поверхность сцены, я изо всех сил стискивала зубы, лишь бы не закричать.
Мне столько раз причиняли физическую боль, что я думала, что уже привыкла к ней и могла абстрагироваться по щелчку пальцев. Но не в этот раз.
Я ощущала Горецкого каждой клеточкой своего тела. Каждый его грубый удар отзывался во мне целой лавиной. А немигающий взгляд, прожигающий мое отвернутое лицо, заставлял сердце болезненно сжиматься.
Я не жалела, что Горецкий стал моим первым мужчиной.
Я жалела, что для меня это значило гораздо больше, чем для него.
— Представляешь на моем месте кого-то другого? — зло усмехнулся Руслан, обжигая дыханием мой висок и прикусывая мочку уха.
Кажется, его задело то, что я смотрела куда угодно, но только не на него.
Разлепив мокрые ресницы, я медленно повернула голову и посмотрела Горецкому прямо в глаза.
Я чувствовала себя так, будто меня выпотрошили наживую. Но я бы скорее умерла, чем призналась бы в этом Руслану.
Но хищник внутри Горецкого уже почуял неладное.
Играя желваками, Руслан уставился мне в лицо. Подозреваю, что даже в полумраке, который окутывал нас, сложно было не увидеть слезы, стекающие по моему лицу.
Внизу живота горел такой пожар, что я никак не могла взять себя в руки и надеть привычную равнодушную маску. Мое дыхание было сбитым и хриплым, губы плотно сжаты, а морщина на переносице стала глубиной с Гранд-Каньон.
Мне было очень плохо.
Но если бы была возможность отмотать время назад и что-то изменить, я бы снова оказалась здесь, обнаженная, на сцене стрип-клуба и сходила бы с ума от несдержанной силы Руслана.
Какая же я дура…
— Блять, не пойму, тебе настолько хорошо?! — рыкнул Горецкий, по-волчьи пригибая голову. — Или…
Его недобро прищуренный взгляд скользнул ниже.
Накрыв лицо ладонями, я замерла. Я ощущала влагу, размазавшуюся по моим бедрам, и подозревала, что это была вовсе не моя естественная смазка. Мне казалось, что я даже чувствовала терпкий запах железа.
Чертыхнувшись, Горецкий медленно вышел из меня.
— Какого хуя, Аронова?.. — выдохнул он, не поднимая головы.
Горячая густая жидкость потекла по моим разведенным ногам.
Я почувствовала невероятное облегчение от того, что из меня, наконец-то, вынули ЭТО.
— Заканчивай, Руслан, — сквозь зубы процедила я, сжимая пальцы в кулаки.
Я хотела этого.
Хотела увидеть Горецкого в пик его наивысшего наслаждения.
Хотела логического завершения всего этого сумасшествия.
Хотела точки, после которой мы оба смогли бы начать новый текст.
Но Горецкий обломал меня даже в этом.
— Ёб твою мать, Аронова, я что похож на мясника? — прорычал он, кладя огромную ладонь мне на живот.
Я невольно сжалась от этого простого жеста.
— Разве тебе не все равно, что происходит со шлюхой, которую ты имеешь? — горько усмехнулась я, опуская ресницы.
Мне было невыносимо смотреть в потемневшие свинцовые глаза. В них было столько ярости.
— Шлюха-девственница — это что-то новенькое, — прошипел Руслан, обхватывая пальцами мой подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза.
— Ты бы все равно мне не поверил! — выплюнула я, отдергивая подбородок.
Горецкий скрипнул зубами.
— Не поверил бы, — мрачно согласился он, пристально разглядывая мое лицо.
Я сглотнула.
Жар под кожей никуда не делся. Я все еще таяла от близости Горецкого. Да и его возбуждение никуда не делось. Член Руслана по-прежнему упирался мне между ног и слегка вздрагивал от нетерпения.
— Почему ты меня не остановила? — взвешивая каждое слово, медленно протянул Горецкий.
Его взгляд был тяжелее каменной плиты.
Я глубоко вдохнула.
Как бы мне ни было тяжело, я должна была это сказать.
— Я хотела этого не меньше тебя, — подняла я глаза.
От меня не укрылось то, как судорожно дернулся кадык на шее Руслана.
— Вряд ли ты хотела, чтобы это случилось именно так, — криво усмехнулся Горецкий, мягко проводя большим пальцем по моей нижней губе.
Если бы мне не было так больно, я бы рассмеялась.
— А с тобой может быть по-другому? — прохрипела я, пытаясь дыханием унять ноющую боль внизу живота.
Челюсть Горецкого окаменела.
— Если бы я знал, что ты девственница, то не стал бы бросаться на тебя, как животное.
Я исподлобья посмотрела на Руслана. Он очень точно описал то, что между нами произошло.
— А что бы ты сделал? — не сдержала я горечи в голосе. — Пригласил бы на романтическое свидание и лишил бы невинности в постели, усыпанной лепестками роз?
Желваки на мужском лице заходили ходуном.
— Я бы не отпустил тебя одну с Марком, — его слова были молотком, разбившим вдребезги и без того хрупкое стекло.
Я задержала дыхание. А потом, чтобы не заплакать,
