— Письмо?..
Впрочем, она не стала ждать, пока он всё ей объяснит. Протянула руку, будто змею собиралась погладить. Развернула листок.
Ярослав с тайным удовольствием и каким-то странным стеснением в груди наблюдал, как её глаза пробегают по строчкам, как они расширяются, а листок натурально валиться из её рук.
Митина таращится на него в шоке и полнейшем неверии.
— Я не понимаю…
— Читать разучилась? — ворчливо отзывается он, пытаясь отогнать от себя невесть откуда взявшееся смущение.
Да ему-то чего тут смущаться? Он всего-то справедливость восстановил.
Но Митиной сейчас абсолютно плевать на любые его попытки её поддеть. Она для такого слишком растеряна.
— Как?.. Откуда ты его…
— Наверняка оттуда же, откуда и ты, — Яр пожал плечами, притворившись, что для него подобные жесты доброй воли вообще в порядке вещей. — От заведующего кафедры.
Митина какое-то время молчит. Наверняка переваривает информацию.
Выглядит она, конечно, забавно. На лице, всё ещё чуть припухшем от слёз, столько всяких эмоций отображается, что и не разберёшь, какая из этих эмоций сейчас доминирует.
Но он не собирается ей помогать определиться. Ему самому жуть как интересно, что же в итоге в ней победит.
— Громов, как… ты это сделал? Как ты получил это письмо?
Окей, всё пошло не по тому сценарию, на который он надеялся. Митина и не подумала бросаться ему на шею и горячо благодарить за содействие в восстановлении справедливости.
— Какая разница?
— Какая разница? — переспросила она, будто ушам своим не поверила. — То есть… как это, какая? Ты куда-то срываешься, возвращаешься на ночь глядя и…
Она беспомощно смотрит на развёрнутый листок, и Ярославу начинает казаться, что она искренне не верит в подлинность своего зачисления.
Да, наверное, понять её можно. В жизни Митиной чудеса редко случались…
Объясняться всё же придётся.
Вот только он не настроен продавать свою информацию слишком задёшево.
— А у тебя какие версии? — прищуривается он.
Митина вскидывает на него взгляд. Ёжится, как от порыва студёного ветра.
— Н-не знаю. Ты что… ты побил кого-нибудь? Или… заплатил?
— Ну, не самые изобретательные варианты, — хмыкает Яр. — Считаешь, я на такое способен? Выбивать из кого-нибудь документы на поступление?
Он почти ожидает, что она рассмеётся от нелепости формулировки. Но Митина смотрит на него едва ли не с опаской.
Что за чёрт?..
— Я этого не говорила, но… вы же Плотникова лупили.
Поворот в их разговоре вышел слишком уж неожиданным. Какого хрена она Толю-то сюда приплела?
— Оригинальная у тебя, Митина, логика…
И кажется, ему таки удалось её порядком смутить. Но стоило бы знать её лучше, чтобы понять — она просто так не отступится.
— Просто… он мне сказал, что ты его из-за меня тогда отлупил. Это правда?
Нечестный приём. Какого чёрта она уводит разговор в такие дремучие дебри?
Но в светлых глазах горел огонёк понимания. Митина сравнивала ситуации, делала выводы.
— Слушай, это было лет тыщу назад. Плотников тогда всех сильно достал. И то, что за тобой хвостом таскался, шло просто прицепом. Понятно?
И огонёк в её глазах тут же потух. Она кивнула:
— Понятно. Ладно… бог с ним. Расскажи, как ты добыл это письмо. Оно вообще настоящее?
— Охренеть, Митина, — он и сам не ожидал, что её сомнения так сильно его заденут. — Ты за кого меня держишь? Тебе звонок с кафедры организовать? Ну, чтобы ты удостоверилась, что на курсы тебя всё-таки взяли.
Она отодвинула письмо от себя, встала из-за стола, сложила на груди руки. Кажется, к ней понемногу возвращалось её душевное равновесие.
— Ты не можешь меня винить за недоверчивость. Это… это как гром среди ясного неба.
— Письмо настоящее, — процедил он. — Но из универа тебе в любом случае наверняка позвонят. Ночью, представь себе, этого никто делать не будет.
— Громов, я не прошла собеседование. Наверняка же у них были причины мне отказать.
— Ага, — ухмыльнулся он. — Я даже знаю, в чём они заключались. В отличие от тебя, выплакавшей себе глаза, считай, ни за что.
И он рассказал, как обстояли дела на самом деле. Рассказал, у кого добыл нужную информацию. Рассказал и о том, как встретился с ушлым профессором кафедры ландшафтного дизайна, возомнившим себя самым умным и предприимчивым. Утаивать ничего не стал, но и в детали не вдавался. Он рассказывал ей не для того, чтобы покрасоваться, а чтобы она поверила — такие вопросы очень даже решаются. Если знаешь, как их решать.
К концу его короткого рассказа Митина умудрилась в который раз растерять всё своё равновесие. Она переводила взгляд с письма на него и обратно.
— Заплатили?.. То есть кто-то решил, что ему это место нужнее и просто предложил ему взятку?..
— Слушай, ну не делай вид, что живёшь в мире, где о коррупции знают лишь из фантастики.
— Какая наглость, — Митина снова шмыгнула носом. — А я бы так и считала, что плохо готовилась. Что готовилась недостаточно…
— Эй, только не вздумай снова заливаться слезами. Это вообще ни к чему, — Яр указал подбородком на бумагу. — Как видишь, всё поправимо. Я позаботился о том, чтобы юный профессор не вляпался в коррупционный скандал. Уверен, он мне благодарен.
— Почему?
— А? — он видел, что на бледном лице Митиной теперь отображалась решимость.
Решимость вытащить из него все остальные ответы.
— Почему ты это сделал, Громов? Почему ты мне помог?
— Почему ты это сделал, Громов? Почему ты мне помог?
Да какого чёрта она в него вцепилась с этими расспросами? Называется, прояви доброту, окажи помощь…
— Почему помог? — переспросил он, чувствуя себя распоследним идиотом. — Чтобы ты реветь прекратила.
Митина смотрела на него со смесью изумления и недоверия.
— Что? — не выдержал он. — Может, хватит смотреть на меня так, будто на мне цветы выросли?
Она моргнула, будто пыталась отогнать от себя какие-то мысли. Наверняка надумала себе что-нибудь такого, чего и в помине нет. Вообразила, что он решил строить из себя рыцаря в сияющих доспехах. Да ничего подобного. Ради чего стараться? Ради вот такого?
Вместо благодарности он получает кучу расспросов и взгляды, полные откровенного подозрения. Она готова его чёрт знает в чём обвинить вместо того чтобы просто сказать спасибо.
В первые и последний раз он лезет в её дела. Себе дороже.
— Ты вот так запросто сорвался в город, чтобы я реветь перестала, — в её голосе не было вопросительных ноток. — Такое у тебя объяснение.
— Да я вообще ничего не обязан тебе объяснять, — он кивнул на письмо. — Я отдал тебе бумажку, а ты делай с
