в любой момент. А Воронцовский на расправу очень крут и быстр — гибель сына точно не простит.
— Сволочи, твари, — сжал кулаки номинальный глава рода Васильчиковых.
Думать о том, что его родной сын будет прислуживать в своем же Роду, было невыносимо.
А еще и жена его, Марья Варфоломеевна, что случись, как пить дать любовнику пожалуется. Оттого-то она и чувствует себя вольготно, да не боится, не уважает его, мужа своего, хоть и соблюдает приличия на людях.
— Стерва, — выплюнул он со злостью и трусливо оглянулся на всякий случай.
Ненависть маленького бесправного человека, которому только и остается, как скрипеть зубами, да биться в оковах своего гнева, сжигала Николу Андреевича не хуже чем огонь, взявшийся за сухое полено.
А ведь он Глава Рода Васильчиковых. Пусть род и маленький и практически бесправный, но статус и положение то у него никто не забирал. Пока не забирал.
— Эх, если бы я мог быть на месте Воронцовского! Вот бы я развернулся, — с тоской озвучил свои мысли мужчина, — вот я бы показал кто в доме хозяин, да приструнил бы Машку, чтобы слушалась, боялась и, слова поперек сказать не смела!
Последняя мысль пришлась Николаю Андреевичу по душе.
— А ведь не зря Воронцовский хочет в имение Иворовых попасть, — задумался он рассеяно, — да и девка ему нужна живая и послушная. Зачем вот спрашивается?
Устроившись в кресле выделенной ему комнаты и даже не заметив отсутствие ненавистной супруги, Никола Андреевич задумался ненадолго. Морщась от слишком крепкого коньяка, который хоть и делался по рецепту заморскому, но по факту таким и близко не являлся, мужчина пытался притянуть факты к реальности.
Очередной глоток вышел неудачным, и он закашлялся от вставшей в горле горечи.
— Самогон, самогоном, — буркнул Васильчиков злобно, отдышавшись и, сморщился от очередной несправедливости, что не почину ему и не по карману французский напиток, но тут мужчину озарило.
— Как? Как я сам не додумался? Род Иворовых же бумагу от самого Государя имеет с разрешением Кланы образовывать. Видимо, Василий Агафович действительно решил судьбой сыночка Даньки озаботиться, да пристроить кровиночку повыше, вот и понадобилась ему наследница потенциальная. А может не такая уж она и бедная осталась?
Чертыхнувшись, Никола Андреевич злобно вылил в себя остатки вонючего пойла, но, даже не заметив этого, забегал по роскошной, просторной комнате.
— Ах, Воронцовский, ах жук хитрый. Не бывать этому, — прошипел мужчина злобно, — прикидывая как бы помешать планам Главы и самому с прибытком остаться.
— Хммм… а если….
План в голове Васильчикова стал вырисовываться очень даже интересный.
— А если мне самому жениться на девке и войдя в права наследования, по имеющимся разрешениям, свой Клан образовать?
Мысль была заманчивая и очень даже приятная. Не смущало даже мужчину мысль, что фамилию Рода, возможно, придется поменять. Подумаешь, предки — кому они нужны? Главное передать права наследования одному из сыновей, да на правах старшего в Клан свой новый пристроить. А там, глядишь, и еще кто может, войдет!
ОТ открывшихся перспектив Николая Андреевича даже в жар бросило.
— А что, опередить Воронцовского, да прибрать девку первому очень даже реально — не зря же на постах люди его расставлены, — прикинул быстро мужчина.
Смущал его правда предстоящий гнев Главы Клана, к которому он пока еще относился, но и тут Васильчиков отмахнулся раздраженно, решив, что как только он сам до таких высот поднимется, ничего тот ему не сделает.
— А Машку в утиль! Пусть не надеется даже, что женой нового Главы Клана останется. Выгоню и других жен, да наложниц себе возьму, молодых да сговорчивых, — пожал Никола Андреевич руки в предвкушении.
В конце лета состоялось спонтанное собрание.
За месяц до совершеннолетия Надежды, Петр Васильевич собрал компанию в ставшей из-за прибавившегося народа совсем тесной гостиной, что так и служила ему спальней и, поинтересовался дальнейшими планами каждого из присутствующих.
Вопрос, судя по напрягшимся и растерянным лицам детей, оказался не то чтобы неожиданным, но все же неприятным. Видно привыкли уже жить спокойно и менять что-либо боялись.
— А мы чего, тут не останемся? — не выдержал первым импульсивный Митька, — зачем идти куда-то? Хорошо же спрятались.
Не готовая к предметному разговору, хоть и обговаривала с родственником все много раз и, не зная, что ответить мальчику, Надежда растеряно улыбнулась и покосилась на Петра Васильевича.
Мужчина нахмурился.
— Ну, ну, — хмыкнул он насмешливо, — и что, всю жизнь будете жить в домике на окраине и бояться всего? Ты действительно хочешь этого? А жить, на что собираешься? Мешки таскать за копейку или дворы мести за еду? А об Ольке ты подумал? Какая жизнь ее тут ждет?
Митька вздернулся яростно, но Петр Васильевич шикнул раздражённо, отмахнулся как от чего-то неважного и строго оглядел всех детей разом.
— Я знаю, что в магии вы уже очень не плохи, но для того чтобы выжить вне Клана или Рода, этого мало, — жестко надавил голосом наставник, — а если думаете, что на зарядке кристаллов заработать получится, то забудьте! Все торговцы если даже не клановые, то все равно с родами повязаны. Продадут тому, кто больше заплатит сразу, как только появитесь и приберут вас, магов бесхозных, как щенков бездомных. Если не верите, то у Надежды спросите — она уже пыталась заработать, таким образом, да еле ноги унесла из Москвы. Даже спрашивать не будут — вывезут в поместье какое, да на благо Рода работать заставят, а может и размножаться, чтобы кровь драгоценную не терять. О девчонке хоть подумайте — ей то явно хуже всех придется.
Некоторое время молчали все — мальчишки, что хоть и знали об опасности, но в нюансы не вникали никогда, Олька, задумчиво теребившая платочек. Наконец, Надежда поднялась.
— Думайте, — вздохнула она устало, — насильно никого тянуть не буду, да и неизвестно, что там впереди будет. Я собираюсь свой род возродить, а это опасное дело, слишком много врагов у меня, так что возможно мне и вовсе никого звать не стоит.
Надежда вздохнула грустно, постояла еще минуту и улыбнулась виновато.
— Анютку я заберу точно, а вы сами решайте чего хотите, — подытожила она, наконец, — хотите, в род заберу, тогда на вас точно никто претендовать не сможет, а хотите сами живите. Немного денег на первое время оставлю, а дальше сами думайте, решайте как выкручиваться будите.
Девушка уже почти вышла из комнаты, когда ее окликнула Олька.
— Мы с тобой, если ты не передумаешь, — сказала она уверенно, — ты хорошая. Я точно знаю, что не обидишь и
