присутствие в комнате. Причем не было ни малейшего звука и дуновения.
— Базиль, — заворчал Дан, — это ты?
— Что — я? Я сижу тихо.
Дан привстал с кровати, прислушиваясь, повертел головой и — заметил шевельнувшуюся тень. Ладони мигом вспотели, он потянулся к манипуляторам, лежащим возле кровати, но застыл, услышав знакомый голос:
— Это я.
Вспыхнул торшер в углу, осветив сидящего в кресле с закинутой одной ногой на другую Шен Дамона.
— Вы что здесь делаете? — ошеломленно спросил Дан.
— И почему без стука? — вставил Базиль.
— Стук могут услышать другие, — откликнулся Шен.
— Какие другие? — спросил Дан.
— Любые. Я пришел тайно, чтобы поговорить о вашей миссии.
У Дана екнуло в груди. Итак, сейчас состоится изощренное индивидуальное наказание за провал миссии!
Но Дамон не спешил обрушивать на Дана громы и молнии, а лишь спокойно попросил:
— Расскажи-ка мне еще раз, как вы потеряли Глаз Смарана.
— Ракеш защищал нас от роя… — начал Дан и откашлялся. Он нервничал. — Но потерял равновесие и упал на Ирис, а она в этот момент визуализировала мандалу…
— Ты видел Ирис в эту секунду?
— Я тянул к себе Глаз на проводе. Видел — разве что боковым зрением…
— Она могла ударить Ракеша молнией?
— Ну… — растерялся Дан. — Могла бы, наверное, но зачем ей это?
Шен крякнул, вздохнул, уселся поудобнее в кресле.
— Что-то не так во всем этом деле. Миссия очень легкая, а вы ее провалили на ровном месте.
— Легкая? По нам стреляли!
— А потом перестали?
— Потом мы были на земле и двигались к городу на грузовике. По нам, судя по всему, сработала ПВО, а потом они нас потеряли. Тем более вряд ли они стреляли бы на территории города, где можно попасть по своим.
— Это рой, — отрезал Шен Дамон. — У них нет жалости к себе подобным. Они бы стреляли и по своим в том числе, если надо. Но они не стали этого делать.
На Дана накатило раздражение.
— И много вы знаете и скрываете от нас?
— Много ли? — удивленно повторил Шен. — Не знаю. А в чем измерять?
Дан не повелся на эту демагогию и в лоб спросил:
— Что вы скрываете?
— Если я расскажу, как потом это скрывать?
— Почему вы скрываете?
Шен усмехнулся.
— Наконец-то зрелый вопрос. Ответ таков: потому что знания в неумных головах так же опасны, как плазменная пушка в руках обезьяны.
— Вы… намекаете на меня?
— А что, только у тебя была плазменная пушка? — фыркнул Шен. — Те, кто служит Смарану, подобны детям, которым дали мощное оружие. Смаран дал им цель: подарить людям безусловное счастье, но они не понимают, что несут одно страдание.
— А как подарить людям счастье? — спросил Дан. Вопрос был отвлеченный, не относящийся к делу, но отчего-то сам собой сорвался с языка.
— Если люди не хотят, то никак, — сразу ответил Дамон.
— А если хотят?
— Тогда они сами найдут способ… Мне нравятся твои вопросы, Данис. Возможно, мы поговорим об этом позже.
— А мне не нравятся ваши ответы, — дерзко сказал Дан.
Он, конечно, нарывался, но таков уж у него был характер. Если что-то не устраивало, сразу заявлял об этом в лицо. Прежде из-за этого бывало много проблем, но характер от этого не изменился ни на грош.
Шен Дамон внезапно встал, и Дан инстинктивно отпрянул. Но Шен обошел кровать и погладил Базиля. Робокот включил режим урчания.
— Хороший кот, — одобрил Шен.
Дан, продолжая сидеть на кровати, спросил:
— Если вы подозреваете Ирис, почему бы вам не поговорить с ней?
— Я поговорю. Но для начала прошу тебя не совершать необдуманных поступков. Я ведь вижу, как тяжело тебе далось доверие.
— Вы о чем? — растерялся Дан.
— Ты всегда жил и выживал сам по себе и ни на кого не полагался. А теперь убедился, что людям можно доверять. И если кто-то тебя огорчит и разочарует, ты окончательно закроешься от мира, а это плохо. Помни: люди разные, и неблагие стороны одного не значат, что они есть у всех.
— О чем вы говорите? — сдерживая раздражение, сказал Дан.
Дамон хихикнул:
— Не понял, да? Так всегда бывает, когда что-то происходит не в свое время. Сейчас в твоей жизни еще не реализовался естественный закон.
Он повалился на кресло и нажал на кнопку выключения торшера. Свет погас, но Дан сразу ощутил, что Шен Дамона больше в кресле нет.
— Как он это делает?
Дан распахнул шторы, и в свете уличных фонарей убедился, что кресло пусто. Шен Дамон испарился как утренний туман, без звуков и спецэффектов.
— А мне он нравится, — заявил Базиль.
В последующие дни Дан много размышлял о ночном разговоре, ждал продолжения, но Шен на тренировках обращал на него не больше внимания, чем обычно. Дан посматривал на других Эмиссаров нижнего звена — не пообщался ли и с ними махасиддх? Не заронил ли и в них зерно сомнения? Почему он подозревает именно Ирис?
Девка она, конечно, высокомерная, но после миссии, кажется, сильно изменилась, переосмыслив жизненные приоритеты. Ее признание на острове Дан принял за чистую монету, но что, если он ошибся в ней? Тогда, выходит, она играет и на стороне культа Смарана? Что за бред?
Нет, Дан не находил никаких резонов подозревать новых друзей. Ракеш спас его от смерти и инвалидности, Киран бился плечом к плечу не раз, таскал его на своем горбу, а Ирис…
К Ирис, как к единственной девушке в команде, он испытывал не только дружеские чувства, особенно после того, как была разблокирована вторая чакра. Ирис умеет драться, стреляет молниями, орудует двухметровым мечом, у нее белоснежные волосы и потрясающая внешность. Однако то, как она впервые предстала перед Даном — как в высшей степени высокомерная личность, ни на минуту не забывающая о своем особенном происхождении, — повлияло на отношение к ней Дана. Первое впечатление — самое сильное, от него так просто не отмахнешься. Поэтому ни о каком романтическом интересе речи не шло, он просто испытывал к ней сексуальное влечение — иногда довольно сильное.
Впрочем, двусмысленных движений в ее направлении он не делал: во-первых, отношения среди Эмиссаров всегда подчеркнуто профессиональные, иногда дружеские, не более; во-вторых, Ирис с характером и владеет мечом и молниями. Дан с ней не связывался.
В свободное от тренировок время Дан учился читать и писать. Грамота давалась нелегко: местный язык имел смешанную фонетическо-иероглифический слоговый алфавит, то есть часть слов писалась отдельными буквами или слогами, а часть — иероглифами, которые никак не передавали звук. Кто бы ни придумал такую
