вагону и тотчас же ловила на себе предупреждающий взгляд Ворона. То ли он все-таки услышал, что предложила мне Джоанн, то ли просто догадывался, что я собираюсь наведаться туда снова. Чем больше я думала о том месте, тем более жутким оно мне казалось, но в то же время тем сильнее я ощущала необходимость пойти туда.
Солнце нещадно заливало вагоны, и от раскалившегося металла поднимался удушающий жар. Нам пришлось завесить окна запасной одеждой, чтобы хоть немного спастись от горячих лучей. Мы экономили воду и мучились от жажды. И я уверена, что каждый хотя бы раз подумал о том, что случится, если поезд будет ехать дольше, чем мы предполагали, собирая в дорогу припасы. Поэтому, когда солнце поплыло к закату, мы все вздохнули с облегчением. Нас постепенно окутывала приятная темнота, а с моря дуло прохладным бризом.
Вместе с Азриэлем и Рахель я стояла в тамбуре и жадно глотала вечернюю свежесть.
– Оно странно пахнет, это море, – произнесла девушка, – как будто рыбой или водорослями. Но в целом, довольно приятно, – она улыбнулась и села, свесив ноги вниз.
– Аккуратнее! – брат тут же схватил ее за плечи.
Рахель засмеялась:
– Я держусь, братец, можешь не цепляться в меня с такой силой. К тому же сейчас поезд движется медленнее.
Я вдруг поняла, что девушка права. Значит ли это, что мы приближаемся? Я с радостью и одновременно с сожалением подумала о том, что мне не придется ночевать в том вагоне. Крепко ухватившись за поручни, я опустилась рядом с Рахель и тоже свесила ноги. Они выглядывали совсем немного, но даже так ветер обдувал их с недюжинной силой, и на кожу летели прохладные брызги моря. Я подняла глаза к небу. На черном полотне собирались звезды. Такие же яркие и далекие, как и в Пустоши.
– Мама всегда любила наблюдать за ними, – вдруг сказала Рахель. – Она давала нам листочки и просила нарисовать любые фигурки, которые мы хотим. А потом притворялась, что колдовала, и эти фигурки переносились на небо, чтобы стать новыми созвездиями. И когда я всматривалась в телескоп, клянусь, я видела, будто они на самом деле были там! – она грустно улыбнулась.
– Потрясающе! – искренне отозвалась я. – А откуда у вас телескоп? Я думала, ими уже не пользуются.
– Так и есть. У Наблюдателей есть всякие штуки покруче, но мама забрала его из музея. Ей нравилось наблюдать по-старинке.
– А что… что случилось? – неловко спросила я.
– Она оказалась в лечебнице, – тихо ответил Азриэль. – Нам сказали, что она сошла с ума, по… повернулась на своих звездах… Раньше я верил, но теперь мне кажется, что они могли помочь ей стать… невменяемой. Мы не знаем ничего о ее работе, но кто знает, может, она нашла что-то невыгодное для Советов. Нас перестали пускать к ней пару лет назад, только тете разрешается к ней приходить. Видите ли, ее состояние может негативно повлиять на наше душевное здоровье. Когда мы вернемся, надо сделать все, чтобы вытащить ее оттуда! Пока мы работали на ОБ, это было невозможно. А сейчас… ну, если вдруг…
– Я постараюсь помочь, – тут же заверила я. – В рейтах многие пытаются соединиться со своими родными. Мы постараемся ее вытащить!
Возможно, не стоило разбрасываться такими обещаниями, но я на самом деле была готова сделать для них что угодно!
– А если вдруг мы не сможем, а ты… – замялся Азриэль.
– Если вы погибнете? Не хочу даже говорить о таком! Нет! Даже мысленно такое не произноси! – какие глупые эмоции. Изгнанников приучают смотреть в глаза вероятностям, но я не хочу. Только не сейчас. – А где ваш отец?
Рахель пожала плечами.
– Он пропал, когда мы были еще маленькими. Кто знает, может, он живет в Пустоши? Или мо… Смотрите! – она оборвала сама себя на полуслове, вскинула руку и уставилась на море. – Звезды и там есть!
Мы с Азриэелем тоже повернулись к воде. Рахель была права – в нескольких местах моря образовывались светящиеся лужицы. Присмотревшись, я заметила голубые огоньки, загоравшиеся под водой.
– Немыслимо! – прошептала я.
– Это называется планктон, – раздался позади голос Кристины. Она опустилась рядом и продолжила: – Это животные или растительные организмы, которые живут в море и разносятся его течениями. Они очень маленькие и их трудно рассмотреть обычным взглядом. Для нас это возможно только ночью, когда они светятся. Планктон загорается, чтобы отпугнуть хищников, и нам предстает удивительное зрелище.
– Откуда ты все это знаешь? – удивленно спросил Азриэль.
– Я – ученый, это моя работа.
– А это что? – Рахель так и замерла с поднятой рукой, и мы стали всматриваться в море еще внимательнее.
Там под водой двигалось нечто гигантское. С такого расстояния было сложно рассмотреть, но оно отдаленно напоминало рыбу. Я испуганно затянула ноги обратно в тамбур и с приоткрытым ртом наблюдала за этим существом. В вагоне кто-то закричал и, судя по голосу, раздавшемуся снаружи, – высунулся в окно.
Гигант быстро поднимался из глубин, светящиеся звезды озаряли его бока и широкие ласты. Меня охватил страх – этот монстр может сожрать нас, не задумавшись!
Неожиданно существо выскользнуло из воды и подпрыгнуло пузом вверх. Казалось, что все на миг замерло, а потом эта туша со всей тяжестью своего веса рухнула вниз. Нас окатил соленый дождь, промочив насквозь. Я едва успела выдохнуть от потрясения, как по округе раздался низкий утробный звук, от которого у меня внутри все съежилось. Он не был страшным или неприятным, но вызывал ощущение чего-то чужеродного, того, что не должно звучать рядом со мной.
– Это был кит, – тихо произнесла Кристина, и мы втроем покосились на девушку. – Не бойтесь, он нас не тронет. И, кажется, он уже уплывает.
– И много в море та…таких гигантов? – заикаясь, спросила Рахель.
Кристина пожала плечами и недовольно провела рукой по лицу, смахивая капли:
– Кто бы знал.
– А море тоже как Пустошь, или оно не изменилось после войн?
– В своих исследованиях мы не обнаружили никаких изменений. Так что, полагаю, ответ – нет.
– Но вы не можете знать наверняка? – уточнила я.
Вода медленно стекала по моим вискам, щекотала нос и капала с подбородка. Промокшая одежда липла к телу, и от ночного ветра становилось прохладно. Но я все равно ощущала удивительное наслаждение и от холода, и от запахов, и от только что увиденного
