Словно ребенок, балованный любимой бабушкой и раскормленный на домашних пирожках, но при этом активный и счастливый.
— Ой, я так рада, спасибо, матушка Рита! — голосок у малышки был под стать телосложению — громкий, сильный и жизнерадостный.
Экономка посчитала, что больше от нее ничего не требуется, и я со всем справлюсь сама.
— Я Лина, — сказала я, опуская свои вещи на кровать у стенки напротив входа.
Кровать Лиззи стояла у соседней стены. В углу, между нашими лежанками, располагался грубо сколоченный стол. Шкафов или полок в комнате не наблюдалось. Над каждой кроватью в стену было вбито по три гвоздя, которые использовались в качестве крючков для одежды.
— Я давно хотела, чтобы у меня подружка появилась, — говорила Лиззи, пока я раскладывала свои скудные пожитки на постели и вешала сменное платье на гвоздь.
— Лина, ты же будешь со мной дружить? А то эти зазнайки из соседней комнаты только дразнятся.
Что ж, других вариантов у меня нет. Не думаю, что кто-то сейчас захочет заполучить в приятельницы девушку, которую нашли без сознания в прибрежной луже. А Лиззи этот факт смущать совершенно не будет.
— Я буду рада найти себе подругу, — сказала я, — ведь я совсем одна.
— И ты никого здесь не знаешь?
— Совершенно никого. Я сирота, да к тому же ударилась головой и потеряла память, поэтому почти ничего не помню.
От восторга женщина захлопала в ладоши.
— Не волнуйся, Лина, я стану тебе самой лучшей подружкой и все-все тебе здесь покажу! — обрадовалась она.
Кажется, сама судьба свела меня с этой девочкой в теле взрослой женщины. Такая сама все расскажет и не будет задавать вопросов, на которые я не смогу дать вразумительный ответ.
— Голодная? — спросила Лиззи. — У меня сухари есть. И сахару кусок. Мне тревожно и одиноко по ночам. А с сухариками веселее. Но теперь у меня подружка появилась, будем вместе сахарок грызть.
Погрызть сухарик я бы не отказалась. Вообще в животе как-то призывно заурчало, когда моя соседка вспомнила о еде.
Лиззи вытащила из под матраса свёрток, в котором лежали несколько сухариков и пара кусков сахара.
— Какой у тебя тайник ненадежный, — заметила я.
— Да в замке вообще сложно что-то спрятать. А про то, что я еду прячу, и так все знают.
И тут я подумала, что для кулона надо бы подыскать более надежное место, чем наша комната.
Спать не хотелось, и я решила расспросить Лиззи о порядках в замке.
— Скажи, Лиззи, а в чем заключается твоя работа? Тяжело ли? — спросила я темноту, когда мы устроились на кроватях после позднего ужина.
— Ой, нет, что ты! — ответила соседка благодушно. — Работать тут одно удовольствие. Матушка Рита меня не обижает, хорошо кормит и редко ругает и совсем не наказывает. Да и работа интересная всегда, каждый день разная, чтоб я не скучала.
— А что вот ты сегодня делала? — спросила я.
— Утром покормила птицу, собрала яйца, принесла их к завтраку. Потом мыла полы. Знаешь, это так интересно: вылить из ведра воду на каменный пол на кухне и смотреть, как вода уходит сквозь щели между каменными плитами в самую землю. Она уходит медленно, не как на улице. Наверное потому, что камни не пьют.
Да уж, ценный работник, ничего не скажешь. Наверное, если Лиззи за день замок не разгромила, то это уже большая удача.
— Рита не ругалась?
— Матушка редко ругается. Так, пальцем погрозит если что не так. А вот Пит визжал, как тот поросенок, которому я хвост прищемила.
— А кто такой Пит?
— Это повар тутошний. Он обычно кормит прислугу и иногда для господ готовит, но редко. Для них приглашают модных поваров, с самой столицы. Это Пита всегда злит так, что он начинает на всех кидаться, того и гляди укусит.
— Какой нервный мужчина, — заметила я.
— Ты только с ним не спорь, а то он и горелой кашей может потом три дня кормить или соли добавит больше, чем мяса. Обед-то тебе положен, а вот что повар в него положит, это уж от твоего поведения зависит.
Кажется, еще с одним мужчиной, уверенным в своем превосходстве, придется договариваться. Главное — не лезть на его территорию и не учить готовить. А то придется питаться с домашней птицей из одной кормушки.
— А кто тут еще обидеть может? — наверное надо заранее знать своих потенциальных врагов.
— Ну, горничные могут, особенно Марта. Очень она вредная и противная. А с мужчинами наоборот, как масло, которое на столе забыли, так и плавится. А сама про всех гадости говорит потом.
Отлично, еще об одной опасности узнала заранее. Ну этой-то отпор я смогу дать, мы с ней на равных тут — обе служанки.
Внезапно тишину коридора взорвал девичий крик. Затем раздался приближающийся топот ног.
— А вот и она, — лениво протянула Лиззи, переворачиваясь на другой бок.
— Кто? — от испуга я аж села.
Из-за двери доносились звуки борьбы и обрывки фраз:
— Ах ты, бесстыдница!
— Не трожь Эрни!
— Да кому он нужен, его ж Светлый обделил совсем! Только что и может, как рукой щупать!
Кажется, потасовка была прямо под нашей дверью. Жаль, я не дома, и участкового не вызовешь. Очень уж похоже на разборку соседки с подружками из-за очередного мужика.
Я встала и подошла к двери. Как раз в этот момент что-то тяжелое ударило в дверь. Или кто-то.
— Не открывай, а то тоже получишь или от Марты, или от этой ревнивицы. Или от обеих сразу.
— И часто они так? — поинтересовалась я, возвращаясь в постель.
— Да почти каждую ночь. Марте и не нужен этот Эрни, но она перед ним хвостом крутит чисто из интереса. Но она перед всеми такая. А если кто красивей нее, так со свету сживет.
Кажется, давать отпор скандальной Марте в случае чего придется в прямом смысле.
— А что Клод? Смотритель разве не следит за порядком? — продолжила я выпытывать информацию.
— Этот со слугами строг бывает. И всегда своей выгоды ищет. С Мартой редко строг бывает, она вокруг него увивается, как кошка. А со мной он не разговаривает и вообще смотрит на меня как на курицу или муху. Но я не обижаюсь. Мне с ним дружбы не водить.
Ох, а вот и повод для вражды с Мартой. Небось подумает, что я на ее территорию лезу.
В коридоре стало немного тише, и я продолжила расспросы.
— А господа? Какие они?
— О, молодой лорд очень добрый. И красивый, — кажется, Лиззи смутилась, —
