волк, – Но убивать не буду. Хочу, чтоб ты видел, как я буду иметь эту белую сучку.
– Кого? Что ты жрешь, чтоб белыми сучками бредить?
– Ее! – и Сугава ткнул в мою сторону.
– Да вампы из тебя мозг высосали, пока в жопу трахали, давалка, – насмешливо отозвался пес.
Со страшным рыком верволк бросился на Тони, но тот его встретил ударом ноги, отбросив на землю и, похоже, повредив колено. Разнесся крик ярости и боли. И Сугава начал трансформироваться.
Очень, очень быстро трансформироваться.
Я в страхе схватилась за Шона, сможет ли Тони перекинуться так быстро? Ведь наверняка взбешенный волк не будет ждать и блюсти кодекс. Я не отрываясь глядела на страшное и уродливое таинство оборотней, как вдруг раздался многоголосый удивленный вздох и круг зрителей подался, освобождая место.
Огромный мохнатый пес стоял и ждал.
– «Ах, какая Ники умница! Такое сотворить!» успела мелькнуть мысль и…
Волк понизу бросился на пса, метя в горло, тот отпрыгнул в строну и вверх, заставляя противника промахнуться и сомкнул челюсти у него на холке.
Волк упал, протянув лапы, и больше не шевелился. А пес поднял морду и, ни на кого не глядя, посеменил ко мне, повиливая хвостом. Секунды текли, никто не мог прийти в себя и осознать, что случилось.
Когда Тони сел рядом со мной, пошли первые тихие вопросы
– Мертв? Он мертв? Почему не шевелится?
– Кто еще хочет проучить ренегата? – добавив металла в голос, спросила я. Повисло гробовое молчание.
Шок, растерянность и страх висели в воздухе, подобно облаку.
– Может мне стоит натравить своего пса на тебя, а? Вожак. А то я погляжу, ты никак не можешь вдолбить своим блохастым уважение к старшим? – я запоздало разозлилась на оскорбление Сугавы.
Вожак промолчал, состроив рожу «Мне все равно. Помру стоя.»
– Запомните, свободные шавки, Нью-Йорк – территория divinitas! Здесь мы устанавливаем законы. Не нравится – валите в Чикаго! Валите куда угодно! Слушайте все и передайте тем, кого здесь нет. Я убью любого верволка без разбирательств и кодекса, если мне станет известно о его контактах с вампами. Если кто-то из вас работает на трупаков или, еще хуже, позволяет кормиться на себе – самое время с этим завязать. За прошлое преследовать не буду, но с сегодняшнего дня любой, на ком мои нюхачи почуют вампа – смертник.
– Ты, вожак, если ты вожак, обеспечь своим слабакам защиту от кровососов.
Стояла полная тишина. Не соглашаются, но и не спорят. Всё еще в шоке. Ну и ладно, я всё сказала.
Потрепав Тони за ушами, я развернулась и пошла к машине.
– Пойдем, мой хороший, будешь ехать, высунув голову в окно.
Мохнатая туша радостно поскакала впереди.
Когда мы уже подходили к машине, раздался леденящий душу вой. Выли люди, запрокинув головы на луну, провожая своего за последнюю завесу.
– Делаем ноги, – Шон нервничал, и я его понимала. Пока верволки были людьми, их сдерживал разум и страх, а обернувшись, они могут потерять и то, и другое. Стая – это сила. Мне просто очень повезло, что они не начали перекидываться раньше, что перепалка и бой были кратки – никто не успел завестись, а после все были слишком шокированы. Мы, divinitas, конечно условия диктуем, но не в одиночку против полусотни волков.
Когда мы выехали из лесопарка и направились к городу, Шон заговорил:
– Леди, это еще не все.
– В смысле? – перепугалась я.
– С волками Седрика тоже надо разобраться.
Нет, ну опять они сговорились у меня за спиной. Зла на них не хватает.
– И что вы задумали, засранцы?
Тони оскорбленно скульнул.
– Они наверняка поджидают его в парке. Устроим им сюрприз. Я подстрахую.
– Угу, крышкой от мусорника.
– Нет, – расплылся в довольной улыбке инкуб и одной рукой полез под сиденье.
Бейсбольная бита, оплетенная серебряными цепочками.
Тони залаял в полном восторге.
– У меня к ним свои счеты, леди. Позвольте нам.
Я рассматривала грозное оружие. Они покалечат волков Седрика, однозначно, а мне потом с ним возись. Впрочем сам виноват, как он сказал? Это всего лишь волк, и не ему становиться между нами? Что ж, проверим.
– Ладно, Шон…
Несколько секунд пришлось переждать счастливое гавканье.
– Только не убейте никого и сильно не калечьте. Мне потом с Седриком разбираться, не вам.
– Слушаемся, леди.
Вот ведь мужичье, хлебом не корми – дай кому-то задницу надрать. Нет, все же это правда – не было бы мужиков, не было б и войн. «Ничего бы не было. Совсем ничего», – хихикнула я своим мыслям.
Эх, опять чуждая сила меняет мышление и сами мысли; это Тони виноват, что я так легко согласилась на эту их эскападу. Я, наплевав на всё, запустила руки в густой мех, вдохнула запах, несущий vis. А, будь что будет, мужикам нужна хорошая драка, а седриковские сами напросились на трёпку. Засранцы, скопом на одного. Ну ничего, сегодня они узнают, что собачек и розовых обижать нельзя.
Меня высадили возле дома Венди. Шон, связавшись с дочкой, предупредил, что мы подъезжаем, и они выскочили встречать, радостно вереща на всю спящую улицу. Девчата рвались потискать пса, но Тони вырвался и Шон приструнил девиц: мол, еще не всё, нечего силу отбирать. Девушки, узнав о готовящейся засаде на волков Седрика, чуть ли не пляски группы поддержки устроили со скандированием. Да… Похоже, только мне в голову приходят мысли о последствиях каких бы то ни было поступков. Впрочем, тоже далеко не всегда… приходят.
Мужчины уехали, а мы поднялись в маленькую уютную квартирку Венди. Там за чашкой травяного чая я рассказала, как всё было; рассказ вышел куда дольше, чем сами события. Поблагодарила Ники и сказала, что самое время сознаться, если еще о чем-то умалчивает; что я настолько благодарна ей за Тони, что прощу всё.
Ники как-то враз погрустнела, стрельнув на подругу глазами, как бы прося помощи; та тут же обняла ее.
– У Ники проблемы, – сказала она грустно, – Ее тело легко меняется, но не так, как ей хочется. Она не может контролировать vis оборотня. Пытается, но получается очень плохо и очень тяжело.
– Ничего не понимаю, – честно призналась я.
– Я обращаюсь в гиену, – тихо обронила Ники. – Так мерзко, – шепотом добавила она.
Я взяла ее ладошку
