class="p1">— Вы думаете, это он? Но если мне не изменяет память, того Глеба Ивановича расстреляли как раз перед Второй мировой. Нет?
— Официально, да. А как на самом деле? Две экспедиции на Север его ведомство организовало. И данные были тут же засекречены и позже уничтожены, так же, как и члены экспедиции.
— Думаете, они могли найти что-то? Какие-то артефакты?
Йон еле заметно пожал плечами.
— Надеюсь, что нет. Мы же и сами столько лет и даже веков искали в этом направлении, пока не убедились, что всё бессмысленно. Но вот из Стропалецкого, боюсь, они вытрясут всё что можно.
— Если сумеют восстановить его память, — улыбнулся Арфал.
— В ваших способностях промывать мозги я нисколько не сомневаюсь. И всё же тревожусь. И за судьбу этой девочки, и за будущее всех аргов. Мне кажется, настало время перемен. Мы не можем больше вести ту же политику.
— Согласен. Перемены всегда приходят вовремя. Предлагаю созвать Большой Совет. Кажется, мы не созывали его лет сто?
— Больше. Последний раз все кластеры собирались на Тибете как раз на рубеже двадцатого века. Надо подумать над местом для встречи.
— Мне кажется, Лапландия идеальный вариант.
Йон задумчиво кивнул.
— Надо будет внимательно приглядывать за девочкой.
— Конечно, — Арфал с неким странным чувством глянул на двоих оживлённо болтающих подростков. — Теперь она будет под моим неустанным контролем. — «И я разгадаю твой секрет, Анжелика Тураева, — добавил он про себя — Хотя, кажется, я и так его знаю. Просто это так невероятно, что не укладывается в голове».
Матвей доел последний пончик и допил капучино одним глотком. На верхней губе выросли пенные усы, и Лика, смеясь, стёрла их салфеткой. Она всё смотрела на него и так и норовила коснуться. Ей не верилось, что Матвей рядом, такой же, как всегда, с шуточками, с этой своей полуулыбкой и глазами цвета гречишного мёда.
Пытаясь шутить, Матвей прятал странное чувство некой потерянности. Последнее воспоминание, когда стоя возле пирса, он услышал шорох за спиной и увидел Пита, казалось неким сном. Неужели он реально дрался с ним? Все это походило на прокрутку чёрно-белого фильма на рассохшейся плёнке: неясные фигуры, тени… затемнение. Он ничего не помнил дальше и тёр лоб, надеясь, что хоть что-то всплывет перед глазами. Зато Лика сидела рядом, и держала его за руку, словно он мог куда-то деться из салона. Да, она много чего наговорила ему в последний раз, и Матвей тогда не то, чтобы обиделся, но вдруг увидел её с иной, незнакомой ранее стороны. Сейчас он смотрел на неё и понимал, что ему плевать на то, кто она на самом деле. Даже если у неё отрастут плавники и хвост, это ничего не изменит в их отношениях. Он так думал. Знал. Верил.
— Да, — он проводил взглядом стюарда в сине-белой форме, забравшего посуду с их стола, — живут же люди! Если бы не хотел пойти по международной линии, я бы пошёл вот по этой — выкачивать что-то полезное из недр.
— Выкачивать проще всего, ты вот закачай сначала, — Лика засмеялась. Ей было весело. Тревожные мысли, что не могли не лезть в голову, она просто гнала прочь.
Да, будут ещё тревоги, опасности и тяжёлое объяснение с родителями. Будет мучительный выбор своего пути. Будет стоять главный вопрос «Кто я?», но это всё потом. Сейчас она была счастлива. Ведь Матвей сидел слева и задорно улыбался. Справа, положив морду прямо ей на кроссовку, вздыхал Грей, чутко прядая ушами. Бедняге не нравился полёт, не нравились запахи и, вообще, ничего. Но он мужественно терпел. Тем более что Лика иногда наклонялась и гладила его по лобастой башке. Грей вскидывал морду, подставляясь под хозяйскую руку, и странно дёргал губой, словно хотел улыбнуться: «Ничего, человек. Не бойся. Я же с тобой».
Лика посмотрела на появившиеся внизу сквозь облака геометрически расчерченные участки земли. Супер-джет снижался.
— Красиво, — сказал Матвей, кивая на иллюминатор. — Я люблю летать. И вообще, ездить по миру. Может, потому и решил стать дипломатом. Они же всю жизнь путешествуют. Или, может, это у меня такое идеализированное представление об этой профессии? А на самом деле всё не так?
— Попробуй и узнаешь, — Лика тронула его руку. Чуть-чуть. — У человека всегда есть выбор. Всегда всё можно изменить. Или… отменить.
— Согласен. Пробовать можно и нужно. — И тут он наклонился и поцеловал её. Немного неловко. Совсем не так, как тогда на яхте. Но у Лики в голове вспыхнул маленький фейерверк, и сыграли фанфары. — Вот. Попробовал.
Лика промолчала. Бывают же такие ситуации, когда слова не нужны. Когда они просто лишние. «Ну, и пусть я не совсем человек. Этот дурацкий аргген не делает меня иной. Я всё так же умею любить и прощать, страдать и радоваться. Когда-нибудь мне придётся сделать выбор. Может, главный выбор в своей жизни. Но пусть это будет не сейчас, не сегодня, а когда-нибудь потом. Когда я пойму окончательно — человек я или всё же арг. Ну да. Я могу менять себя. Я могу менять других. Я могу жить вечно или приказать себе умереть. Я могу… даже отменить смерть. Но я не перестану быть человеком. Пока рядом будет Матвей. И даже если его не будет».
— Лика, — Матвей толкнул в бок, замечтавшуюся подругу. — Приземлились.
Самолет остановился. Стюард открыл люк. Первым по трапу спустился Сильвер. Помахал кому-то рукой. Лика увидела стоящий недалеко от трапа большой черный автомобиль, а рядом с ним Дэна. Она не слышала, о чем они говорили. Только видела, как Сильвер положил руку на плечо сына, а затем крепко обнял. Вот и Арфал спустился. Теперь все трое смотрели вверх, на Лику и Матвея.
— Идем. — Матвей взял ее за руку.
На последней ступеньке Лика затормозила. Матвей тоже остановился.
— Ну что, прыгнем? — он заглянул ей в глаза.
Лика кивнула и слегка сжала его ладонь и тут же почувствовала ответное пожатие.
И они прыгнули.
Конец
Милтон Эриксон (1901–1980 гг) — американский психиатр и один из самых известных психотерапевтов двадцатого века. Специализировался на медицинском гипнозе.
В.И. Ульянов (Ленин) — главный организатор и руководитель Октябрьской революции 1917 г.
Аболиционизм — социальное движение за отмену какого-либо установления, закона или социального института по нравственным и/или религиозным мотивам.
Вивисекция — проведение прижизненных хирургических операций над животными с целью исследования функций организма
