И то верно! Достаточно пролистать голосовальную брошюру хотя бы последнего Роскона: аж в глазах темнеет от обилия имен и названий.
Теперь уже можно констатировать тот факт, что на руинах советской фантастики вполне созрела фантастика российская. Более того, вокруг нее образовался этакий шлейф из авторов, издающихся преимущественно в России, а обитающих при этом в стремительно отдаляющемся зарубежье.
Со временем, когда русскоговорящие творцы в зарубежье ассимилируются в среде автохтонов или попросту исчезнут в силу естественной убыли, речь пойдет о фантастике исключительно российской, если не случится очередного распада страны.
* * *
Итак, стеллажи книжных магазинов радуют глаз обилием звездолетов, мечей и клыкастой нечисти, а самотек поступает в редакции могучим потоком. С каждым годом растет армия авторов, число конвентов тоже не уменьшается, призы и дипломы вручают достойным, а фантастический кинематограф, о котором недавно и мечтать не смели, вдруг ожил, да так резво, что впору трижды сплюнуть, чтобы не сглазить. Словом, фантастика наша — цветущий сад, в котором созревают прекрасные плоды…
И вот плод красив и румян на древе висит, но почему же тогда некоторые издатели и редакторы, услышав бодрые речи, опускают очи долу и как-то смутно намекают, что яблочко того-с… с червячком?…
Как всегда, любой разговор на эту тему с неизбежностью рока возвращается к малым формам. Краеугольный камень в архитектуре замка фантастической литературы, основа роскошного ковра художественного вымысла и все такое прочее. На первый взгляд — с ними, формами этими, никаких проблем сейчас не наблюдается. Вот издательства могучие, что уже без малого пять лет выпускают сборники фантастических рассказов. А вот конкурсы сетевые, в коих юные дарования прямо-таки бьют копытом от нетерпения показать мэтрам, как надо писать.
И что-то ведь показывают иногда, только вглядываться пристально не надо, иначе возникает ощущение, будто означенные мэтры попросту вышли на свободную охоту, свежим мясцом побаловаться.
Человек неискушенный окинет взглядом длиннющие списки произведений, увидит массу незнакомых имен, и возрадуется его душа — славно то как! Не иссяк источник Иппокрены, цветет искусство рассказа дивным садом.
Начнет читать — кругом пустыня!
И даже пресловутая «Грелка» — сетевой конкурс с традицией — вознеслась было мощно, на два сборника достало текстов, а потом — молчание издателя…
Возьмем из того, что ближе лежит. К примеру, четырехкратно возросло количество рукописей в «Если». Да и в остальных журналах, что в последние годы возникли, подозреваю, не меньшее половодье. Дурного в таком изобилии, наверное, нет, однако почему тогда с каждым годом все труднее и труднее вытягивать из этого потока не только соответствующие формату издания тексты, но и попросту мало-мальски читабельные произведения?
Что особенно удручает незадачливых рыболовов — при обилии новых имен новых же мастеров малой формы можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и то часть из них — своего рода благодетели из смежных направлений, в частности, юмористики. Да и то коварные издатели быстро ориентируют их на романы… К слову: юмористика — дело более хлопотное, требующее изрядного таланта, вдохновения и кропотливой работы: здесь, в отличие от «традиционной» фантастики, ошибаться нельзя. И по воздействию на эмоции читателя — более благодарное, что ли. Но и более коварное: в какой-то момент, если юмористическая составляющая переходит критический порог, фантастическая компонента превращается всего лишь в атрибутику.
Маститые авторы в порядке той же благотворительности время от времени откликаются на просьбы журналов о вспомоществовании, но ведь маститых на все амбразуры не хватит!
Самым тревожным мне представляется то, что фантастика в глазах пишущих и читающих перестает быть чем-то, отличным от литературы нефантастической. В свое время «четвертая волна» билась за то, чтобы фантастику признали равной среди равных. Сейчас рынок уравнял всех, и тезис Евгения Лукина о том, что все вообще — фантастика, звучит не так уж и фантастично. Верить в это — лестно, но абсолютизация все же нивелирует различия между литературными направлениями, которые можно воспринимать не только как матрицы смыслов, но и как специальной заточенности социальные инструменты для грубого или тонкого воздействия на обыденное сознание. Дидактический, адаптационный и эстетический аспекты фантастики, сливаясь в гармонии мастерства, создавали новый продукт, который хоть ненамного, но все же был чуть больше, чем просто литература.
* * *
Теперь о ювенилизации нашей фантастики. Замечательно, что любой молодой человек, грамотно изложивший занятную историю, имеет немалые шансы вскоре вдохнуть аромат типографской краски своей первой книги. А там и вторая, глядишь, нарисуется… Это очень хорошо, что больше нет запретов. Талант, проведший годы в безвестности, угнетаемый цензурой или иными препонами, рано или поздно находит иные поля, а литературе с этого ущерб. Впрочем, стремительное омоложение авторского контингента хоть и не является главной причиной общего падения литературного мастерства, но все же выступает косвенным виновником.
Не будем утешаться тем, что в мейнстриме дела обстоят хуже, пусть они сами погребают своих мертвецов. Цеховые предпочтения все же честнее разговорчиков о целокупности литературы вообще, ее общечеловечности и пр.
Благостно настроенный читатель может ухмыльнуться: что же вы сеете уныние, в то время как наша фантастика цветет, благоухая? Мало того, что книг издается великое множество, так еще непрерывно формируются литературные группы, объединения, клубы и прочие образования. Это ли не доброе знамение, это ли не признак бурной литературной жизни?! Радостно же, когда возникают бригады молодых талантливых авторов и хором грозятся скинуть с «парохода современности» замшелых мэтров.
Правда, возникает смутное подозрение, что, вскарабкавшись на корабль, они попытаются сразу же открыть кингстоны.
Читая рукописи начинающих, невольно удивляешься даже не утрате мастерства. Пишущие в массе своей вообще не отличают текст художественный от набора фраз. Кто-то, правда, пытается связно изложить анекдот или перелопатить байку, но таких очень мало, и в перспективе, если/когда они научатся писать, то вполне могут пополнить собой легионы издающихся авторов. Но в неиссякаемом потоке, как правило, идут бессвязные зарисовки, какие-то притчеобразные обрывки без начала и конца, сумбурный полуграмотный пересказ набивших оскомину сюжетов, унылое описание своих переживаний на фоне галактических войн или вампирских пиршеств… Как-то неприлично даже напоминать школьные прописи о том, что рассказ — это не только завершенная история, что в нем должен быть внутренний конфликт, должна быть логика повествования и т. д. Малые формы — это все же концентрация идеи, слога, и не будем забывать о таких вещах, как сюжет, композиция, характеры наконец. Эксперименты хороши, поиски благородны, но ценятся все же находки. И сколько раз можно повторять: личное «я» автора, его треволнения и переживания мало кого волнуют, если автор еще не добился такой известности, когда каждое его слово на вес крутого гонорара. Но почему-то молодой талантливый кандидат в писатели, как правило, уверен в обратном. Тем более, что Сеть — великий обманщик — ему ласково шепчет: вот у тебя еще один читатель появился, вот еще один, и не десяток друзей-приятелей, а глядишь, сотня-другая ознакомится с твоим творением… «Меня читают, значит, я писатель» — этот девиз может начертать любой молодой автор на своем щите.
Самое обидное, когда у начинающего фантаста чувствуется неплохой творческий потенциал, но отсутствие жизненного опыта, непонимание, что у рассказчика историй должен быть не только хорошо подвешенный язык, но и еще кое-что за душой, часто приводят к неплохо сделанным… пустышкам. Но кто виноват в том, что традиции рассказа, короткой повести не просто забываются, а стремительно тают, как моргульский клинок в теле жертвы.
* * *
Есть большой соблазн назвать виновным… редакторов! Это они разбежались в голодные годы реформ кто куда, расточились, растаяли в дыму и чаде распада. Кое-кто (из самых бойких) переквалифицировался в писатели, решив: баста, сами с усами, зачем возиться с чужими текстами, когда на своих можно неплохо заработать. Таких, правда, немного, да и на ниве фантастики они практически не кормятся, так, пощипывают иногда. Другие просто умерли, потому что профессиональный редактор — как доброе вино, с годами становится лучше, а лучшие тогда были уже в годах. Редактор — своего рода ювелир, доводящий алмаз до бриллиантовой огранки. Редактор — строгий критик, тайный соавтор и наперсник интеллектуального разврата в одном лице. Редактор был в конце концов плотиной, сдерживающей напор стихии.
