— Мы тогда наделали примитивов. Там, где были карты, выстроили их в соответствии с ними, где не было — пользовались самоорганизующимися стохастическими алгоритмами.
— Именно! Оказывается, Господь, создавая мироздание, делал так же, и всей информации в мире не так-то и много.
Раймонд иронически улыбнулся, но эксперимент с компьютером трудно было опровергнуть.
— Именно! — продолжал Грэг — Вся информация о Вселенной на самом деле может уместиться в этой маленькой машинке с удобным интерфейсом. Алгоритмы архивации Айзенштайна как раз вели к этому. А ты ему тогда подкинул идею, и он заархивировал свою информацию, а потом еще чью-то, а потом всю остальную, до которой смог добраться. А ее, как мы с тобой выяснили, не так уж и много.
— Не знаю, что сказать. И верю, и не верю. Позови Катрин.
Молоденькая контрактница Катрин Йоунсон нужна была лаборатории примерно как пятое колесо телеге. Но получалось, как всегда: фонды были отпущены, и использовать их надо было обязательно с привлечением наименее подходящих для работы личностей. Претендентов на должность лаборанта было трое: пигмей Хва, поступивший в первый класс школы в восемнадцать лет, но сумевший пройти всю программу средней и высшей школы за какие-то четыре года, умственно отсталый Уильям, который, как убеждали специалисты, почти преодолел последствия своей болезни, и голубоглазая исландка Катрин, только что окончившая заочно академию «Открытые границы».
Грэг и Раймонд не колеблясь выбрали последнюю. К их счастью, анкетные данные одноногой последовательницы культа вуду Винни Браун из Гаити опоздали на один день. Иначе начальство никак не смогло бы упустить столь ценный для статистики кадр.
Но как бы то ни было, вот уже полгода помимо основной работы Раймонд вынужден был придумывать работу и для Катрин. К счастью, последнее время лаборатория разрабатывала обучающие программы, пригодные даже для обучения идиотов, и для их испытаний Катрин оказалась незаменима.
Огромная Катрин вошла в офис в красном платье выше колен и босоножках на каблуках такой высоты, что Грэг почувствовал себя пигмеем Хва.
— Катрин, задай любой вопрос, на который никто не знает ответа, — попросил девушку Раймонд.
— Что я ела сегодня на завтрак? — после секундной паузы спросила девушка, и на ее круглом лице расплылась улыбка.
По монитору побежали строки. И без того румяное лицо Катрин залилось краской, и, не говоря ни слова, она выскочила из комнаты. Грэг заглянул на экран и прочитал вслух:
— Омлет из шести яиц, два бутерброда с маринованным лососем, две кружки кофе с шестью кусками сахара и четыре миндальных пирожных.
— Она себя убивает! — в ужасе пробормотал Раймонд. — Кстати, давай спросим, что с ней сейчас.
На экране возникло изображение Катрин. Она сидела в слезах за своим столом, держа в руке надкушенное пирожное.
— Я слышал, что сладкое помогает снять стресс, — прокомментировал Грэг.
«Что показать еще?» — выплыло на экране.
— Не знаю, — ответил Раймонд; ему было жаль бедную девушку, которая с их помощью поставила себя в неловкое положение. — Покажи-ка нам…
— Короля Артура, — выпалил вдруг Грэг.
На мониторе в мельчайших деталях открылось изображение благообразного старца в короне и меховой накидке.
Грэг посмотрел на друга.
— Похож?
— Не знаю. Ты же помнишь, у меня с историей всегда были нелады. Давай заглянем в будущее.
На экране замелькали какие-то фантастические пейзажи: дома на тонких ножках, похожие на водонапорные башни, и все такое прочее.
— Да, попробуем что-то конкретнее. Кто выиграет чемпионат мира по футболу в этом году? — опять спросил Раймонд.
Экран погас, и выплыла надпись: «Информация засекречена».
— Вот так. Как до дела доходит… Это тебе не в меню Катрин заглядывать. Что же он еще может?
— Вызывать души умерших?.. Что скажешь о Наполеоне?
— Нет. Давай попробуем вызвать дух ее создателя.
И вскоре с друзьями беседовал сам Фердинанд Айзенштайн, сумасшедший старик, которого десять лет никто не хотел слушать и лишь один Грэг Питт угостил чашкой кофе.
«Ребята, то, что вы видели, — это пустяки. Я успел далеко не все. В частности, вы не сможете получить ответ на некоторые важные вопросы, потому что правильный ответ может вызвать неустойчивое состояние мира.
Пока я был жив, я не мог контролировать этот процесс изнутри. Понимаете, душа, она одна. Или я здесь, или там. Теперь я там. И ничто не мешает мне стать настоящим джинном. Нужно только подключить компьютер к Глобальной сети».
Раймонд со значением подмигнул Грэгу и вышел из комнаты. Грэг нашел его в коридоре. Уединяться по идее было бесполезно: они уже убедились — машина, если у нее есть воля, может увидеть все, что захочет. Но, тем не менее, привычки сильнее нас.
— Здесь что-то не то! — без обиняков сказал Раймонд другу. — Темнит старик.
— Очень может быть. Но с другой стороны, что мы можем? — Грэг развел руками.
— Не подключать.
— А смысл? Он может обидеться и замолчать. А так он человек вроде бы вменяемый…
— Хорошо. Но сначала поспрашиваем.
Друзья вернулись в лабораторию.
— Зачем тебе сеть? — начал расспрос более решительный в критический момент Раймонд.
«Мне нужен доступ к информационным ресурсам».
— У тебя же и так вся информация о Вселенной, — Раймонд пристально смотрел на монитор, как будто хотел его загипнотизировать.
«Это так. Но пока она на одной машине, она уязвима».
— Разумно. А почему сам не вышел через пользовательский канал?
«Там недостаточно ресурсов, особенно мест, куда можно спрятать тело программы. Кроме того, чтобы двигать рычаги, нужна свобода воли. И внутри, и вне. Повторяю, пока я был жив, я был вне и не был внутри. А теперь наоборот».
— А зачем это нужно нам? — вступил в разговор Грэг.
«Вы получите ответы на большую часть засекреченных вопросов. В частности, выигрышные номера лотерей. И личного оракула, всегда готового сообщить любую информацию из настоящего, прошлого и будущего».
Грэг и Раймонд переглянулись. Доводы немца были чертовски убедительны.
— Вынь сетевой кабель из того компьютера, — распорядился Раймонд.
* * *
Мощные вентиляторы смолкли, вытянув из помещения остатки дыма от сгоревшего компьютера. Грэг прикрыл окно и, проходя к столу мимо принтера, снял с него лист бумаги.
— Прощальный привет с того света, — сказал он и протянул лист Раймонду.
Сообщение было коротким:
«Вы хорошие ребята, но собственный джинн и даже оракул для вас, оболтусов, это слишком много. Извините меня, но я ухожу. Машину мою можете сдать в утиль: ее микросхемы памяти восстановлению не подлежат. Не поминайте лихом. Оставляю вам несколько выигрышных номеров ближайших розыгрышей лото «Фортуна». И большое спасибо Грэгу за ту чашку кофе. Если будет время, может быть, еще объявлюсь по сети, но не обещаю».
— Какая досада! — сказал Раймонд, дочитав текст. — У нас была абсолютна вся информация. Мы бы добавили немного ресурсов, и…
— В конце концов, не все так плохо, — отозвался Грэг. — Лето только начинается. Куда поедем отдыхать — в Майами или на Гавайи?
И, прежде чем Раймонд ответил, задал еще один вопрос:
— Кстати, не помнишь, какой джек-пот у «Фортуны»?
ШКОЛА «ПБ»
Левша наших дней
Говорят, в наши дни быть энциклопедистом невозможно. Производству требуются узкие специалисты, профессионалы, знающие все в какой-то определенной области. Ну, а объять необъятное невозможно. О том еще Козьма Прутков говаривал.
Однако академик РАЕН, кандидат технических наук Леонид Павлович ФОМИНСКИЙ, наверное, все-таки представляет собой исключение из правил. Судите сами…
Из подпасков — в ядерщики
Начать трудовую деятельность Лене Фоминскому пришлось подпаском. Работа эта, надо сказать, только со стороны кажется простой. Сидят, дескать, пастух с подпаском на пригорке, на дудочках играют, а вокруг них пасется стадо пестрых буренок. Пастораль, идиллия…
На самом же деле пастух с подпаском за день так намотаются, что ночью спят, не чуя ног. Коров, а в особенности телят все время куда-нибудь заносит — то посевы норовят потравить, то вдруг в колючие кусты занесет их нелегкая, то внезапно кинется какая-нибудь пеструха в бега, потому что ее овод укусил…
Но эту профессию Леонид осваивал лишь до седьмого класса — в летние каникулы, когда бывал у дедушки с бабушкой в деревне. А во время учебного года подрабатывал еще и грузчиком макулатуры на приемном пункте вторсырья. Причем это занятие Леонид Павлович считает для себя очень полезным: «Среди той макулатуры попадались весьма полезные книжки», — вспоминает он.
