сможем с ними сделать, разве что через симуляцию наслать зуд в паху. На большее наша программа не способна.
— Почему?
Коля вытащил сигарету из пачки, но не сразу поймал ее губами — тряслись руки:
— А как? Языки-то программирования разные. Симуляция написана на С++, у нас таким «языком программирования» можно считать ДНК, в Скайриме — черт его разберет. Единственная элементарная объединяющая — двоичный код, до которого теоретически можно все упростить. Я подчеркиваю: теоретически. На земле со «скайримской» частью разобраться не получится — не хватает ключа для перевода…
— На земле… Коля, ты гений! — подскочил Натан Семенович.
— Это само собой. Вы о чем-то конкретном?
— У нас нельзя, а что если в самом Скайриме можно?
— А точнее?
— Магия. — Нашелся Склифосовский. — Заклинания. Что если это всего лишь вербальное редактирование кода той вселенной? Вот как они призывают молнии или поднимают трупы! Скажи у нас пару слов, и ничего не произойдет, а у них можно трясти горами, как вениками. Если свяжемся с Анной, она сможет остановить даэдра изнутри, в Скайриме, с помощью заклинания.
— А ведь может сработать… — задумался программист. — Но для этого ей надо переслать расшифрованный двоичный код Хермеуса, чтобы запереть этого троглодита по ту сторону.
— И данные о том, как и когда подключенные смогут вернуться домой.
— Да. Время, когда мы сможем принять их из симуляции, и координаты их тел — подключенным нужно точно прыгнуть в себя. Я разобью все данные на двоичный код, но представить и вписать их в заклинание придется Анне Абрамовне.
— Она должна справиться…
— Справится. Я перешлю ей кое-какие свои инструкции, а еще надо предупредить насчет неписи — этого Бишопа. У него сделка с даэдра, и они что-то планируют.
— Согласен, но как нам связаться с Анной? В прошлый раз мы смогли достучаться до нее только через Стену слов…
— Есть одна идея…
Доктор Склифосовский и Николай забыли про военных, ультиматум и заложенные под базой снаряды. Генерал армии смотрел, как ученые воодушевленно бросились к столу, перебивая и дополняя друг друга; начали набрасывать на листе бумаги какие-то схемы, в которых генерал решительно ничего не понимал. Но боевой настрой и увлеченность, с которой сотрудники приступили к выполнению операции, воодушевили офицера. «Авось, еще поживем… — подумалось ему, — а то мать обещала пельмени самолепные сделать к возвращению, да и внучку обещал покатать на закорках…»
Генерал тяжело вздохнул и посмотрел в мониторы: осторожнее надо быть с наукой — думали, что показывают игру, а те показывали параллельный мир.
— Господа, я жду рапорта о намеченных действиях…
Склифосовский с Николаем дружно кивнули и уже хотели вернуться к обсуждению, но…
— … покажите-ка мне подключенных и эту вашу Анну Абрамовну, от которой многое зависит.
Ученые между собой переглянулись, на лицах обоих скользнули сомнения.
— Эм… Хорошо. Видите ли, товарищ генерал армии, — заюлил Склифосовский, — Анна Абрамовна лежит внизу, вместе с остальными телами. Нам придется спуститься…
— Я имел ввиду ее жизнь в Скайриме. Чем она сейчас занимается?
Коля закашлялся, а Натан Семенович вспотел второй раз за день:
— Рекогносцировка, изыскания, научные исследования, проведение плановых операций — знаете, всего помаленьку. Но не волнуйтесь, она крайне надежный сотрудник и отличный ученый. Специалист аж в нескольких областях, к тому же обладает незаурядным…
— Короче, Склифосовский. Выводи ее симуляцию на экран.
— Святые нейроны… Как скажете…
Пара щелчков мышью, и на мониторе появилось нужное изображение. Генерал армии вдруг подумал, что не видать ему самолепных пельменей как своих ушей.
— А как вы ЭТО называете? «Научные исследования»?!
— Это мы называем «укрепление дружеских связей», простихосспади…
Глава 21. Глухие телефоны
… он вперил в меня жадный взгляд. Я смотрела в ответ. В его желтые хищные, как у волка, глаза, и между нами не было недомолвок. Все было кристально ясно. То, что сейчас произойдет, изменит наши жизни навсегда… Не будет больше полунамеков и недосказанности, наконец-то мы сойдемся в битве тел и познаем всю глубину друг друга…
— Не пожалеешь, красотка? — он усмехнулся одними губами, но взгляд оставался серьезным.
— Это будет мой триумф.
— Итак, дамы и господа, — рядом раздался вкрадчивый низкий голос Делвина, — сегодня у нас произойдет знаковое событие, и мы, наконец, выясним, кто достоин носить звание «Золотой фляги». Итак, делаем ставки, кто выпьет больше: наш бард или рейнджер? Бриньольф ставит на Пит сотню септимов, Векс на рейнджера отвечает и поднимает до ста пятидесяти…
Мы сидели за круглым столом, а между нами выстроилась батарея из бутылок «Черного вереска» и одной кружки. Вокруг столпились завсегдатаи Буйной фляги, воры из гильдии, и все, перебивая друг друга, совали Делвину деньги.
Ну, что ж… Пора доказать, кто тут альфа-алкаш. Я хрустнула пальцами, взяла первую бутылку и щедро плеснула себе в кружку. Зрители замолчали, внимательно наблюдая за моими действиями.
— Первая пошла, — я отсалютовала Бишопу и принялась жадно глотать терпкий мед.
Когда на дне осталось лишь немного пены, перевернула кружку и с грохотом обрушила на стол, послышались аплодисменты и подбадривающие выкрики. Бишоп криво усмехнулся и откупорил свою бутылку:
— Сдавайся, — предложил он, бросив на меня насмешливый взгляд.
— Пей, а не болтай, — пробулькала я.
— За Скайрим!
Кадык Бишопа заходил от больших глотков, а когда с его порцией было покончено, рейнджер повторил мой жест — кружка ударилась о стол дном кверху. Мёд выпит.
— Первый круг! — объявил наш рефери, — кто-то хочет поднять ставки?
В толпе снова зазвенели монеты и голоса, а я потребовала жареного мяса. Пусть у рейнджера больше масса тела, но за мной наука! Жир замедлит всасывание алкоголя и не даст быстро захмелеть, а я покажу этому засранцу, кто тут круче. Спорить он со мной собрался…
Передо мной грохнули на стол тарелку с закуской, и я сцапала кусок пожирнее.
Бишоп только странно улыбался, глядя, как я пытаюсь оторвать кусок от стейка:
— Ты похожа на
