Ознакомительная версия.
114
Филатов В. В. Особенности техники и состояния снетогорских росписей // Сообщения Института истории искусств. М., 1957. Вып. 8. С. 78–112.
Филатов В. В. Фрагмент фрески ц. Рождества Богородицы в селе Городня // Древнерусское искусство: Художественна я культура Москвы и примыкающих к ней княжеств XIV – XVI вв. М., 1970. С. 359–363.
Филатов В. В. Применение микроскопии для исследования штукатурок стенных росписей // Сообщения ВЦНИЛКР. М., 1975. № 1 (31). Художественное наследие. Хранение, исследование, реставрация. С. 26–33.
Юнг В. Н., Пантелеев А. С., Бубенин И. Г. Карбонатна я известь как вяжущее вещество // Сборник статей по строительным материалам. М., 1955. С. 39–46.
Юнг В. Н. О древнерусских строительных растворах // Сборник научных работ по вяжущим материалам. М., 1949. С. 226–257.
Юнг В. Н. Основы технологии вяжущих веществ. М., 1951.
Лысин Б.C., Корни лович Ю.Е. Исследование древних киевских строительных растворов // Сборник научных работ по химии и технологии силикатов. М., 1956. С. 83–94.
Генцы Ю., Левина Т. Строительные материалы, применяемые в некоторых памятниках архитектуры древнего Новгорода // Научные работы студентов. Л.; М., 1958. С. 14–19. (Ленингр. ин-т строит. индустрии).
Значко-Яворский И. Л., Белик Я. Г., Иллиминская В.Т. Экспериментальное исследование древних строительных растворов и вяжущих веществ // Советская археология. 1959. № 4. С. 140–152.
Значко-Яворский И. Л. Очерки истории вяжущих веществ от древнейших времен до середины XIX века. М.; Л., 1963.
Варганов А. Д. Обжигательные печи XI – XII вв. в Суздале // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. М.; Л., 1956. Вып. 65. С. 49–54.
Пантелеев А. С. Карбонатные вяжущие вещества // Сборник трудов по химии и технологии силикатов. М., 1957. С. 220.
Кул ьметов B.M. Свойства и твердение доломитовой извести неполногообжига // Труды Горьковского индустриального института. 1948. Т. 4. Вып. 9.
Прим. редактора – имеются в виду работы 1967–1976 гг.
Толстихина К. И. Природные пигменты Советского Союза, их обогащение и применение. М., 1963.
Розанов Ю. А., Толстихина К. И. Природные пигменты РСФСР. М., 1947.
Левашова В. П. Добывание и использование вспомогательных производственных материалов // Труды Гос. исторического музея. М., 1959. Вып. 33. С. 94 –104.
Чернышев Н. М. Искусство фрески в древней Руси: Материалы к изучению древнерусских фресок. М., 1954. С. 30.
Симони П. К истории обихода книгописца, переплетчика и иконного писца при книжном и иконном с троении // Памятники древней письменнос ти и иск усства. CLXI. 1906.
Киплик Д. И. Техника живописи. М.; Л., 1950. С. 419–421.
Осташенко Е. Я. Андрей Рублев. Палеологовские традиции в московской живописи конца XIV – первой трети XV века. М., 2005. С. 38.
Приведем лишь некоторые самые общие сравнения, буквально «лежащие на поверхности». Выбранные нами произведения, как нам представляется, легко сопоставимы по композиционным, типологическим, физиогномическим и художественным параметрам. Например, центральный образ Спаса из икон Звенигородского чина, его типология и образный строй, в полной мере сопоставим с образом Праотца Авраама из композиции «Лоно Авраамово» на малом своде; а лик архангела из того же чина – с ликом Святителя Льва, Папы Римского из стенописи жертвенника. Возьмем другой пример: композиция иконы «Троица» идентична трехфигурной композиции из люнеты южного нефа с изображением Богоматери на престоле и двух поклоняющихся Ей ангелов, а типология центрального ангела Троицы сравнима с ликом ангела из композиции Страшного суда, изображенного между евангелистами Лукой и Марком. Далее, отметим типологические совпадения центрального образа архангела Михаила на храмовой иконе из московского Архангельского собора с ликом «Ангела, трубящего вниз», находящегося на склоне западной арки. Лик младенца Христа на иконе Владимирской Богоматери сродни образам ангелов из композиции Страшного суда (например, лик ангела, стоящего между ап. Матфеем и Лукой). Кроме того, с образами владимирских стенописей перекликаются не только иконы левой, традиционно «рублевской» половины праздников Благовещенского собора Кремля, например: толпа фарисеев и саддукеев в иконе «Воскрешение Лазаря» и композиция «Шествие праведников» (епископы и преподобные) на стене под малым сводом или образы иконы «Сретение» и композиция «Шествие св. жен» на южном столбе центрального нефа, но также иконы правой части того же праздничного чина. Например, ветхозаветные праведники в иконе «Сошествие во ад» и композиция «Идут святые в рай», расположенная в южном нефе (недаром И. Э. Грабарь не исключал участие Даниила в совместной работе обоих мастеров над иконами благовещенских Праздников, поскольку, согласно его атрибуции, живопись малого свода в южном нефе была исполнена этим старшим мастером (см.: Грабарь И.Э. Андрей Рублев // Вопросы реставрации. М., 1926. Вып. I.; переиздание: Грабарь И. Э. Андрей Рублев: Очерк творчества художника по данным реставрационных работ 1918–1925 гг. // Грабарь И. О древнерусском искусстве: [Сб. ст.]./ Сост. О. И. Подобедова. М., 1966. С. 112–208). С образами стенописей особенно сопоставимы миниатюры выдающихся московских рукописей группы Евангелия Хитрово, созданные, по-видимому, в Москве около 140 0 г. для известных храмов, в том числе, возможно, кремлевских. Это в первую очередь выходная миниатюра Евангелия из Андроникова монастыря с образом Христа во Славе, тождественная образу Спаса в Силах из композиции Страшного суда росписи. То же самое можно сказать о миниатюрах самого Евангелия Хитрово. Так, образы четырех евангелистов: Иоанна, Матфея, Марка и Луки – сопоставимы с одноименными образами апостолов, расположенными по обеим сторонам большого свода.
Сжатая, но емкая оценка этого явления, а также исчерпывающая библиография научной литературы даны О. С. Поповой в ее статье: Попова О. С. Некоторые проблемы позднего византийского искусства: Образы святых жен, Марины и Анастасии // Древнерусское искусство: Византия и Древняя Русь: К 100-летию А. Н. Грабара. СПб., 1999. С. 348–358 (далее ДРИ).
Это в первую очередь росписи новгородской церкви Рождества Христова «на Красном поле» («на кладбище»), исполненные, вероятно, балканскими мастерами после 1380 г.; погибшие росписи другой новгородской церкви – Михаила Архангела, созданные в начале XV в. также, вероятно, приезжими греческими мастерами; росписи ц. Св. Троицы в сербском монастыре Манасия (Ресава), исполненные солунскими мастерами во втором десятилетии XV в.; росписи греческой церкви Св. Троицы в монастыре Пантанассы Мистра, 1428 г., и мн. др.
Источниковедческий подход, нередко вопреки очевидным результатам стилистического анализа, полученным при исследовании памятника многими поколениями ученых, оказывается предпочтительнее, например, для Л. А. Щенниковой при отборе собственно «авторских» произведений из всего, что собрано отечественной наукой прошлого столетия в качестве творческого наследия Андрея Рублева, провоцируя квазиобъективное стремление «научно» обосновать подлинность произведений средневекового художника (имперсональных по сути) на основании сохранившихся летописных документов, нередко легендарных (см.: Щенникова Л. А. Творения преподобного Андрея Рублева и иконописцев великокняжеской Москвы. М., 2006).
Троицкая летопись. М., 1950. С. 466: «В лето 6916/1408… мая 25 начаша подписывати церковь каменую великую съборную святая Богородица иже во Владимире повелением князя великаго, а мастеры Данило иконник да Андрей Рублев».
Систематическое раскрытие росписей 1408 г. началось еще в 1882 г., первая научная реставрация была осуществлена в 1918 г.; второй этап проводился в 1950–1952 гг.; третий цикл реставрационных работ приходится на 1974–1983 гг.
Чураков С. С. Андрей Рублев и Даниил Черный // Искусство. М., 1964. № 9. С. 61–69; Советская археология. М., 1966. № 1. С. 92–107.
Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа. М., 1966. С. 27.
Ознакомительная версия.
