впереди, до последних бегунов. Друг повернулся ко мне и сказал: «Я чувствую себя таким легким. Мне нравится это чувство!» Прозвучал сигнал, и я снова помчался по знакомым дорогам. Поначалу обогнал пейсера на минуту или две, оставаясь со своим другом. Мы свернули налево по Элджин-стрит, промчались мимо сотен людей, шумно поддерживавших нас. Затем курс проходил по каналу Ридо, где я преодолел много своих тренировочных километров. Первые четыре километра гонки мое тело двигалось быстро, и я наслаждался этим темпом. Затем последовал небольшой подъем, где трасса взбирается на холм, чтобы пересечь канал, прежде чем спуститься с другой стороны. Отметка в пять километров проплыла мимо нас наверху как раз перед тем, как мы сбежали по пандусу и свернули на другую сторону канала.
Я пробежал в ста метрах от своего дома, и семья ждала меня на тропинке с протянутыми руками. Было так приятно их видеть, но именно после этого подъема я начал уставать. Вероятно, я не набрал достаточного количества тренировочных миль, сократил интервалы скорости, и эта жара! Через несколько сотен метров мимо меня пробежал пейсер с небольшой группой бегунов, следовавших за ним.
Пот заливал мне глаза, рубашка стала похожа на пластиковый пакет, удерживающий все тепло, которое пыталась излучать верхняя часть моего тела. Мне отчаянно хотелось снять ее и бросить в канал, но я решил этого не делать, потому что к ней был прицеплен гоночный номер.
Я сбавил скорость до более мягкого темпа и сказал себе, что сейчас расслаблюсь и приду в чувство, а после восьмикилометрового рубежа сделаю последний рывок. Я продолжал двигаться по знакомым дорогам, наслаждаясь толпой и возбуждением.
Я не ощущал легкости, но знал, что буду чувствовать себя потрясающе, как только гонка закончится. На отметке восемь километров я увеличил темп, размахивая руками и чувствуя, как учащается дыхание. Толпа росла по мере того, как мы приближались к финишу. Одна пожилая пара держала плакат с простой надписью «Знак поддержки бегущих». Там была фотография мужского лица, увеличенного до гротескных пропорций, с подписью «Улыбайся, как этот парень».
Внезапно я оказался у отметки в четыреста метров. Финишная черта была совсем рядом. Каждый шаг требовал усилий, но я помнил все, что читал о психологических аспектах спортивных достижений.
Я вспомнил концепцию, согласно которой мозг пытается затормозить нас до того, как тело достигнет своего предела. Поэтому я поднял руки в воздух, как чемпион, когда бежал. Люди вокруг меня орали как сумасшедшие. Меня накрыла волна эмоций, я ощутил легкость. Я пробежал последние сто метров, обогнав нескольких соревнующихся, прежде чем, спотыкаясь, пересек финишную черту. Десятки бегунов продолжали финишировать за моей спиной. Меня повели вперед, дали воды, медаль, банан и половину хлебного рогалика. Я нашел своего друга, и мы вместе позировали для фотографии, держа в руках свои медали. Забег закончился.
VII. Бег может навредить
Однажды в мою клинику, прихрамывая, вошла Фенелла. У крепкой двадцатичетырехлетней девушки обнаружилась запекшаяся ссадина над левым глазом и разболтавшаяся, слегка запачканная повязка вокруг правой руки. Я заглянул в ее карту и увидел, что во время последнего визита она жаловалась на растяжение лодыжки и возможный перелом правого запястья. Я часто вижу людей, на которых нападают или которые травмируются, находясь в состоянии алкогольного опьянения, но Фенелла заверила меня, что это не так.
«Я бегаю», – сказала она мне, размахивая руками взад и вперед, как будто бежала к финишу.
«Бегать не так уж опасно», – подумал я и попросил ее рассказать обстоятельства травмы.
Она пояснила: «Ну, я занимаюсь паркуром».
Я был заинтригован.
«Расскажите мне об этом», – попросил я, используя классическую фразу врача, чтобы разговорить пациента.
У меня было смутное представление о том, что такое паркур, поскольку я видел несколько видеороликов, на которых мужчины гоняют на автомобилях по городу. Она объяснила, что это способ передвижения, подобный боевому искусству, когда вы прыгаете, скользите и преодолеваете городские препятствия. Вы бежите, бежите быстро, но намеренно не избегаете препятствий на своем пути, например стен и эстакады. Паркур черпает свое вдохновение из армейских занятий по прохождению полосы препятствий. Вы прыгаете между зданиями, бросаетесь с мостов. Делаете сальто. Фенелла продемонстрировала на себе рискованные последствия такого хобби – травму лодыжки, рваную рану, возможно, сломанное запястье.
В тот вечер я пошел домой и посмотрел еще несколько роликов на YouTube, где молодые люди занимаются паркуром высокого уровня. Это было впечатляюще, но через несколько минут я понял, что лучшая часть спорта – это то, как быстро ребята могут бегать. Я не мог себе представить, что их тела долго выдержат такие нагрузки. Бег может травмировать, но наши тела созданы для повторяющегося, длительного бега.
Паркур – это экстрим. В этой главе я исследую опасности более традиционного бега. Факторы, повышающие риск получения травмы во время него, включают избыточный вес или ожирение, а также уже имеющиеся предыдущие травмы [1]. В медицине считается общим местом, что самый значимый фактор риска любого заболевания – наличие этого заболевания раньше. Травмы при беге не исключения. Наряду с пателлофеморальным синдромом (боль в передней части колена и вокруг него) и состоянием под названием «шинстплинт», наиболее распространенные диагнозы, которые можно увидеть у бегунов, включают проблемы с ахилловым сухожилием, воспаление илиотибиального тракта, боль в ноге из-за подошвенного фасциита (воспаление тканей под стопой) и стрессовые переломы либо большеберцовой кости (берцовой кости), либо костей стоп [2].
Бег на длинные дистанции – одна из главных причин, по которой люди получают травмы.
У мужчин риск получения травм значительно возрастает, если они бегают более шестидесяти пяти километров в неделю. Это было выявлено в результате исследования новобранцев, которым иногда требуется резко повысить интенсивность физической подготовки. Полая стопа (pes cavus) – еще один значимый фактор риска получения травмы, тогда как большинство других изменений формы стопы не повышают риск травматизации [3].
Я научился исследовать суставы во время курса клинического обследования на первом году обучения в медицинской школе. Первые несколько недель мы тренировались собирать историю болезни пациента, практиковались в сборе анамнеза на «стандартизированных пациентах» – актерах, которым платили за то, чтобы они разыгрывали определенный сценарий или диагноз. Вскоре мы перешли к осмотру настоящих пациентов. Затем
