ногу и была расстроена тем, что ощущения мешали ей тренироваться для предстоящего забега на десять километров. Я провел несколько тестов, которые узнал во время обучения физикальному осмотру, чтобы определить, была ли проблема в илиотибиальном тракте. Я заставил пациентку лечь на бок и напрячь илиотибиальный тракт, проделав ногами движение наподобие ножниц.
«Так определенно больнее», – поморщилась она.
Я показал Ирен изображение илиотибиального тракта и объяснил, что это толстая полоса соединительной ткани, идущая от подвздошной кости – верхнего края таза – по наружному краю колена до большеберцовой кости. Во время объяснения я вспомнил день на первом курсе медицинской школы, когда препарировал ногу и обнаружил плотное мощное соединение, образованное этим блестящим кусочком ткани. Я рассказал пациентке, что илиотибиальный тракт стабилизирует колено во время бега, а также помогает двигать этим суставом и бедром.
«Что мне делать? Нужно перестать бегать?» – с тревогой спросила пациентка.
По иронии судьбы, пока я трачу море времени, поощряя большинство пациентов бегать больше, немногим несчастливцам приходится поступать наоборот, хотя им трудно быть менее активными. При синдроме илиотибиального тракта нормально быть умеренно активным до тех пор, пока не проявляются симптомы. Если они появляются, стоит немного умерить пыл. После уменьшения вредящей активности следующими ключевыми шагами становится частое прикладывание льда и применение противовоспалительных средств, помогающих справиться с болью. После этого назначают специальные упражнения для укрепления ноги и регулярные растяжки, направленные на работу с илиотибиальным трактом, чтобы улучшить подвижность.
Однажды во время подготовки к забегу в Амстердаме я ощутил острую боль снаружи правого колена. Мне показалось, будто кто-то ударил меня свинцовой трубой. Я сел на скамейку, немного подумал и поставил себе диагноз «синдром илиотибиального тракта». Я закинул правую ногу за левую и наклонился, чтобы коснуться пальцев ног. Боль прострелила, распространяясь вверх и вниз от колена. «Да, – подумал я, – это илиотибиальный тракт, но что это значит для моих тренировок?» В течение следующих нескольких дней я растягивал эту связку, прокатывал ее на любимом массажном роллере и начал делать те же упражнения для стабилизации бедра, которые обсуждал со своим пациентом несколько лет назад.
В следующее воскресенье, за три недели до забега, я с некоторой осторожностью приступил к длительной тренировочной пробежке. Незадолго до середины пути боль вернулась. Я был далеко от дома, и мне нужно было вернуться, чтобы отвезти детей на уроки плавания. Я перестал бежать и несколько минут шел в утренней прохладе. Место, которое обычно было самым восхитительно возвышенным участком природы на реке Оттава, казалось далеким и враждебным. Мой разум перебирал варианты, в том числе отказаться от пробежки и вызвать такси, чтобы добраться домой. Через несколько минут ходьбы боль утихла, и я решил попробовать немного и осторожно пробежаться.
В течение следующего часа я бежал домой с умеренной болью. Очевидно, что нескольких дней растяжки и упражнений было недостаточно, чтобы решить проблему, которая, вероятно, развивалась в течение последних нескольких месяцев. За это время я намного увеличил свою тренировочную дистанцию. Поэтому на следующие две недели я сократил дистанцию и каждый день осторожно пробегал десять минут до местного парка, где добросовестно выполнял предписанные мне самим собой растяжки и упражнения. За неделю до гонки я быстро пробежал одиннадцать километров. Это должно было стать проверкой того, способен ли я участвовать в соревнованиях. В конце пробега я почувствовал себя восхитительно счастливым. Я был в эйфории после того, как так долго обходился без своего обычного кайфа бегуна. Но такое временное улучшение, как часто бывает в медицине, мало что значило. К концу пробега действительно ощутил боль в илиотибиальном тракте.
На следующее утро я проснулся, вспоминая сон, в котором должен был пробежать олимпийский марафон, но не мог найти свою обувь, носки или дорогу к стартовой линии. Это был классический тревожный сон – как когда кому-то снится, что на следующий день у него серьезный экзамен, но он совершенно забыл подготовиться. Я отдохнул несколько дней, а затем решил, что все-таки готов: поехал в Амстердам и приколол свой гоночный номер к рубашке.
Забег был назначен на 15 октября. Я дал себе два с половиной часа на то, чтобы добраться от дома матери в старом городе Делфте до стартовой линии в Амстердаме. Поезд, на котором я планировал ехать, отменили, но я скорректировал маршрут, и, выбежав со станции, чтобы успеть на последний автобус, сел в него в последний момент и успокоился. Однако мое спокойствие омрачилось, так как минуты шли, а олимпийского стадиона, где должны были проходить соревнования, не было видно. Я заметил небольшую группу пассажиров в спортивной одежде, которые торопливо переговаривались с водителем автобуса. Рыжеволосая женщина посмотрела на гоночный номер, приколотый к моей груди, и объяснила с ирландским акцентом, что из-за марафона этот автобус сделал крюк, поэтому мы не окажемся рядом с линией старта. Молодая блондинка, которая с тревогой сжимала коляску в одной руке и пристально смотрела в телефон, воскликнула: «Мы в тринадцати километрах от стадиона».
Забег должен был начаться через двадцать пять минут. Высокий молодой человек в черных спортивных леггинсах сказал, что водитель согласился высадить нас на съезде с шоссе.
Мы вышли из автобуса на улицу в промышленном пригороде Амстердама. У меня не было телефона, поэтому положился на своих собратьев – участников соревнования, которые начали торопливо спускаться по тротуару. Через минуту мы уже бежали. С отстраненным весельем я задался вопросом, было ли так задумано бежать тринадцать километров до стартовой линии. Ирландка и ее муж медленно бежали за нами, а женщина с коляской настойчиво толкала ее вперед. Через несколько сотен метров мы приблизились к станции метро. Я понял, что коллеги бегут, потому что нужный поезд должен был вот-вот прибыть. Мы сели в него как раз вовремя и всего через десять минут вышли на Олимпийский стадион. После нескольких недель двойственного отношения к предстоящему забегу я все-таки почувствовал радость от того, что появился здесь, что причуды случая и система общественного транспорта Амстердама не украли у меня его. Я помахал на прощание своим попутчикам, которым еще предстояло забрать свои гоночные комплекты, прежде чем они окажутся рядом со мной на стартовой линии.
Я медленно шел к своей зоне ожидания, а марафонцы стекались на олимпийский стадион. Стоял солнечный день, но было свежо и совсем не так влажно, как в Оттаве в последние несколько месяцев. Мы
