срок истечёт и сделаю всё, чтобы ты замуж за меня пошла.
— Сделанного не воротишь. Ты первые месяцы всё время меня тыкал носом в этот злополучный договор. Думаешь, я просто вычеркну это из памяти?
— Но у нас ведь и много хорошего было, Юль. Почему ты драматизируешь?
— Поездка на Мальдивы, где ты меня унизил, как только мог? Париж… Да, за него спасибо. Маришка запомнила эту поездку на всю жизнь. В остальном я ощущала себя задыхающейся. Как будто мне кулёк на голову одели и постепенно перекрывают кислород. Это, по-твоему, забота? Я должна добровольно хотеть остаться с пакетом на голове? Вспомни, какую ты истерику закатил по поводу работы.
Да, Влад узнал, что я его обманула. Навёл справки, а потом приехал к Гале и буквально силком увёз от подруги.
— А ты считаешь нормальным врать?
— Я? — задыхаюсь от подобного вопроса. Уж кто бы говорил о вранье.
— Зачем тогда этот фортель выкинула?
— Может, мне хотелось немного свободы? — кидаю с вызовом. На самом деле, мы уже обсуждали всё, но опять сдержаться не могу. Раздражение неконтролируемыми волнами накатывает. — Я хочу общаться с подругами, иметь личную жизнь, любимую работу. Это ненормальная потребность?
— Не начинай!
— Да это ты начал!
— Юль, остынь немного. Встретимся завтра. Хочу отвезти тебя в одно шикарное место, — Влад, как всегда, переводит тему.
— Угу, — отвечаю, ощущая, как буквально пар из ушей валит.
Каждый скандал Громов сглаживает поездкой в какое-нибудь шикарное место. Когда у него случился приступ бешенства в прошлый раз, он отвёз меня кататься на лыжах в Альпы на пару дней. Как же мне не хотелось оставаться с ним наедине, но пришлось подчиниться. В итоге лыжами мы занимались не больше пары часов. В остальное время, как я и боялась, Громов доказывал, что я его женщина, трахая до изнеможения. Мне кажется, он нашёл новый способ сбрасывать своё бешенство. Раньше это была скорость, а теперь секс со мной.
Но сегодня я стану свободна. Подставляю щёку для последнего поцелуя и буквально бегом скрываюсь в подъезде, а там уже даю волю эмоциям. Меня трясёт и выламывает, слёзы катятся по щекам. Не верится, что всё закончилось. Ещё одна встреча, где я выскажу этому ублюдку всё и больше его не увижу!
Владислав
— Какого чёрта?! — не сдерживаюсь, ударяя кулаками о стол. Юля вздрагивает, но продолжает смотреть в глаза. Прями и несгибаемо.
— Я хочу разорвать договор, — повторяет она твёрдо, а я теряю связь с реальностью.
Отшвыриваю сумку с деньгами и начинаю медленно приближаться к ней. Пятится, в глазах страх и непокорность. И не одна ведь пришла, а с юристом — будь он неладен. По закону состряпанная бумага одиноким прямоугольником белеет на столе.
— Подпиши, — в тоне Юли сталь, хотя я вижу, как непросто ей даётся подобная выдержка.
— Я не понимаю, — сжимаю зубы до боли, в глазах темнеет. — Почему? Где ты нашла такую сумму?
— Волошин одолжил, — на губах феи расцветает кривая усмешка.
— Продалась этому гаду?! — взрываюсь. Ещё немного и меня в клочья разнесёт.
— По себе всех меришь? — снова эта саркастическая усмешка. — Поверь, не все такие мрази как ты! — выплёвывает. — Ненавижу! Я тебя настолько ненавижу, что едва сдерживаюсь, чтобы смерти не пожелать. Знаю, что нельзя подобные вещи произносить, только поэтому проклятия в твой адрес ещё не прозвучали.
— Выйдите! — рявкаю на юриста, но того будто к полу приклеили.
И только после кивка Юли мужчина покидает кабинет.
— На улице меня дожидается Антон с охраной. Даже не думай что-нибудь выкинуть.
— Так вот, какова твоя благодарность? — не удаётся скрыть горечь в голосе.
— Благодарность?! — взвизгивает Юля. В глазах настоящее бешенство. — Ты рассудком тронулся! — не вопрос — утверждение. — Долбанный искалеченный психически мерзавец, который ломает людей ради прихотей! Думаешь, я не знаю, что авария мужа была подстроена тобой? Что ты заплатил свидетелям, подкупил полицию и уничтожил все улики?! Какой же мразью надо быть, чтобы лицемерно предлагать помощь, попавшей в беду женщине. Спаситель грёбаный! Ублюдок! Вынудил меня прийти и подписать контракт, делая вид, что это моё решение. Но по факту ты не оставил мне выбора. Либо в петлю, либо к тебе в постель. Думал, что я расплывусь в благодарности? Растаю перед благодетелем, который подарками меня засыпает? На чужом несчастье не построить счастье! Слышал эту поговорку? Манипулятор и мразь. Я знаю, что ты таблетки подменил! — Юля почти в истерике, но продолжает держаться. Ещё ни одна слезинка не скатилась из огромных серых глаз. Настоящее грозовое небо, принёсшее мне погибель.
— И это я сама выяснила. Без чьей-либо помощи! Не на ту нарвался, Громов. Я не набитая идиотка, которой можно глаза замылить подарками. Твоё гнилое нутро я почувствовала сразу. Как жаль, что внешне люди не отражают внутреннее содержание. Ты точно был бы самым отвратительным гоблином, Влад. Гори в аду!
Последние слова Юля выкрикивает сорвавшимся голосом.
— Поверила Антону? — цежу с холодной усмешкой. — Это он тебе про аварию наплёл и подкуп полиции?
Знаю, что Волошин каким-то невероятным образом правду нарыл, но пытаюсь выкрутиться из ситуации, разыгрывая последний козырь. Юля всегда была подозрительной, на этом сейчас и пытаюсь выгрести. В её глазах на мгновение мелькает сомнение. Мне хватает этой секунды, чтобы выбрать тактику.
— С чего ты решила, что Волошин не воспользуется ситуацией и не запудрит тебе мозги, выставив меня в самом отвратительном свете? Неприязнь ко мне настолько велика, что затмила твой разум? Что потребовал Антон взамен? М?
— Ничего, — хрипло. И я понимаю, что просчитался.
— Да ладно. Святой Антон безвозмездно тебе миллионы отдал? Не такой он человек, Юля.
— Не просто так, — лицо феи перекашивается от неестественной улыбки. — За шанс отомстить. Настю помнишь?
Чёрт! Он эту девку сюда приплёл. До сих пор обиду держит, что проиграл? Не думал, что Волошин такой мелочный и злопамятный.
— При чём тут она?
— Ты привык играть чужими жизнями, настолько опаскудился, что даже не понимаешь?
— Юля! — рычу, пытаясь схватить девушку за руку, чтобы хорошенько встряхнуть.
— Не смей прикасаться. Больше никогда, Громов. Меня тошнит от тебя! Я вообще не понимаю, как продержалась последние два месяца. Меня выворачивало от каждого касания, поцелуя и твоего запаха.
Замираю. Это признание бьёт больнее всех предыдущих обвинений и оскорблений.
— Ещё никогда в жизни я не испытывала настолько сильного омерзения, — продолжает Юля, и на её лице проступает гримаса отвращения, подтверждающая слова. — Подпиши документ и больше никогда не появляйся в моей жизни.
Она дрожащей рукой лезет в сумочку и достаёт
