- Она располнела с тех пор, как я видела ее в последний раз, - прошептала миссис Тиг своей дочери Фейт, когда Пруди с грохотом поставила пирог из крыжовника позади нее. - И мне не нравится ее платье, а тебе? Так неподобающе для той, кто недавно стала... ммм... хозяйкой дома. Мужские взгляды прямо-таки ее пожирают. Посмотри.
- Это вполне понятно, - сказала Фейт Тиг своей сестре Хоуп, послушно передавая поднятую тему далее, - ведь она принадлежит к тому типу, чья красота расцветает в полную силу, а затем быстро увядает. Хотя, должна признать, я крайне удивлена капитаном Полдарком. Но, несомненно, они подходят друг другу...
- Что сказала Фейт? - спросила Джоан Тиг у Хоуп Тиг, ожидая своей очереди.
- Что это за маленькая миленькая обезьянка, - сказала тетушка Агата прямо над головой Демельзы, - Дай-ка мне подержать малышку. Ты же не боишься, что я ее уроню? Я баюкала на руках и нянчила многих, кто умер задолго до того, как ты появилась на свет. Утютютю! Посмотри, она мне улыбается. Или у нее газы. Она истинная малышка Полдарк. Вылитая копия отца.
- Помните, - сказала Демельза, - она может обслюнявить ваше красивое платье.
- Это добрый знак, коли она так сделает. Иди сюда, у меня кое-что есть для тебя, детка. Подержи минутку ребенка. Ах! Какая я сегодня растяпа, да еще тряска на этой старой кляче явно не пошла мне на пользу... Вот. Это для ребенка.
- Что это? - немного погодя спросила Демельза.
- Сушеная рябина. Повесь ее над колыбелькой. Защитит от злых духов...
- Он еще не переболел оспой, - сказала Элизабет Дуайту Энису, потрепав по голове своего сынишку, который спокойно сидел на стуле рядом с ней. - Я часто задумываюсь, есть ли смысл в этой прививке, не вредна ли она для маленького ребенка.
- Нет, если сделать ее аккуратно, - сказал Энис.
Его посадили рядом с Элизабет, и кроме ее красоты, он мало на что обращал внимание.
- Но не нанимайте какого-нибудь коновала, а то перепутает с коровьей оспой. Лучше какой-нибудь надежный аптекарь.
- О, к счастью, здесь у нас в округе есть один хороший доктор. Сегодня его здесь нет, - ответила Элизабет.
Трапеза, наконец, завершилась, и поскольку день стоял чудесный, все пошли гулять по саду. Как только компании разделились, Демельза направилась к Джоан Паско.
- Мисс Паско, вы сказали, что приехали из Фалмута? Я слышала, как вы это говорили.
- Что ж, я родом оттуда, миссис Полдарк. Но сейчас я живу в Труро.
Демельза осмотрелась, может ли кто их услышать.
- Вы случайно не знакомы с капитаном Блейми, мисс Паско?
Джоан Паско ворковала с ребенком.
- Я его знаю, миссис Полдарк. Видела пару раз.
- Интересно, он еще в Фалмуте?
- Полагаю, он появляется там время от времени. Как вы знаете, он моряк.
- Я постоянно думаю о том, чтобы посетить Фалмут, - сказала Демельза мечтательно. - Говорят, что это красивое место. Интересно, когда там можно увидеть все корабли в гавани?
- О, лучше всего после шторма, когда суда собираются в укрытии. Там достаточно места для всех, чтобы переждать бурю.
- Да, но я думаю, что пакетботы регулярно совершают рейсы, как часы. Говорят, что лиссабонский пакетбот выходит в море каждый вторник.
- О, нет, полагаю, вас неверно информировали, мэм. Лиссабонский пакетбот отправляется из гавани Сент-Жюста зимой вечером по пятницам, а летом – утром по субботам. Конец недели - это самое лучшее время, чтобы увидеть корабли, плавающие по расписанию.
- Утютютю, - ворковала Демельза с Джулией, подражая тетушке Агате и наблюдая за тем, как ребенок реагирует. - Благодарю вас, мисс Паско.
- Моя дорогая, - сказала Рут Тренеглос своей сестре Пейшенс, - кто это там спускается по долине? Может ли это быть похоронной процессией? Тетушка Агата определенно увидит в этом недобрый знак.
Еще пара человек заметили, как приближаются новые гости. Возглавляемые человеком средних лет, одетым в черный блестящий сюртук, вновь пришедшие пробирались сквозь лесок на другой стороне ручья.
- Пресвятой парламент! - сказала Пруди, высунувшись во второе окно в гостиной, - то ж отец Демельзы. Он выбрал не тот день. Разве ты не сказал ему про среду, глиста ты чернявая?
Испугавшись, Джуд проглотил большой кусок смородинового пирога и раздраженно закашлялся.
- В среду? Конечно, я сказал - в среду. С чего мне было говорить ему про вторник, ежели я должен был сказать среда? Это не моих рук дело. В чем ты меня обвиняешь? Ищи бревно в своем глазу.
У Демельзы екнуло сердце, когда она узнала вновь прибывших. Ее разум застыл, а язык словно отнялся. Она предвидела грядущую катастрофу, но никак не могла к ней подготовиться. Даже Росса сейчас не было рядом с ней, он заботился об удобстве двоюродной бабушки Агаты, открывал окно в сад, чтобы она могла сидеть и любоваться видом.
Но Росс не упустил из вида процессию.
Они решительно шли вперед: Том Карн собственной персоной, внушительный и убежденный в своей недавно приобретенной благочинности, тетушка Чегвидден Карн, его вторая жена, в чепце и с крохотным ртом она сильно напоминала черную курицу, а за ними - четыре долговязых юнца, отобранных из числа братьев Демельзы.
Тишина накрыла всех собравшихся. Только журчание ручья, да щебетание снегиря нарушали ее. Процессия достигла моста и пересекла его, топая башмаками по доскам.
Верити догадалась, кто эти люди, и, оставив старого мистера Тренеглоса, направилась к Демельзе. Она понятия не имела, чем может ей помочь, разве что встать рядом, да намекнуть о непростой ситуации Фрэнсису и Элизабет, что и собиралась сделать.
Росс быстро вышел из дома и не спеша дошел до моста, когда Том Карн только перешел его.
- Как поживаете, мистер Карн? - спросил он, протягивая руку, - Рад, что вы смогли прийти.
Секунду Карн пристально смотрел на него. Прошло уже более четырех лет с той их встречи, когда они разгромили комнату перед тем, как один из них оказался в ручье. Два года перевоспитания изменили Карна, его глаза стали осмысленней, и теперь он был одет в хороший и респектабельный костюм. Но его нетерпимый взгляд остался прежним. Росс также изменился за это время, перерос свое разочарование. Смысл и счастье, обретенные вместе с Демельзой, смягчили его нетерпимость и утихомирили беспокойный дух.
Не заметив насмешки, Карн протянул руку. Тетушка Чегвидден Карн, ни капли не смутившись, следующей пожала Россу руку и пошла поприветствовать Демельзу. Поскольку Карн не потрудился представить четырех долговязых юнцов, Росс почтенно им поклонился, а они, следуя примеру старших, коротко кивнули в ответ. Росс испытывал странное удовлетворение от того, что ни один из них не был похож на Демельзу.
- Мы ждали в церкви, дочка, - мрачно сказал Карн своей дочери. - Ты сказала в четыре часа, и в это время мы там были. Ты не имела права начинать раньше. Лучше б мы пошли домой.
- Я сказала - завтра в четыре, - едко ответила ему Демельза.
- Да. Так твой посыльный передал. Но мы имели право быть здесь в день крестин, и он сказал, что это сегодня. Ты должна была позвать прежде всего нас, тех, кто одной с тобою плоти и крови, чтобы стоять рядом во время крещения, а не всех этих щеголей.
Неописуемая горечь поразила сердце Демельзы. Этот человек, в былые дни вытравивший из ее души всю любовь к нему, тот, кому она великодушно отослала приглашение, нарочно пришел на день раньше и собирался испортить ее праздник. Все ее усилия оказались напрасны, Росс станет посмешищем всей округи. Уже сейчас, не оглядываясь, Демельза видела усмешки на лицах Рут Тренеглос и миссис Тиг. Ей хотелось вырвать клочья из его черной густой бороды (под носом и нижней губой волосы уже тронула седина), хотелось вцепиться в его опрятный, чересчур уж приличный сюртук или измазать его широкий, с красными прожилками нос землей из цветника. С фальшивой улыбкой на устах, скрывающей опустошенность сердца, Демельза поприветствовала свою мачеху и четырех братьев: Люка, Сэмуэла, Уильяма и Бобби - чьи имена и лица она любила в той далекой кошмарной жизни, с которой её больше ничто не связывало.
И они несколько стушевались, обнаружив уже не прежнюю сестру - работягу, а хорошо одетую молодую женщину, которая по-другому смотрит и разговаривает. Встав от нее на почтительном расстоянии, братья грубовато отвечали на ее односложные вопросы, пока Росс, со всем благородством и уважением, на которое при желании был способен, сопровождал Тома Карна и тетушку Чегвидден по саду, непреклонно всем их представляя. В его вежливости сквозила сталь, перед которой тушевались не привыкшие обмениваться приветствиями с простолюдинами гости.
Пока они обходили гостей, глаза Тома Карна расширились не из-за восхищения модными нарядами, а больше от гнева из-за легкомыслия тех людей, которые посчитали это подобающим для торжественного дня, а при виде сияющего пурпура Элизабет, узкого глубокого лифа Рут Тренеглос, нитки жемчуга и роскошного завитого парика миссис Тиг рот тетушки Чегвидден сжался, как будто его зашили намертво.
