С сержантом, пытающимся решить всё мирным путем, обошлись грубо, и некоторым солдатам пришлось стрелять в воздух, чтобы распугать толпу. Затем, шаг за шагом, солдат вытеснила с пляжа тысяча разъяренных мужчин.
Чуть позже шахтера из Иллагана поймали, когда он приставал к женщинам из Сент-Агнесс, и разгорелась нешуточная драка, которую остановило только то, что волны грозили утащить добычу, но примерно сотню мужчин выдавили с пляжа.
Росс не знал, пытались ли солдаты вновь захватить контроль над обломками после отлива, но думал, что нет. Скорее всего, они благоразумно несут дозор на песчаных холмах, пока не подойдет подкрепление, за которым послал сержант.
Но за шесть часов от судна не останется ничего, кроме корпуса, каждую дощечку и брусок унесут прочь, останется лишь один остов.
Он закрыл окно, и как только покрытые изморозью стекла заслонили вид, острая боль от собственной потери вернулась. Он так многого ожидал от Джулии, наблюдал, как она становится отдельной личностью, смотрел, как раскрывается ее натура, черты ее характера только-только начинали себя проявлять. Сложно было поверить, что теперь они никогда не разовьются до конца, что вся возможная красота усохнет и превратится в прах в самом начале своего существования. Сложно представить и еще сложнее принять.
Он медленно натянул на себя сюртук и плащ и похромал вниз. В спальне у потухшего очага крепко спала Джейн Гимлетт. Демельза проснулась.
Росс сел у постели, и она дала ему руку. Рука казалась совсем тонкой и слабой, но чувствовалось, как к ней возвращается былая твердость.
- Как ты?
- Гораздо, гораздо лучше. Я спала всю ночь. Росс, дорогой, я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Через несколько дней я уже встану.
- Не так быстро.
- А ты спал?
- Как...
- Как одурманенный, - его улыбка стала другой.
Демельза сжала его руку.
- А люди с корабля?
- Я не видел.
- Я никогда не видела настоящего кораблекрушения днем. Ни разу.
- Скоро я отнесу тебя в нашу прежнюю спальню, и ты сможешь все рассмотреть в подзорную трубу.
- Сегодня утром?
- Не сегодня.
- Жаль, что сейчас не какое-нибудь другое время года, - сказала она. - Кажется, я скучаю по лету.
- Оно наступит.
Наступила тишина.
- Думаю, завтра большую часть кораблекрушения уже не увидеть.
- Тихо, а то разбудишь Джейн.
- Что ж, ты мог бы завернуть меня в одеяло, это не причинило бы вреда.
Росс вздохнул и приложил ее руку к своей щеке. Вздох не был безутешным, потому что возвращающаяся к жизни Демельза была словно бальзамом для его души. Как бы она ни страдала, какую бы потерю ни пережила, она отбросит это, поскольку не в ее характере сдаваться.
Хотя Демельза и была женщиной, а он - суровым, а иногда высокомерным мужчиной, она обладала более сильным и гибким характером. Это не означало, что Демельза не переживает смерть Джулии так же глубоко и с такой же горечью, но Росс понимал, что она оправится первой. Возможно, потому, что он уже пережил столько разочарований и неудач.
Но главным образом потому, что в ее природе было нечто, заставляющее ее быть счастливой. Она такой родилась, и этого не изменить. Росс благодарил за это Господа. Сколько бы она ни прожила, куда бы ни уехала, она всегда останется такой, полной интереса к тому, что любит, и всё так же будет улучшать свое окружение, трудясь и воспитывая детей...
Росс ощутил поглаживание.
И обнаружил, что Демельза на него смотрит. Он улыбнулся.
- Что-нибудь слышно из Тренвита? - спросила она.
- Нет, помимо того, о чем я уже рассказывал.
Росс посмотрел на нее и заметил, что несмотря на потерю, она не думает дурно об Элизабет и Фрэнсисе. И это заставило Росса устыдиться.
- А что говорят, есть ли погибшие на "Гордости Мадраса"?
- Среди пассажиров - нет. Только из команды.
Демельза вздохнула.
- Росс, мне кажется, что шахтеры, иллаганские и из Сент-Агнесс, устроили в саду сущую свалку. Вчера вечером я слышала, как они топтались там, а Джейн сказала, что они привели с собой мулов и ослов.
- Если что-то сломали, то нужно это поправить, - сказал Росс.
- А мой отец был с ними, ты не видел?
- Не видел.
- Может, в этом смысле он тоже стал другим. Хотя сомневаюсь, что среди тех, кто пришел, было много методистов. Интересно... Интересно, что он об этом скажет...
Росс понял, что она говорит не о кораблекрушении.
- Ничего такого, что имело бы значение, дорогая. Ничего уже не изменишь.
Она кивнула.
- Знаю. Временами я думаю, был ли у нее вообще шанс.
- Почему?
- Не знаю, Росс. Похоже, с самого начала она плохо переносила болезнь. И она была так мала...
Наступило долгое молчание.
Наконец, Росс встал и снова задернул шторы. Даже это не пробудило Джейн Гимлетт. Взошло солнце и позолотило качающиеся верхушки деревьев в долине. Когда он вернулся обратно в постель, Демельза утирала глаза.
- Мне кажется, ты мне нравишься с бородой, Росс.
Он поднял руку.
- А вот я себе не нравлюсь. Сегодня же ее сбрею.
- Как думаешь, сегодня будет пригожий день?
- Вполне.
- Хотелось бы мне увидеть солнце. Недостаток этой комнаты в том, что после полудня здесь не бывает солнца.
- Как только тебе станет лучше, ты снова поднимешься наверх.
- Росс, мне бы хотелось снова увидеть нашу комнату. Забери меня наверх, лишь на пару минуточек, прошу тебя. Наверное, я смогу идти, если попытаюсь.
Он порывисто и с чувством отозвался:
- Что ж, хорошо, раз ты того хочешь.
Росс поднял жену из постели, обернул одеяло вокруг ее ног, а второе накинул на плечи. Она сильно потеряла в весе, но Росс почувствовал, как рука обвила его шею, живительную сущность Демельзы, которая была для него как целебный бальзам. По-прежнему молча, чтобы не разбудить Джейн, он выскользнул из комнаты и поднялся по скрипучей лестнице. Росс отнес Демельзу в их спальню и положил на кровать. Потом подошел к окну и открыл одну створку, чтобы расчистить от соли кружочек на другой. Он закрыл окно и вернулся к постели. По лицу Демельзы лились слезы.
- Что случилось?
- Колыбель, - сказала она. - Я забыла о колыбели.
Росс положил свою руку на ладонь жены и пару минут сидел молча, а потом снова поднял Демельзу, отвел к окну и усадил в кресло.
Она посмотрела наружу, а Росс прижался к ее лицу щекой и тоже смотрел. Демельза ухватилась за край одеяла, пытаясь остановить слезы.
- Как прекрасны утесы, когда по ним струятся солнечные лучи, - сказала она.
- Да.
- Ярмарка в Редрате, - продолжила Демельза. - Пляж напоминает мне следующий день после ее окончания.
- Нужно немного прибраться, но море всё поглотит.
- Росс, мне бы хотелось, чтобы ты поладил с Фрэнсисом. Всё лучше будет.
- Когда-нибудь.
- В ближайшее время.
- В ближайшее время.
У Росса не было сил спорить с ней сегодня. Солнце полностью осветило ее лицо, показав впалые щеки и бледную кожу.
- Когда что-то происходит, - сказала она, - наподобие произошедшего с нами, все ссоры начинают казаться мелкими и незначительными, как если бы мы ссорились, не имея на то права. Разве не должны мы найти всё возможное дружелюбие, что имеем?
- Если это дружелюбие вообще имеется.
- Да, но разве мы не обязаны попытаться найти его? Разве не можем мы закопать и забыть все наши обиды, чтобы Верити смогла приехать нас навестить, а мы могли бы отправиться в Тренвит, и все мы жили бы в согласии друг с другом, а не с ненавистью, пока на это еще есть время?
Росс молчал.
- Я считаю, что ты очень мудра, Демельза, - сказал он наконец.
Они наблюдали за происходящим на берегу.
- Я так и не дошью то платье для Джулии,- сказала она - Оно такое изящное.
- Идем, - сказал он. - Ты простудишься.
- Нет. Мне не холодно, Росс. Дай мне еще немного побыть на солнце.
Бленим - родовое поместье герцога Мальборо в Оксфордшире.
"Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов". Евангелие от Матфея, 25:31-32
Джон Уэсли (1703-1791) - английский протестантский проповедник и основатель (совместно с Джорджем Уайтфильдом методизма.
Королевский театр Друри-Лейн - старейший из непрерывно действующих театров Великобритании. В XVII - начале XIX веков считался главным драматическим театром британской столицы. В 1963 году театр отметил своё 300-летие.
Серпент (франц. serpent — змея) — старинный духовой медный музыкальный инструмент, предок нескольких современных духовых инструментов. Свое название получил благодаря изогнутой форме.
