знаю! Что у Бовы?
ПАВЕЛ. У Бовы Карловича две такие картины.
РУНЕЦ. Две? Интересно. И откуда?
ПАВЕЛ. Дергобузов ему подарил на день варенья… Рождения. Дергобузова же вы… Знаете такого тоже?
РУНЕЦ. Ну как не знать…
ПАВЕЛ. И вот с двумя картинами наперевес, Бова задаётся вопросом: «Которая из них подделка?»
РУНЕЦ. Понятно же, что не моя.
ПАВЕЛ. Кому понятно, простите?
РУНЕЦ. Чёрт тебя, Павлик… Нам с тобой хотя бы понятно?
ПАВЕЛ. Не знаю, не знаю… Смотря сколько вам не жалко отдать за понимание.
РУНЕЦ. Ах ты ж… Строил тут из себя… Убирайся из моего дома. Пошёл вон! Найдём и других экспертов.
ПАВЕЛ. Конечно, найдёте, Эдуард Викторович. Я вам сам и порекомендую. Вы, главное, историю картины им рассказать не забудьте.
РУНЕЦ. Вот поганец… Ну змеёныш…
ПАВЕЛ. А Бова Карлович очень недоволен. Как начнёт говорить о картине, шея у него багровеет, а через итальянские костюмы будто чешуя драконья проступает.
РУНЕЦ. Господи, что ты несёшь, Павлик… Слушай, а у Дергобузова-то… У Дергобузова-то откуда Жеро взялся?
ПАВЕЛ. О, это отдельная история.
РУНЕЦ. Расскажи, я её и послушаю отдельно.
ПАВЕЛ. Где-то за полгода до вас, пришёл ко мне Юра.
РУНЕЦ. Юра?
ПАВЕЛ. Юра-Юра, зять ваш. Вы с Кариной болтались по Европам, а он завёз мне Жеро и заказал, догадайтесь что?
РУНЕЦ. Подлец… И ведь за это я его и любил.
ПАВЕЛ. Таких не любят, им завидуют, потому что сами так не могут.
РУНЕЦ. И что, философ, ты написал копию?
ПАВЕЛ. А чего ж не написать? Написал. Причём, как и вам, со всей душой — без рентгена не отличишь.
РУНЕЦ. Ясно. То есть у Ивана и у Бовы — копии, так?
ПАВЕЛ. Нет.
РУНЕЦ. Паш, хватит глумиться, а? Просто скажи, где и у кого подлинник?
ПАВЕЛ. Эдуард Викторович, я же вам объяснил, что не понятно? Хотите, чтобы ваша картина была подлинником? Небольшое усилие — и нет проблем.
РУНЕЦ. (Хватается за сердце и начинает задыхаться.) Петя… Петя… Пашенька… Позови Петю…
ПАВЕЛ. Эй, Эдуард Викторович! Вы что это? Стойте-стойте! Нет-нет-нет! (Бежит к двери.) Пётр! Петя, сюда, бегом!
РУНЕЦ. Скорую… Кариночка… Анюта… (Замирает.)
ПАВЕЛ. Только этого не хватало.
Павел выходит.
2010 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.
Карина, Бова, Дергобузов, Павел и Мудива.
Возвращается Мудива в окружении Дергобузова и Бовы. Вслед за ними заходит Карина и прислоняется к стене у двери.
БОВА. (Дергобузову.) Вань, не выдумывай, не нужна тебе эта дурацкая альпийская горка перед домом.
ДЕРГОБУЗОВ. Карлыч, я всё продумал, вот увидишь.
ПЁТР. Карина Эдуардовна, думаю, вам будет интересно узнать, что в день смерти, а вернее сказать, перед самой смертью, Эдуард Викторович встречался с Павлом Сергеевичем.
БОВА. Это всем интересно.
ПАВЕЛ. Любопытство — порок, Бова Карлович.
ПЁТР. Павел Сергеевич и есть тот неизвестный.
КАРИНА. Паша, и ты молчал? И ты… Паша?
ПАВЕЛ. (Петру.) Молодец! Что ж, во всяком случае ноль больше минус одного. А я-то думал, мы тебя на работу возьмём.
ПЁТР. Кто это, «вы»? Вам, Павел Сергеевич, самому бы теперь на улице не остаться.
ПАВЕЛ. Мы с Любой.
КАРИНА. Да, Петя… Не ожидала от тебя. Но на этом дереве любая зелень быстро становится гнилью.
МУДИВА. (Павлу.) Какой работа для этот малчик? Когда я мочь забрат картина?
ПАВЕЛ. Когда угодно. Вам всего лишь надо жениться на мне, и картина ваша.
МУДИВА. На вас? У вас так не говорить.
ПАВЕЛ. А мы не говорить, мы делать. У кого приданое, тот и невеста.
БОВА. Ишь, чего выдумал!
ДЕРГОБУЗОВ. Вечно везёт всякой сволочи.
ПЁТР. Македонский отдыхает…
КАРИНА. Паша… Это что же, опять?
ПАВЕЛ. Значит, ещё не все долги мы оплатили.
МУДИВА. Ж’э па лё шуа.
Все смотрят на Петра.
ПЁТР. Ну что? У неё нет выбора, говорит.
ПАВЕЛ. Так вы согласны, или я уничтожаю картину?
МУДИВА. Жё панс кё уи… Мэ… Но… Натандэ па лямур.
БОВА. (Петру.) Что там с лямуром?
ПЁТР. Да пошли вы все.
Пётр выходит.
ПАВЕЛ. Само самбой, вы откажетесь от всех претензий к госпоже Запольской и рассчитаетесь по её долгам с этими господами.
МУДИВА. Дакёр. Согласен.
В дверях слышится шум. Пятеро ребятишек — двое чёрных и трое белых — заталкивают Петра в гостиную.
ПЁТР. Стойте! Стойте, куда вы? Шпана!
МУДИВА. Се сон мезанфан.
ПЁТР. Все пятеро?
МУДИВА. А… Как сказать? Дузанфан дю премьер марьяж.
БОВА. Вот такой, говорит, марьяж в прикупе.
ДЕРГОБУЗОВ. Нет, Карлыч, это не марьяж, это чистый преферанс.
ПЁТР. Будьте счастливы, Павел Сергеевич!
Занавес.
Трагедия в одном действии
Действующие лица
Багаева Виолетта Аркадьевна, 39 лет, врач.
Багаев Сергей Авдеевич, 40 лет, бухгалтер, муж Виолетты.
Багаев Анатолий Сергеевич, 17 лет, учащийся, сын Сергея и Виолетты.
Гедейко Борис Борисович, 45 лет, полковник, военный комиссар Саульска, прозвище «Абэвэгэдейка».
Кутафина Полина, 17 лет, подруга Анатолия
Удолин Артём Александрович, 17 лет, друг Анатолия
Алдунин Трофим, 21–25 лет, главарь местной шпаны, кличка «Алдун».
Ангел.
Фельдшер, медбрат, сослуживцы Сергея, больные, призраки умерших больных.
Местная шпана, разновозрастный несовершеннолетний сброд.
Место действия: вымышленный город Саульск.
Время действия: наши дни.
Действие первое
Картина первая
Лето. Июнь. Саульск. Двор между малоэтажными домами.
Толя, Полина, Алдун, шпана.
Турник. Толя в тельняшке. Рядом на бревне сидит Полина.
ПОЛЯ. Глупый ты, Толя. Что, если хорошо подтягиваешься, сразу в армию идти надо?
ТОЛЯ. Не в подтягивании же дело.
ПОЛЯ. Ты же отличник. Ещё и спортсмен. Чем только не занимаешься! Тебя в любой универ возьмут в радостью. А ты — в армию!
ТОЛЯ. Я после армии в училище военное пойду. В армии тоже умные нужны.
ПОЛЯ. Ты с родителями посоветуйся хотя бы.
ТОЛЯ. Чего советоваться-то? Я им сказал…
ПОЛЯ. И чего они? Прям «за»? «Иди, — говорят, — сыночек… С глаз долой». Да?
ТОЛЯ. Нет. Против они.
ПОЛЯ. Даже не сомневалась. Ты им на зло, что ли, хочешь, не пойму?
ТОЛЯ. Да какое же в этом зло. Настоящее мужское дело. Интересно, и польза от тебя настоящая.
ПОЛЯ. А на гражданке, значит, пользы никакой, по-твоему получается?
ТОЛЯ. Ну почему никакой… И на гражданке польза, конечно… Я завтра пойду поговорю с Абэвэгэдэйкой.
ПОЛЯ. С кем?
ТОЛЯ. С военкомом.
ПОЛЯ. А, ну, пойди, пойди. Он-то уж железобетонно тебя поддержит.
Входит Алдун со шпаной.
Мамочки! Алдун! Толя, я боюсь.
ТОЛЯ. Не бойся, Поля. Нечего всяких тараканов боятся.
Шпана встаёт у турника полукругом.
