Проходит Стражник.
СТРАЖНИК. Субботний покой! Субботний покой в Иерусалиме! Субботний…
ЛУЦИЙ. Стой, стражник, помоги унести тело!
СТРАЖНИК. (Останавливаясь). Не может страж Храма оскверниться мертвым телом!
ПЛАЦИД. (Приставляя меч к груди стражника). Выполняй приказание трибуна!
ЛУЦИЙ. Это бесполезно, Плацид. Отведем Димона в преторию и пришлем солдат.
ПЛАЦИД. (Показывая на Савла). А с этим что?
ЛУЦИЙ. Он спас жизнь римскому военному трибуну. (Савлу). Можешь побыть с Барбулой? (Савл кивает). Что ж, благодарю тебя, Савл из Тарса!
Луций и Плацид уводят связанного Димона. Стражник уходит, возглашая: «Субботний покой!..»
САВЛ. Что с ним сделают, равви, с этим галилеянином?
ГАМЛИЭЛЬ. Его распнут… Мне пора, Савл. Так, значит, ты не видел Иуду Симо́нова перед гробом Лазаря?
САВЛ. Нет.
ГАМЛИЭЛЬ. И никто из собравшихся не сказал ни слова об Иисусе Назарянине?
САВЛ. Нет.
ГАМЛИЭЛЬ. И тебе не удалось понять вообще, что там происходило?
САВЛ. Нет.
ГАМЛИЭЛЬ. Что ж, я оставлю тебя… Ты меня удивил, Савл. Ты становишься для меня загадкой. Прощай. Не путайся в римские дела. И не касайся мертвого. (Уходит).
САВЛ. (Один, с телом Барбулы). Господи, что это со мной?! Что с тобою, Савл?!. Что заставляет тебя лгать?! Почему ты не выдал Иисуса Назарянина?! Ты же понимаешь, что его страшные фокусы – куда опаснее Димонова ножа. Ха! Димон!.. Димон – убийца, но он – простодушный ребенок, по сравнению с тем, кто воскрешает мертвых, делая себя Богом! О нет, он – не фокусник! Он околдовал не только этих невежд, что за ним ходят, он завладел и твоей волей Савл! И ты покрываешь его! Кто же он такой? Кто он?!!
Видение Вифании начинает светлеть. Появляется Никодим, изумленно оглядывает спящих. Один за другим все просыпаются и встают. Мария поддерживает Лазаря; Иуда не сводит с нее глаз.
НИКОДИМ. О, Господи! (Видит Симона). Друг мой, Симон!
СИМОН. (Просыпаясь). Никодим! Как ты вовремя, друг мой! У нас такая радость!
НИКОДИМ. Но что случилось? Почему вы все спите?.. на земле?!
СИМОН. Сам не понимаю. Сон свалил нас, когда мы ликовали, как дети. Радость навалилась на нас. Должно быть, мы не вынесли ее… Лазарь, мой сосед, которого мы похоронили четыре дня назад, встал из гроба! Он жив! Он воскрес, понимаешь?
НИКОДИМ. Нет! Что ты говоришь?!. Постой… вон там, рядом с Марией… Господи Всемогущий! Ведь это же – он и есть… Это – Лазарь?!! Но как такое может быть?!
СИМОН. Я не знаю, Никодим. Это сделал Иисус!
НИКОДИМ. Тот самый? Иисус Назарянин?! Он здесь?!
ЛАЗАРЬ. Марфа! Марфа!
МАРФА. Брат мой милый! (Целует Лазаря).
ЛАЗАРЬ. Господи, как болит тело!.. Марфа, что там с Учителем? Почему он не выходит?
МАРФА. Пойду схожу за ним!
Марфа скрывается во тьме пещеры, за ней устремляется Петр.
ИОАНН. (Тихо). Иуда, мне страшно: мой зверь не отходит от меня! Пойдем к Учителю, а?
ИУДА. (Продолжая смотреть на Марию и Лазаря). Оставь меня!
ИОАНН. Зачем ты так смотришь на Марию? Не нужно, прошу тебя! Пойдем…
ИУДА. Оставь меня!!
Все оборачиваются на Иуду. Иоанн уходит в пещеру.
ЛАЗАРЬ. Иосиф, спрятал ли ты рыбу в пещере, как я просил? Я не чувствую зловония.
ИОСИФ. Я исполнил все в точности, благодетель мой, все в точности! Сам в толк не возьму: когда гроб открыли, смрад стоял ужасный, а теперь – как не бывало!
ЛАЗАРЬ. Тогда я догадываюсь… Мария, я вернулся к тебе, потому что хотел, и потому что Иисус научил меня. Но мне кажется, сейчас произойдет чудо еще бо́льшее… (Вдруг оборачивается в сторону Савла и пристально всматривается в него).
СИМОН. (Никодиму). Посмотри на них – на Лазаря и Марию. Ты попал на свадьбу, мой друг! Да на какую свадьбу!
НИКОДИМ. (Марии). Наверное, я сплю… Но я вижу слезы на твоем лице, Мария, и я радуюсь. И отчего-то слезы туманят и мои глаза. Если все это – сон, то счастливый.
МАРИЯ. В твоем сне самая счастливая – я, Никодим. Но мое счастье – не сон. Моя любовь пересилила смерть! И ты сможешь это, если пожелаешь так сильно, как я! Потому что и твое сердце, Никодим, полно любви! (Целует его).
СИМОН. Прошу тебя, Никодим, пожалуй в мой дом… Нет! Всех прошу: будьте все моими гостями ради такой Субботы! Иоанн, зови Учителя в мой дом, приходите все!
Симон и Никодим уходят. Иосиф отходит к пещере. Иуда следит за Марией и Лазарем, не замечаемый ими.
ЛАЗАРЬ. (Глядя на Савла, тихо). Мария, кто-то смотрит на нас. Он следит за нами!
МАРИЯ. (Глядя туда же). Там никого нет! Это призраки загробные еще тревожат тебя.
ЛАЗАРЬ. Это – не призрак! Это – человек: он напуган. Его здесь нет, и тебе он не виден.
МАРИЯ. Что ты говоришь?!
ЛАЗАРЬ. Мария, твои глаза сияют, как звезды, но их волшебный взор окутан пеленой этого мира, словно дымной завесой, и ты видишь только то, что перед тобой. Смерть сдернула завесу с моего зрения, и я вижу так много, как будто у меня тысяча глаз! Странно: этот юноша не входил в смертные врата но он видит нас! Он смотрит на нас из Иерусалима, с храмовой площади. Я вижу его мысли! Он чего-то стыдится… Он слышит нас! И он знает тебя, Мария! И он опасен для Учителя!
МАРИЯ. Да кто же он?!
Савл уходит в палатку. Иуда прислушивается.
ЛАЗАРЬ. Он прячется в палатке. Он думает, что палатка скроет его от меня!
МАРИЯ. Палатка?! О, Адонаи, да ведь это же – Савл! Ну, конечно! Я знаю его! Он – совсем ребенок, хотя и очень необычный. Но в нем нет дурного, успокойся!
Из пещеры выходит Марфа с куском ткани, накрывавшим рыбу. На ней видны те же иероглифы.
МАРФА. Учитель очень устал. Он отер лицо этой тканью. И вот что – на ней!
Марфа переворачивает ткань; на ней – запечатленный лик Иисуса. Петр выносит из пещеры живую рыбу. За ним выходит Иоанн.
ИОАНН. Иосиф, там – целая корзина живой рыбы. Учитель просит отнести ее в пруд.
ИОСИФ. Живая рыба?!! Господи Всемилостивый, я спрятал там рыбу четыре дня назад! Она же протухла! Кто мог сотворить такое?!
ПЕТР. Это сделал Учитель!
ИОСИФ. Да кто же он такой?!
ПЕТР. Он – Повелитель Рыб!.. Помнишь, Иуда, я тебе говорил, что наш Учитель – Повелитель Рыб, а ты смеялся?
КОНЕЦ ПЯТНИЦЫ ТРЕТЬЕЙ
БАЛАГАНЩИК. Прошел месяц. Юния не являлась Савлу в видениях, ибо Савл не желал этого. Но с мукой уязвленного сердца уживалась другая: мука любопытства. Всю силу своего ясновидения Савл устремил к проникновению в тайну происшедшего в Вифании. Однако же что-то неодолимо препятствовало ему: вместо Лазаря ему виделась лишь безмолвная тень. Савл догадывался, что Лазарь видел его, но себя видеть не позволял…
Вбегает Плакальщица.
ПЛАКАЛЬЩИЦА. Он так ужасно себя чувствовал, бедняга! Тело, четыре дня лежавшее мертвым, непрерывно болело от того, что дух снова заставил его жить. Оно теснило его! Узревший неземной свет, он был обречен заново привыкать к старой темнице!
БАЛАГАНЩИК. Опять ты здесь! Ну что ты понимаешь в этом? Что ты знаешь о свете? Слышала и повторяешь, как попугай. Это все, что ты умеешь. Ты не знаешь даже, что такое тьма, потому что ты она и есть. Ты не знаешь саму себя, а рассуждаешь о свете!
ПЛАКАЛЬЩИЦА. Если я так тебе несносна, Иоанн, почему ты никогда меня не гонишь?
БАЛАГАНЩИК. Не смей называть меня по имени!
ПЛАКАЛЬЩИЦА. Ты же знаешь, меня легко прогнать. Скажи, что меня нет, и все!
БАЛАГАНЩИК. Если будешь наглеть, прогоню.
ПЛАКАЛЬЩИЦА. Нет, я нужна тебе, Иоанн! Без меня твои видения конца мира рассеются. Они боятся света; им нужна тьма, твоя подруга. Тебе без меня скучно! У тебя никого нет кроме меня: ты слишком долго живешь, Иоанн!
БАЛАГАНЩИК. Тебя нет!!..
Плакальщица исчезает.
Не слушайте убогую. Это – мой крест.… Итак, Савл не мог увидеть Лазаря, потому что Лазарь этого не желал. Но затем… что-то изменилось. Пятница Четвертая! (Уходит).
Декорация та же. Савл смотрит на Масличную Гору. Возникает видение неясной человеческой фигуры.
