следует ее понимать?
Шебуев. Ты что споришь, Звездилин… сам, я думаю, без году неделю узнал, что такое за утилитарная теория… Квасова, чайку-то!
Квасова. Сейчас, не настоялся…
Левенштраух (Страндиной). Как же это можно… с вашим хорошеньким личиком и так рассуждать.
Страндина. Что вы пошлости-то говорите.
Левенштраух. Какие же пошлости!.. Совсем же я не пошлости говорю… я когда смотрю на ваши глазки…
Страндина. Алкидина! Шебуев! Прогоните от меня Левенштрауха! Он мне смертельно надоел! Все миндальничает!
Левенштраух. Помилуйте… с вами нельзя как с хорошенькой девушкой разговаривать!.. Это же странно, очень странно…
Страндина. Если я и хорошенькая, так не вам это разбирать!..
Шебуев. Ха, ха, ха!.. Левенштраух… Отчаливай, значит!..
Левенштраух (отходит к играющим). Самый глупый тон на себя напускают!
Алкидина. Что вы сказали?
Левенштраух. Ничего-с.
Шебуев. Остроумно!
Алкидина (продолжая разговор). Вы сами не знаете, против чего спорите. Я говорю, кажется, ясно: что полезнее для ребенка – выучить одно слово на пяти языках и получить, стало быть, одно только умственное представление… или в это же самое время…
Квасова (подходит с чаем). Вот вам, Шебуев, стакан, а вы, Алкидина, хотите еще?
Алкидина. Ах, не перебивайте… Чаю?.. Пожалуй, мне все равно… Я потеряла вот нить мысли.
Квасова. Ха, ха, найдете. (Отходит.)
Звездилин. Ну что же из этого? Ну одно представление!
Алкидина. Ах, постойте, я потеряла нить… да, да… вот что я хотела сказать. В тоже самое время учите вы ребенка одному языку: вы успеете познакомить его с пятью разными словами, то есть дадите ему пять разных умственных представлений.
Звездилин. А потом?
Алкидина. Как потом?
Звездилин. Потом что же-с, я вас спрашиваю?
Алкидина. Больше ничего: да ведь у него будет пять умственных представлений!
Звездилин. Что вы мне наладили: пять умственных представлений!
Алкидина. С вами совсем спорить нельзя, вы об этом понятия не имеете. Милль в своей «Логике» {48} именно говорит…
Шебуев. Да он в нее и не заглядывал. Что вы надрываетесь, Алкидина!
Алкидина. Этак мужчины всегда! Бездоказательно и генеральским тоном!..
Тумботин (за картами). Извольте хвалиться?
Элеонский. Да хвалиться-то, батюшка, нечем, шесть карт.
Тумботин. Хороши-с…
Элеонский. Кварт-мажор!
Квасова (подходя к Элеонскому). Вы совсем не пьете чаю!
Элеонский. Да вот Тумботин больно уж одолевает.
Квасова. Не беда: несчастливы в картах… в чем другом может счастливы?..
Алкидина. Фи, Квасова! С какого это вы конфетного билетика списали?..
Тумботин. Жантильничать {49} не следует, госпожа Квасова.
Квасова (сконфузившись). Виновата, провралась… вперед не буду. (Элеонскому.) Что же вы на меня не накинулись, уж подряд бы.
Элеонский. Я не слыхал хорошенько, что вы сказали.
Квасова. Ну и прекрасно… Играйте, я вам налью чаю!
Элеонский. Благодарю. (Квасова отходит.)
Квасова (Страндиной.) Вот, Страндина, меня и уличили в глупости…
Страндина. А что?
Квасова. Да ты разве не слыхала?
Страндина. На всякий чих не наздравствуешься.
Квасова (наливая чай). Видишь, около нас никого нет… Оттого, что мы с тобой неученые.
Страндина. Будто?
Квасова. А то отчего же? Мне сегодня метранпаж {50} в типографии говорит: вам, госпожа Квасова, не достает цивилизации… ха, ха… он у нас вот какой.
Страндина. Ха, ха! Это мило!
Квасова. Ученый, Бокля читал! Я его ужасно боюсь. Вчера он подходит к моему реалу {51}, тычет мне в нос оригинал и преважно так: нате, госпожа Квасова, да займитесь хорошенько! Не детскую книжку будете набирать, а ученую статью-с. Я так и присела, а все потому, что цивилизации у меня нет.
Страндина. У кого же она цивилизация-то, у Левенштрауха, что ли?
Квасова. Да вот и он к нам нейдет!
Страндина. Я его сама отогнала. Коли хочешь, я позову Левенштрауха.
Левенштраух (Страндиной.) А вы же меня звали?
Страндина. И не думала, проваливайте.
Левенштраух. А что же это за мальчишество.
Страндина. По-русски не умеете говорить: мы девушки, мальчишничать не можем.
Левештраух. Это черт знает, что такое! (Отходит и присаживается к Тумботину.)
Квасова. Что ты его как!
Страндина. Надоел хуже горькой редьки!..
Квасова. Мы с тобой чаю-то еще хорошенько не пили.
Страндина. Давай!
Левенштраух (Тумботину). А что же теперь пишете?
Тумботин. Побасенки!
Левенштраух. Как же побасенки?
Тумботин. Да так же. Шесть и шестнадцать, двадцать два, терц-мажор, двадцать пять, мой ход… (Считает вслух взятки.)
Левенштраух. Нет, я же теперь занят Леви-бен-Джерсоном {52}.
Элеонский. Чем?
Левенштраух. Леви-бен-Джерсоном, великим мыслителем…
Тумботин. Что за птица?
Левенштраух. Как же это не знать… Леви-бен-Джерсона… Это всякий образованный человек должен знать!.. Это, можно сказать, глава рационалистов.
Тумботин. Всякие есть рационалисты, любезнейший Левенштраух. Вот хотя бы к примеру: вы и Спиноза одной нации?
Левенштраух. Что же, я этим гордиться могу.
Тумботин. Ну и гордитесь на здоровье, это очень похвально, только вот что я хотел сказать: как вы думаете, есть маленькая разница для человечества, Спиноза сделается рационалистом или господин Левенштраух?
Элеонский. Ха, ха!.. Что скажешь, Левенштраух?
Левенштраух. Это же совсем глупый вопрос, он нейдет к делу… я говорил, что всякому образованному человеку…
Элеонский (перебивает). Следует знать про твоего Маймунида {53}. А я вот необразованный, поэтому не знаю и знать не хочу…
Алкидина (с места). Об чем идет речь?
Левенштраух. Об Леви-бен-Джерсоне.
Алкидина. Что это за зверь такой?
Звездилин. Из млекопитающих?
Шебуев. Или из земноводных?
Левенштраух. Я же, господа, не виноват, что вы так мало знаете историю философии. Всякий образованный человек постыдится сказать… Я же не слыхал про Маймунида и слышать не хочу! {54}..
Квасова. Вот мы никакой цивилизации не имеем, Левенштраух, просветите нас, пожалуйста.
Алкидина. Да кто такой был ваш бен-Джерсон? Раввин, что ли, какой? Так избавьте, пожалуйста, мы Талмуду поучаться не желаем.
Левенштраух. Это же очень странно. Вы кричите и не знаете, какой великий мыслитель был бен-Джерсон.
Элеонский. Да коли не хотят твоего Леви-бен-Джерсона!.. Что ты на стену-то лезешь?
Левенштраух. Не хотят, не хотят! Образованный человек должен…
Шебуев. Звездилин. Алкидина. (Вместе.) Шш!.. Не хотим слушать про Талмуд!
Квасова (Левенштрауху). Бедный, вас совсем заклевали, хотите чайку?
Левенштраух. Я выпью.
Страндина. И если осмелитесь отпустить мне хоть еще одну миндальность, сейчас же вон!
Левенштраух. Оставьте меня… я же с дикими женщинами не желаю говорить. (Берет чай, отходит в угол и развертывает книгу.)
Алкидина (с места). Элеонский, правда ли, что вас хотели заманить народники?
Элеонский. Была игра!
Алкидина. И сильно вы их отделали?
Элеонский. До бесчувствия! Главного-то их начетчика больно уж доехал.
Шебуев (Алкидиной). Элеонский Дульцинею какую-то открыл. Она ему
