ФОМА. (Ивану) А ты, парень – с нами, или как?.. Чего молчишь? Говори, как есть.
ЮЛИЯ. Он – с нами, Фома Еремеич. (Ивану) Ты ведь – с нами?
ИВАН. Если ты этого хочешь.
ЮЛИЯ. Я хочу этого, Иван. Я этого очень хочу. ФОМА. (Нине) Ну, значит, шесть бокалов получается.
НИНА. Так я – сейчас, минутку обождите. Бокалов-то нет – стаканы посмотрю, какие получше. (Уходит в кафе).
ФОМА. А я помогу. (Уходит вслед за ней).
ДАНА. Вера Аркадьевна, я должна спросить себе ваше прощение на мою ошибку.
СТАРУХА. Что меня за мертвую приняла? Не было тут твоей ошибки, Дана. Я уже там была, в дверях стояла, только тянуло меня в разные стороны: то туда, то обратно. И вдруг (показывая на Ивана) его голос слышу: «Вернитесь, Вера Аркадьевна, пожалуйста, вы очень нужны нам». Я тут же и очнулась.
ДАНА. (Ивану, упав на колени) Благодарение тебе! Благодарение тебе великое, апостол Христов! Благодарение великое! И прости мой грех и отпусти! И госпожу мою не оставь без света твоего! Не оставь!
ИВАН. (Поднимая ее) Нет, нет, встаньте, так нельзя! Так можно говорить только с Ним! Только с Ним! Я – всего лишь человек.
ДАНА. На тебе – Дух Святой!
ИВАН. Он – на всех! Дух Святой обнимает вас всех своими белыми крыльями и терпеливо ждет, когда вы заметите радужный трепет его перьев. Он так прозрачен, что виден только смотрящему на облака. Он так нежен, что его дыхание слышно только в тишине сердца. Если вас не тревожит ни гнев, ни зависть, ни страх, он сам садится к вам на плечо.
Из кафе выходят Фома с бутылкой шампанского и Нина с бокалами на подносе.
СТАРУХА. А бокалы-то нашлись! И какие!
НИНА. Да я своих коробку открыла. Купила по случаю – зачем, сама не знаю. Вот и пригодились.
ФОМА. Да как пригодились-то, как пригодились! (Откупоривает шампанское, разливает). Все берите бокалы! Дана, и ты уж пригуби, не обижай старика! (Разбирают бокалы). Хотя, какой я старик? Я теперь – молодой! Так что поздравьте меня и молодую мою!
СТАРУХА. (Взяв бокал) Нет, ты, Фома, уж коли начал людей смешить, так сам и говори. Очень послушать хочу.
ФОМА. А и скажу! Говорить я – не мастер, не приучен, но скажу. Любовь бывает всякая. У кого-то, может, любвей много, у кого-то – ни одной, и такое бывает. А у меня вот – семьдесят лет, а все одна-единственная. И вот вопрос: любовь моя – не взаимная, а я – счастливый, как это так получается? Не знаю. А только знаю, что вся сила моя – силища! – из этой любви происходит. Для нее одной и живу. Жить хорошо, когда любовь есть. С любовью и старому жить хочется. Так что, прошу выпить за здоровье жены моей Веры!
СТАРУХА. Браво, Фома! (Все кричат «браво!» и пьют).
НИНА. (Юлии) А что, девочка-то ваша – спит еще?
ЮЛИЯ. (С трудом отведя взгляд от Ивана) Дана, ты нашла Ксению?
ДАНА. Ее нет вокруг. Я не знаю, куда идти, чтобы искать ее.
ЮЛИЯ. И ты молчала?
ДАНА. Прости меня, Юлия. Я все забыла на эти минуты.
ЮЛИЯ. Кто-нибудь видел Ксению?..
Старуха жестом подзывает к себе Юлию и шепчется с ней.
Теперь все ясно… Ну, в общем, Ксения скоро придет, а я пока скажу… Дорогой Фома Еремеевич! Я поздравляю вас от всего сердца. Я очень рада за вас и за Верушку и надеюсь, что вы оба не откажетесь принять от меня подарок. Я дарю вам свадебное путешествие.
ФОМА. (Помрачнев и показывая в левую кулису) Это – туда что ль, на океан? Спасибо, конечно, но только…
ЮЛИЯ. Да нет, Фома Еремеич, не туда, а – туда (показывая в правую кулису). И я – с вами, если позволите.
ФОМА. Так вы что же, значит, решили все-таки в родной стране жить остаться?
ЮЛИЯ. Путешествовать, Фома Еремеич, путешествовать, понимаете? Свадебное путешествие по родной стране: это же – здорово?
ФОМА. (Растерянно) Здорово…
ЮЛИЯ. Вот и договорились! Проедем всю родную страну до конца (показывая в правую кулису), а там – что, угадайте?
ФОМА. А там – что ж? А там – назад, домой?
ЮЛИЯ. А там – опять океан, Фома Еремеич! О-ке-ан! Синяя бесконечность, и белый корабль на горизонте! Полюбуетесь с Верушкой вместе на океан – причем в своей родной стране на свой родной океан! Разве же плохо я придумала?
СТАРУХА. (В сторону) Ну до чего ж хитра, паршивка!
ФОМА. Оно – конечно, только вот…
СТАРУХА. Соглашайся, Фома, буду твоей женой!
ФОМА. Ну, раз такое дело, мне и сказать нечего: поехали!
ЮЛИЯ. Что ж, тогда поспешим, Фома Еремеич. Устраивайте Верушку в машине, пока я разберусь со своей дочерью. Мы скоро подойдем, развернемся и поедем.
НИНА. (Старухе и Фоме) Счастливой дороги вам!
СТАРУХА. Прощайте, Нина… А знаете, что? Вам бы тоже… развернуться. Что проку в одну сторону глядеть?.. Ну, Фома, не захотел ты на тот океан, кати меня теперь на другой!
ФОМА. Мне, Вера, все равно, куда тебя катать, только б катать. Поехали! До свиданья, Нина, не поминайте лихом! (Уходит, увозя Старуху в кресле).
НИНА. (Им вслед) Здоровья, счастья вам!
ЮЛИЯ. (Говорит по мобильному телефону) Здравствуй, капитан!.. Сколько тебе нужно времени перегнать яхту во Владивосток?.. Отлично. Как будешь в Японском море, свяжись со мной, я тебе список пассажиров дам, для оформления… Давай, семь футов тебе!
НИНА. (Мечтательно) Ох, яхта-то, наверное, белая у вас?
ЮЛИЯ. (Глядя на Ивана, рассеянно) Белая?.. Да, белая.
ИВАН. (Юлии) Ты стала такой взрослой, такой сильной!
ЮЛИЯ. Это – такая игра. Когда не играю, я – та же девочка, что плакала над птичкой.
НИНА. Как же хорошо все устроилось-то, надо же! Вот и друг ваш отыскался!
ЮЛИЯ. Да, друг отыскался… Только я не знаю, рад он или нет, что отыскался.
НИНА. А мы его сейчас спросим… А и не надо – я по глазам вижу: любит он вас.
ИВАН. (Нине) Это – так. А скажите мне, чего вы ждете от любви?
НИНА. Гм… Чего жду?..
ИВАН. В ваших глазах – жажда любви. Но чего вы хотите от нее?
НИНА. Чего хочу?.. Так… себя позабыть! От любви себя не помнить и жизнь свою проклятую – вот чего!
ИВАН. Не помнить жизнь… Это – хорошо… (Юлии) Ты бы хотела не помнить жизнь?
ЮЛИЯ. Иван, ты – смешной! Да я ее и не помню, эту жизнь, когда я – рядом с тобой. Ты все еще не понял? Я тебе кажусь сильной, а я – просящая, как говорит Верушка. Дай просящему, Иван! Дай мне маленький кусочек твоей жизни и возьми всю мою.
ИВАН. Если от моей странной жизни ты сможешь взять хоть что-нибудь хорошее, оно – твое. Конечно же, все – твое, Джульетта.
ЮЛИЯ. Если ты позволишь, я попробую дать тебе немножко счастья… Нужно ехать… (Свинчивая матрешку) Верушка забыла свою игрушку… Черт!
Черт!.. Нина! хорошая вы моя! Я постаралась спрятать мою дочь от вас подальше, но даже я не могла такое предвидеть. Мне очень жаль, но Ксения – в магазине.
НИНА. (Растерянно) Как это?.. (Идет и стучит в дверь магазина, сильнее и сильнее).
Из магазина выходит Бородатый, за его спиной прячется Ксюша.
Ты чего это?.. Ты чего сделал? Ты что ж делаешь-то, а?!
БОРОДАТЫЙ. Я делаю объявление. Мы с Ксенией полюбили друг друга и решили пожениться.
НИНА. Да ты что… Да как же ты так можешь-то?.. У тебя что, стыда нет совсем?.. Взял и девочку глупую использовал, да?
БОРОДАТЫЙ. Во-первых, девочка – совершеннолетняя, а во-вторых, разговор у меня об этом – с ее матерью. (Юлии) Поскольку мы скоро станем родственниками, ваши деньги за мотоцикл я вам, само собой, верну. Хочу также сообщить, что намерен выставить свою кандидатуру на ближайших выборах. У меня созрела одна глобальная идея, с помощью которой мы с вами возродим страну и приведем ее к процветанию.
НИНА. Господи! Господи! А я-то, дура, замуж за тебя хотела… А ты – девочку, ребенка еще совсем… (Плачет).
ЮЛИЯ. За девочку не переживайте, Нина. С девочкой ничего особенно нового не произошло. А вот, что замужество ваше расстроилось, то, может, и радоваться надо, что оно сейчас расстроилось? Заранее – все-таки лучше.
НИНА. (Бородатому) Бессовестный ты, бессовестный! Бессовестный! (Убегает в кафе).
