Уильям Шекспир - Король Лир. Буря (сборник)

Теперь надейся только на себя;
Солдат, что были под твоей командой,
Я распустил.

Больную отведите в мой шатер.

Герольд, сюда! Пусть протрубят сигнал.
Прочтите это всем.

Спроси, зачем ответил он на вызов
И выступил пред нами.

Назовите
Нам ваше имя, титул и причину
Принять наш вызов.

Титул мой и имя
Украдены; но я не ниже родом,
Чем мой противник.

Кто противник ваш?

Кто графом Глостерским себя зовет?

Я, Эдмунд. Что ты хочешь мне сказать?

Достань свой меч, и если речь моя
Воспламенит обидой дух надменный,
Пускай, в согласье с рыцарской присягой,
Твой меч оспорит речь. Я заявляю,
Что, несмотря на твой успех и гордость,
Стать, молодость, победоносный вид
И храбрость воина, – ты лишь изменник,
Предавший подло брата и отца,
А также умышлявший против жизни
Сиятельного герцога, что весь,
От головы до пят, ты лишь предатель,
Покрытый пятнами, как жаба, сплошь.
Попробуй отпираться – мой клинок
И длань моя докажут то, что знает
Твое от страха дрогнувшее сердце:
Ты лжец!

Благоразумие велит,
Чтоб я узнал сперва, кто предо мной,
Но этот вид воинственный и речь
Так ясно говорят о знатном роде,
Что я на этот раз пренебрегу
Советами благоразумья. Знай:
Твои наветы гнусные бессильны
Меня задеть; я их швырну обратно;
И чтобы их отравленные жала
Верней нашли дорогу к сердцу труса,
Я проложу им путь своим мечом!
Трубите к бою!

Остановитесь!

Это низкий трюк!
По правилам он не обязан был
Сражаться с неизвестным. Тут обман,
А не победа.

Помолчите, леди,
Не то я этим вашу пасть заткну!

Что, узнаете почерк? Осторожней;
Подальше когти! Помните письмо?

Что из того? Одни слова пустые;
И суд здесь мой. Я на своей земле.

Чудовище!

Что скажешь ты, злодей?

Не спрашивайте; отвечать не стану.

Ступайте вслед. За нею нужен глаз,
Чтобы со зла чего не натворила.

Все, в чем меня ты обвинил, я сделал,
И больше. Как веревочка ни вейся,
Конца не миновать. Вот и конец. —
Но кто ты, воин Рока? Если знатный,
Тебя прощаю я.

Простим друг друга.
По крови я не меньше благороден,
Чем ты, и даже больше; в этом корень
Меня постигших бедствий. Я – Эдгар,
Сын твоего отца. Порой наш грех
В самом в себе несет зародыш кары;
Тот миг злосчастный прелюбодеянья
Страдальцу стоил глаз.

Ты прав, ты прав;
Свой полный круг Фортуна совершила,
И вот я здесь.

Я сразу по осанке
Определил, что родом ты высок.
Дай обниму тебя; пусть мне вовек
Не знать веселья, если хоть на миг
Поверил я, что твой отец – изменник!

Я это знаю, благородный принц.

Где ты скрывался? Как узнал о горе,
Постигнувшем отца?

Я вместе с ним
И горевал, и мыкался по свету.
Все расскажу; и пусть, когда закончу,
От скорби разорвется грудь моя.
А было так: стараясь избежать
Погони, следующей по пятам,
И гибели – о сладкая приманка,
Которой жизнь влечет нас, побуждая
Скорее муки смертные терпеть,
Чем сразу умереть, – я облачился
В лохмотья полоумного бродяги,
Что презираем всеми хуже пса,
И эту роль приняв, случайно встретил
Отца с кровоточащей на лице
Оправой без исторгнутых алмазов!
Я стал его поводырем: хранил,
Кормил, чем подадут, спасал, как мог,
От черного отчаянья, – свой голос
Нарочно изменив и до поры
Скрывая, кто я; только час назад,
Надев доспехи, я ему открылся,
Поведал все, что было в эти дни,
И попросил благословить пред боем.
Увы, его измученное сердце,
Меж радостью и горем разрываясь,
Меж новою тревогой и надеждой,
Не выдержало.

Даже я растроган
И что-то доброе во мне проснулось.
Но, кажется, не кончен твой рассказ.

Коль продолженье умножает скорбь,
Не продолжай, – чтобы глаза мои
Не растеклись ручьями.

Этих бедствий
Любым ушам хватило бы с лихвой;
Но жизнь, как неумеренный рассказчик,
Хватает через край. Пока в печали
Роптал я и рыдал, вдруг появился
Какой-то человек – и поначалу
Брезгливо отшатнулся, но потом,
Признав меня в безумном оборванце,
В объятьях крепко стиснул и исторг
Такой протяжный стон, как будто дуб
Расселся надвое; увидев мертвым
Отца, он молча кулаками потряс —
И разразился наконец столь горьким
Рассказом о страданьях короля,
Его гоненье и его безумье,
Что сам лишился чувств; но в это время
Раздался клич трубы, потом другой,
И мне тогда пришлось его оставить.

Кто это был?

Сэр, это был граф Кент.
Он изгнан был, но, изменив обличье,
Последовал за Лиром, чтоб служить
Ему в опале так же, как и в счастье.

На помощь, помогите!

Что случилось?

Ну, говори!

Что значит эта кровь?

Взгляните, он еще дымится кровью;
Он вынут только что из сердца… О!
Она убилась!

Кто?

Супруга ваша;
Пред этим отравив свою сестру.
Она созналась.

Я был обручен
С обеими; теперь мы ляжем спать
В одну постель.

Несите их сюда,
Живых иль мертвых.

Это суд небесный;
Он возбуждает страх, а не печаль.

А вот и Кент.

Входите, сэр. Сегодня
Нет времени для вежливых речей
И долгих церемоний.

Я пришел
В последний раз увидеть государя
И попрощаться с ним.

О самом важном
Чуть не забыли. – Эдмунд, где король?
И где Корделия?

Взгляните, Кент.

О, боги!

Все же Эдмунд был любим:
Из-за меня отравлена одна
И закололась от тоски другая.

Да, это так. Закройте лица им.

Мне тяжело дышать… Хочу пред смертью
Во благо что-то сделать – вопреки
Своей же злой природе. Поспешите
Скорее в замок. Я отдал приказ
Корделию и Лира умертвить.
Бегите же.

Скорей, скорей! Бегом!

Кто это должен сделать? Кто, скажи?
Как отменить приказ?

Возьми мой меч,
Покажешь капитану.

Мчись, как птица!