Она. Открыть?
Он. Я сам.
Она. Только спроси, кто там.
Он. Кто там?
Голос из-за двери. Это я, Дед Мороз.
Он (шепотом). Он.
Она (шепотом). Ты видишь в глазок?
Он (шепотом). Вижу. Стоит Пивоваров. С бородой… В тулупе…
Она (шепотом). Не открывай.
Он (шепотом). Как же я могу не открыть Пивоварову?
Голос из-за двери. Это я, Дед Мороз, я пришел вас поздравить.
Он (открывая дверь). Дедушка Мороз!.. Какая неожиданность… Вот не ждали…
Она (наигранно). Ой, Дед Мороз… Как здорово…
Пивоваров. Здравствуйте, мои дорогие! С Новым годом!
Он. С Новым годом, Дед Мороз!
Она. С Новым годом, Дед Мороз!
Пивоваров. А ну-ка, кто первый: два конца, два кольца, а посередине гвоздик?
Она. Думаю… ножницы. Нет?
Пивоваров. Молодец. Вот леденец.
Она. Спасибо, дедушка.
Пивоваров. А теперь ты.
Он. Я?
Пивоваров. Ты: сто одежек и все без застежек.
Он. Это… будет… капуста…
Пивоваров. Отлично. Вот тебе свистулька. Свищи. Ну, я пошел.
Он. Уже?.. Подождите, Дедушка Мороз, может, это… того… по граммульке?
Пивоваров. Нет. Мне некогда. Мне надо всех обойти. В другой раз. Уже поздно. Прощайте.
Он. Что же вы так и обходите всех… сотрудников?
Пивоваров. Всех обхожу, никого не забыл.
Она (игриво). А у Пивоварова были?
Пивоваров. Был.
Она. Поздравили Пивоварова?
Пивоваров. Пивоваров, к сожалению, умер. Вернее, убит.
Он. Как убит? Кем?
Пивоваров. Не могу знать. Лежит у себя под столом – без головы. Отпилили голову.
Она. Понятно. До свидания, дедушка. Спасибо, что зашли.
Он. Один вопрос. Если Пивоварова нет, кто же теперь у нас будет начальником?
Пивоваров. Не могу знать.
Она. До свидания, было приятно очень познакомиться.
Он. А кто же его… того… Пивоварова?
Пивоваров. Да вот есть у меня тут одно подозрение… Но пока еще рано…
Она. Хорошо, хорошо, до свидания.
Он. А где ж голова… Пивоварова?
Пивоваров. Тут. В мешке. Голова.
Он. Я так и думал.
Она. Пора уходить. Попрощались – и до свидания. Нет никакой головы.
Он. Может, покажете?
Она. С ума сошел. Отстань от человека. Не показывайте, дедушка. Идите, идите.
Он. Неужели, тебе не интересно?
Пивоваров. Я вам прямо скажу, зрелище не из лицеприятных. Надпил кривой получился.
Она. Ну уйдете вы в конце концов или нет?
Пивоваров. Я добрый. Жалко, что так. Всех жалко. Люди в основном хорошие населяют нашу планету. Покойный Пивоваров велел квартальный план в новом году сдавать по возможности вовремя.
Он. Будем стараться.
Пивоваров. Старайтесь. Когда-нибудь встретимся. Скоро. (Ушел.)
Она. Фу… наконец-то.
Он. Ты так испугалась… Вся дрожишь…
Она. Это неправда… что голову… неправда!.. Он сам ее, голову… сам!.. Я только пилочкой для ногтей… в самое сердце!.. А зачем он придирался к тебе, зачем он такой зануда!.. И голову – сам!.. Сам! Сам! Сам! И сам же носит ее в назидание!..
Он. Ты?.. его?.. пилочкой для ногтей?.. Подожди, но кто же тогда был этот?
Она. Этот – не тот!
Он. Пивоваров – не тот?
Она. Кривопилов! Ты разве слепой? Это был Кривопилов!
* * *
Стало быть, четвертая.
В детстве я боялась Бабу Ягу. Когда проходила через прихожую, всегда лицом к входной двери, – боялась, что Баба Яга сейчас войдет. Пятилась в кухню, но лицом к двери.
Баба Яга жила этажом выше, ей было лет двести. Звали ее Каплан. Она угощала меня конфетами и печеньем, а я боялась ее, потому что знала, это она застрелила Владимира Ильича Ленина.
Может, меня пугали Бабой Ягой? Вот придет Баба Яга Каплан и тебя заберет, будешь плохо вести… Нет, вряд ли. Такого не помню. Помню, наоборот, мне даже внушали: не она, а другая… Это называется «слышал звон (объясняли мне), а не знаешь, где он»… И не вздумай сказать кому-нибудь!
По-настоящему ужас я лишь один раз испытала в детстве. Было так. Она к нам приходит однажды домой, я в комнате играю и слышу, как разговаривает в прихожей с бабушкой. Просит, чтобы я пописала в баночку… и ей дала. У меня спина похолодела. В баночку писать… Бабушка тоже не понимает… зачем мне в баночку писать? А Каплан говорит, вы, говорит, не бойтесь, тут ничего такого, это же как лекарство… ребенка моча, маленького… мне только баночку… и все… Она чем-то болела… А тогда даже не знали слова такого «уринотерапия»… это теперь грамотные. Я так испугалась… в баночку писать… что спряталась под кровать… А бабушка тоже: вы это бросьте, кто же так лечится?
А через год Каплан умерла. Я в школу пошла… У нее цвели китайские розы на подоконнике… Сын играл в филармонии на скрипке.
Стало быть, пятый.
Ленин… Наполеон… Хеопс…
Опять же Александр Македонский… Опять же Мао Цзэдун…
Почему они такие большие?.. Такие непомерно… огромные?
А я маленький-маленький…
Это ужасно.
Пауза.
А Шекспира не было. И Гомера не было.
«Быть или не быть» – было и есть. А Шекспира нет и не было.
И быть не может. И Гомера не может. Быть.
Не может и не могло.
Пауза.
Ну изберут меня президентом… Ну дадут мне советников…
А дальше что?
Я же маленький… Маленький…
* * *
Она. Пьянствуешь? Я вкалываю с утра до ночи, деньги зарабатываю, а ты, значит, пьянствуешь?
Он. Ничего подобного… я уже прекратил…
Она. Ну и свинья! Опять допился до чертиков!
Он. Ничего подобного… Поклеп!..
Она. Какой поклеп, зараза, я что – не вижу?!.
Он. Где? Где ты видишь?..
Она. Посмотри в бутылку, кретин!
Он. А, эти?.. На донышке?.. Эти не в счет.
Она. Не можешь сосчитать даже!.. «Не в счет»!
Он. Могу. Пять штук.
Она. Не пять, а семь!
Он. Раз… два…
Она. Скотина!
Он. Почему ты ругаешься?.. Такие малюсенькие… не в счет!..
Она. Идиот! Не переворачивай!
Он. Ай-ай-ай…
Она. Дави их, дави! Ну что ты уставился!
Он. Как?.. Давить?.. Чем… давить?..
Она. Руками дави! Брезгуешь?
Он. Ма-а-а-алюсенькие…
Она. Как разводить, так не брезговал! Дави, тебе говорю!
Он. Ша! Не разбегаться!
Она. Либерал!
Он. Ма-а-а-а-алюсенькие… как же я таких… я таких не буду… давить…
Она. Что же это за горе на мою голову!..
Он. Как давить, когда у него лицо… вон чье…
Она. Чье лицо?
Он. Антонины Степановны…
Она. Я тебе покажу, «Антонины Степановны!» Дави гада!
Он. Да вот же… Антонина Степановна…
Она. Где Антонина Степановна?..
Он. Антонина Степановна!.. Вот!..
Она. Ты что пил, гад? Почему у него лицо мамино?
Он. А ты его… ее спроси!
Она. Чтобы я с ними еще разговаривала?!. Да?.. Никогда в жизни!
Он. Антонина Степановна!
Она. Молчать!
Он. Я – что?.. Я как лучше хотел…
Она. Мама, это ты или не ты?
Он. Пищит.
Она. Тебя не спрашивают.
Он. Я к Антонине Степановне всегда хорошо относился… Это она меня… а не я ее…
Она. Ну хватит! Хватит уже!
Он. Нет, скажу. Я ее уважал, я ей, помнишь, цветы… и подушечку… для иголок… А она меня как?.. А как ты… Вон, взгляни на того… Узнаешь?.. узнаешь?..
Она. Вот сволочь. Допился…
Он. Узнала?
Она. Я… такая… поношенная?..
Он. Почему?.. Ты еще ничего. Честно тебе говорю. В смысле внешности…
Она. Это я с тобой такой стала… Это ты меня довел… паразит!
Он. А говоришь, раздавить… Самой жалко.
Она. Я же лучше… я ж не такая?..
Он. Убежит… Ты не убегай… Бегать… по скатерти… Нельзя…
Она. Почему она… оно… кривляется?
Он. Меня спрашиваешь?
Она. Кто пьет – с того и спрос.
Он. Я за других не ответчик. Это твое… подобие… Оно… это… само…
Она. Что – само?..
Он. …выражается.
Она. А когда-то ангелом называл… «Ангел мой…»
Он. Может… кружкой накрыть?.. На всякий случай…
Она. Чем-нибудь попрозрачнее… Чтобы темно не было.
