не до фени и всем? Ку-ку!
(С достоинством садится.)
С у д ь я. Н-ну! Мда… Цып-кина!
Та не слышит, замечтавшись.
Ку-ку!
Цыпкина вскакивает.
Почему, спрашиваю, устроили темную?
Ц ы п к и н а (канючливо). Я не била… Галу. Веру ударила… может, раз. Не помню.
С у д ь я. Веру почему ударила?
Ц ы п к и н а. Не помню… ну, ударила… в состоянии эффекта.
С у д ь я. Ка-ак?
Ц ы п к и н а. Ну, выпимши была, господи.
М а т ь Ц ы п к и н о й. Наговариват она на себя! (Встает.) Это я им налила — меньше полрюмки. Восьмое ж марта, гражданин судья?! Энтот с утра надрамшись — меня гонял-гонял, ей волос выдрал. Сидим обревемшись. «Давайте, говорю, девчата, хоть мы проздравим друг друга».
П р о к у р о р. Полрюмки водки — это сколько? Фужерами пили?
М а т ь Ц ы п к и н о й. Не пили мы! Представлялись — вроде и нам пир… дак… ну! Да брезгливая она на вино! Слезы нам вино… (Садится.)
С у д ь я (Цыпкиной). Гастроли даешь, да? Тоже дофенистка? Будешь говорить?
Ц ы п к и н а (плача). Нет.
А д в о к а т. Обращаю внимание суда, что в этом возрасте у девушек возникают те деликатные, интимные ситуации, кхм!
С у д ь я (Цыпкиной). Интимные, что ли? У тебя? У тебя спрашиваю — нельзя при всех?
Цыпкина плача кивает: нельзя.
Мда… приехали! Суд постановил заслушать показания Цыпкиной на закрытом судебном заседании. (Секретарю суда.) У Беловой с работы пришли наконец?
М а л я р к а (встает). От Цыпкиной пришли. Из малярки мы — со стройки.
С у д ь я. Что можете показать?
М а л я р к а. Дак что показать? Месяц всего у нас. Норму пока не делат — на двенадцать процентов делат. Проспит, быват, — молодая!.. Дак… (Садится.)
Молчат. Галя подходит к судейскому столу — к заседателю-женщине.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Чего тебе?
Г а л я. Отпустите меня, теть Моть. У Вови зубки режутся.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Не у Вови, а у Вовы! И нет здесь тебе ни теть, ни Моть… (Судье.) Разреши? (Отводит Галю на место, ругая по дороге.) Ах, Гала-Гала, какая ты была раньше — вся улица тобой хвалилась! Ну что у тебя с ними общего?!
Г а л я. Отпустите… мне вообще нельзя. (Отдает ей справку.)
Та, прочитав, передает справку судье.
С у д ь я (читает справку). «…выдана в том, что состоит на учете в психоневрологическом…» Идите, Галя!
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Минуточку! (Изучает справку на просвет.) Дату подтерла… старая справка! Я тебя, Хорева, давно поймал. Помнишь, ты в завкоме на площадь претендовала? Больная, увечная! А тебя сняли с учета. Я докопался!
Г а л я. Ну, сняли. Мне идти?
С у д ь я. Все идите! Судебное заседание объявляю закрытым. Для заслушивания показаний Цыпкиной остаются только члены суда.
Конвой уводит Ингу и Зину. Все покидают зал. Белова с трудом идет; Лиля, подхватив ее под руку, спешно достает из сумки какие-то лекарства.
Б е л о в (прикуривая у Дебрина). Состав преступления нашли — косметика не та. Они же не ее судят — меня!.. (Жене.) Перестань!
Л и л я (Белову). Ей плохо…
Шум подъехавшей машины. Лиля, Пашина, Белов уводят под руки сомлевшую Белову.
С у д ь я (Дебрину). А вы что — член суда? И не курите здесь! Моду, понимаешь, взяли! Всесоюзный треп — про интимную жизнь: Ваня бросил Маню. Как быть? Пишите нам по адресу…
Дебрин, передернувшись, уходит, забыв на стуле свою куртку. Остаются только члены суда, Цыпкина, адвокат, прокурор.
Рассказывайте, Цыпкина.
Цыпкина молчит. Точит слезы.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Молодой бы второй раз быть не согласилась: а-а, пока разберешься? Мужик пошел прост, как дрозд: изгадит девке жизнь — да и обиды ни на кого не держит. Ах, Галу жаль! Это стройка все — понаехало шаталых. Галу ж с петли вынули… Говори, доча, тоже плакала смолоду: пойму.
Суд молчит. Ждет.
А д в о к а т. Не стесняйтесь… вы ведь доктора не стесняетесь?
Ц ы п к и н а (плачет). Вера сказ… сказала, что я па-па-ад-лиза.
А д в о к а т. Успокойтесь! И расскажите о самой причине драки. Вас обидели?
Цыпкина кивает.
Очень обидели?
Цыпкина трясет головой — очень, очень.
Как обидели? Что еще сказала Вера?
Ц ы п к и н а (захлебываясь от слез). Что я… я… п-па-ад-лиза.
С у д ь я. Дальше!..
Ц ы п к и н а. Все. (Плачет.)
Все в недоумении переглядываются.
С у д ь я. Цыпкина, здесь суд. Понимаете?
Ц ы п к и н а. А-а?
С у д ь я. Два! Издеваетесь, да? (Сунув валидол под язык, в гневе идет к дверям.)
Все покидают зал. В опустевший зал за забытой курткой возвращаются Д е б р и н и Л и л я, сталкиваясь в дверях с судьей.
Д е б р и н (судье). Ваня бросил Маню! И чтоб горела земля под ногами хулиганок! Пишите нам по адресу?
С у д ь я (в ярости). Напишу — на работу! (Уходит.)
Л и л я (в тревоге). Не напишет, а?
Д е б р и н. Хватит — наелся, как жаба, грязи. Уеду сегодня же!
Л и л я. Ты что — совсем?
Д е б р и н. А ты что — не видишь, что происходит? Анекдот! Хам судит за хамство, а бесстыжий орет про стыд! Они же не понимают, за что их судят: как так — нельзя унизить человека? Всем можно — им нельзя! Заврались, заврались… задохнуться от пошлости?! (Схватив куртку, направляется к двери.)
Л и л я. Ну, уедешь. А дальше? Схватишь выговор за срыв задания. Последний — учти. Дальше-то что? Ты честный, Славик… чего ты добился? Помнишь, мы жили с тобой на стипендию, брали один винегрет на двоих и голодать еще собирались ради твоих будущих книг. Где они? Ради чего ты честный? Ради чего ты бросил стихи? Ты ведь все время только бросаешь и от любого дела бежишь…
Д е б р и н. В два тридцать есть поезд.
Л и л я. Да беги, беги от себя! Только куда? Тебе везде плохо — всюду, со всеми: все люди не те. Все пошло, аж жуть!
Д е б р и н (смеется, показывая большой палец). Все во, если принюхаться. Привыкнуть, принюхаться — и красота!
Л и л я. А я принюхалась — у меня все во!.. Я, правда, привыкла — к твоей нелюбви. К любопытным горничным в гостиницах. К моим мальчишкам из колонии. Куда девать их — убить? А на работе вот неприятности. Вот уже (проводит рукой по горлу), вот! Но я поняла: чтобы что-то сделать, надо выдержать — пусть унижение, непонимание, боль. Мы же… мы все-таки интеллигенция?!
Д е б р и н. Можно без этих — без красивеньких слов? Едешь?
Л и л я (устало). Поехали… (Собирает вещи. Прощаясь, оглядывает все вокруг.) Адью, станция — город будущего! Даже сон видела, будто за этим дурацким забором построили серебряный город счастья.
Д е б р и н. Крупнопанельный или крупноблочный?
Л и л я. Серебряный. И собрали в нем самых лучших людей. И вдруг почему-то ночью мне тоже вручают пропуск: «Вы достойны жить в этом городе». Это я, а?! А я бегу как полоумная и кричу: «Собирайтесь! Мы будем жить среди самых лучших людей!» И все бегут за мной — мои мальчишки, часовые, старухи. И все поют-поют! Добегаем. Ворота серебряные. И вдруг голос: «Пропуск на одного! Пропуск! Пропуск…» (Молчит.)
Д е б р и н. А дальше?
Л и л я. Проснулась. Да, мне звонила твоя бывшая вечнолюбимая жена. Просила передать: у
