ПОРЦИЯ (почти не слушая). Квинтин совсем неуправляемый.
СТЭЙСИ. Порция, он же еще маленький, будь с ним поласковее.
Входит ФИНТАН, бармен. На нем ковбойские сапоги со шпорами, побрякушки.
ФИНТАН. Дамы, в этот знойный летний день вы просто обворожительны.
СТЭЙСИ. У Порции сегодня день рождения.
ПОРЦИЯ. Это повод меня поцеловать. (Подставляет щеку.)
ФИНТАН. Нужна мне твоя щека. Щечки — это для бабушек и старых теток. Я целую женщин только в губы. Или целую им ноги.
СТЭЙСИ. Нет, ты слышала? Вот наглый!
ПОРЦИЯ (протягивает ногу). Ноги, значит, ноги, а губы для Рафаэля, помоги ему, Господи. (ФИНТАН целует ей ногу.) Так, все, хватит-хватит, а то проглотишь.
ФИНТАН. Ничего, я еще и не такое глотал.
СТЭЙСИ. Финтан, мне бутылку сидра. Порция, ты что будешь?
ПОРЦИЯ. Как всегда.
ФИНТАН. Бренди с содовой, сейчас принесу.
СТЭЙСИ. Такой наглый, да? Как тебе моя новая повязка на глаз?
ПОРЦИЯ. Тебе идет.
СТЭЙСИ. Свиная кожа. Я купила сразу четыре штуки: одна — синяя, вторая — зеленая, третья — желтая и еще черная, для церкви и похорон. Из Англии заказывала.
ПОРЦИЯ. Не знаю, Стэйси, думаю, если бы мне глаз выкололи, я бы вообще никакую повязку не носила.
СТЭЙСИ. Ну Порция, нет, так можно детей перепугать, они и без того меня стесняются.
ПОРЦИЯ. Ну и дураки.
Входит ФИНТАН с напитками.
ФИНТАН. Дамы, это за счет заведения, маленький подарок на день рождения, кстати, а сколько тебе?
СТЭЙСИ. Ты прекрасно знаешь. Вы же учились в одной школе, у мисс Салливан, ты был на класс младше. Просто языком мелешь, только бы поглазеть на нее.
ФИНТАН. Удивительное дело, Стэйси Дойл, ты стала такая наблюдательная, с тех пор как у тебя глаза нет.
СТЭЙСИ. Все равно я тебя насквозь вижу, Финтан Гулан. Тебе что, больше делать нечего, кроме как клеиться к замужним женщинам?
ФИНТАН. К тебе это не имеет отношения, Стэйси Дойл. И, к твоему сведению, сучка не захочет — кобель не вскочит.
Смотрит на ПОРЦИЮ, выходит.
СТЭЙСИ. Держись от него подальше. Плохо это все кончится. Плохо.
ПОРЦИЯ. Да он нас просто достает. Не обращай внимания.
СТЭЙСИ. А я тебе говорю, он тебя в койку затащит и всем сообщит об этом. В том году моя сестра двоюродная от него залетела, а он уперся и все отрицал, засранец. Не нравится он мне.
ПОРЦИЯ. Ну его. Твое здоровье. (Пьет.)
СТЭЙСИ. Пойдете с Рафаэлем отмечать вечером?
ПОРЦИЯ. Отмечать? Мы с Рафаэлем? Не представляю.
СТЭЙСИ. Неужели даже в ресторан не пойдете?
ПОРЦИЯ. Да нет, у нас это все в прошлом. По крайней мере у меня.
СТЭЙСИ. Боже, а мы с Джастином все время куда-нибудь ходим. Порция, вам надо уделять друг другу больше времени.
ПОРЦИЯ. И о чем вы разговариваете, ты и Джастин, когда уделяете друг другу время?
СТЭЙСИ. Что значит «о чем»?
ПОРЦИЯ. Какая разница, — в ресторане через свечку друг на друга смотреть или дома в креслах?
СТЭЙСИ. Конечно есть.
ПОРЦИЯ. Тогда объясни, в чем.
СТЭЙСИ. Ну даже не знаю, могу ли я это объяснить.
ПОРЦИЯ. Смотрю я в последнее время на Рафаэля… Сидит он напротив меня в кресле: всегда усталый, больная нога на пуфике, проверяет что-то в конторских книгах, весь в себе… Мне кажется, что лучше умереть, чем так сидеть, — до того нам весело вместе. Дети спят, дом скрипит, как гроб, — дверьми, половицами. Иногда мне становится нечем дышать.
СТЭЙСИ. Порция, надо что-то с этим делать. Тебе надо уехать из этого дома, подальше от реки. Пусть он тебя куда-нибудь свозит, что ли. Когда ты в последний раз куда-нибудь ездила?
ПОРЦИЯ. Никогда я никуда не ездила.
СТЭЙСИ. А ведь правда, никогда. Порция, но это же просто кошмар какой-то!
ПОРЦИЯ. Не хочу я никуда ехать. По-моему, я и ночи не проживу, если уеду из Белмонт-Вэлли.
СТЭЙСИ. Не выдумывай, все ты перенесешь, тебе даже понравится.
ПОРЦИЯ. Конечно, я выдержу то, что обычно называется отдыхом. Но думать я буду только о реке Белмонт, какая она, бурная или спокойная, сыро или сухо на берегу, пошел ли лосось на нерест, мечут ли икру лягушки в камышах, прилетела ли цапля… Обо всем, о чем шумит река.
СТЭЙСИ. Да, я знаю, знаю, Порция.
ПОРЦИЯ (допивает до дна). Еще по одной?
СТЭЙСИ. Нет, уроки скоро закончатся, дети будут ждать. Я только в туалет зайду.
СТЭЙСИ выходит, едва слышно звучит голос ГАБРИЭЛЯ. Входит ФИНТАН.
ФИНТАН. Могла бы найти компанию и получше, чем Циклопша из Кулинани.
ПОРЦИЯ. Не смей ее так при мне называть. А если хочешь меня трахнуть, Финтан Гулан, то скажи прямо, как мужик, а то суетишься тут, кудахчешь как курица.
ФИНТАН. Много о себе думаешь, да?
ПОРЦИЯ. Я же вижу, как ты на меня каждый раз смотришь.
ФИНТАН. Неужели?
ПОРЦИЯ. Сам знаешь, ковбой.
ФИНТАН. Ну тогда я свободен сегодня вечером.
ПОРЦИЯ. Еще бы ты не был свободен. В семь. У реки.
ФИНТАН. Свожу тебя в ресторан.
ПОРЦИЯ. Поужинать я и дома могу. Вот трахну тебя, и посмотрим, чего ты стоишь без этих твоих ковбойских понтов и слащавых разговоров.
ПОРЦИЯ выходит. СТЭЙСИ возвращается за сумочкой, слышит последние слова ПОРЦИИ.
СТЭЙСИ. Сукин сын, все ищешь, куда засунуть? (Сдергивает повязку.) Ну давай! Что, слабо, Гулан?!
СТЭЙСИ выходит.
ФИНТАН. О господи, мама дорогая!
Выходит.
Сцена пятая
Входит ГАБРИЭЛЬ СКАЛЛИ. Бродит вдоль реки Белмонт и поет. Это должно выглядеть призрачно. ПОРЦИЯ в гостиной, закрыв глаза, прислонилась к двери — слушает. Какое-то время стоит неподвижно. Звонок в дверь. ПОРЦИЯ не реагирует. Снова звонок. ПОРЦИЯ не двигается. И снова нетерпеливый, настойчивый звонок, но ПОРЦИЯ опять не реагирует. Входит МЭРИЭНН СКАЛЛИ, мать ПОРЦИИ, и смотрит на дочь, которая стоит, прислонившись к двери, с закрытыми глазами.
МЭРИЭНН. Уже и дверь открыть не можешь.
ПОРЦИЯ (с закрытыми глазами, песня ГАБРИЭЛЯ затихает). Это ты, ведьма, я по звонку поняла, а ты и сама пролезешь. Тебе, мама, не понять, что человеку бывает нужно побыть одному.
МЭРИЭНН. Опять ты не в настроении? (Начинает прибираться.) Вы только посмотрите, какой беспорядок!
ПОРЦИЯ. Не трогай!
МЭРИЭНН (продолжает убираться). Можно подумать, тебя с пылесосом и шваброй не научили обращаться, позорище, а не дочь.
Прибирается с бессильной яростью, ПОРЦИЯ расшвыривает все обратно.
Может, хватит?! Где твои дети? Наверно, опять на речке играют. Твое счастье, если они не свалятся и не утонут.
ПОРЦИЯ. А ты и рада будешь порыдать на могилке своих дорогих внуков. Хочешь, чтобы история повторилась, да? Похоронить их, как Габриэля? Знаю я тебя, злыдню. Думаешь, если мой сын утонет, ты сможешь объяснить, почему погиб мой брат? Так вот, мама, ничем ты это не объяснишь! Ничем!
МЭРИЭНН. Не говори ерунды, Порция, я не понимаю, о чем ты. Тебя никогда нельзя было понять, никогда.
ПОРЦИЯ. Я читаю между строк, мама, ловлю случайные слова и недосказанные фразы. Я ориентируюсь в твоих мыслях не хуже, чем на ферме Белмонт, где я знаю каждую кочку, так что нечего тут сцены устраивать и желать смерти моим сыновьям только потому, что ты не смогла уберечь своего. С моими детьми ничего не случится. Может, я для них ничего не делаю, зато я им не мешаю.
МЭРИЭНН. Бесстыжая! Как у тебя хватает совести винить меня в смерти Габриэля!
ПОРЦИЯ. Сегодня ему тоже было бы тридцать… Иногда мне кажется, что от меня только половина осталась, худшая половина. Знаешь, почему я вышла за Рафаэля? Не потому, что вы с папой так велели, не из-за денег, плевала я на деньги. Я вышла за Рафаэля только из-за его имени, ангельского, как у Габриэля, и надеялась, что благодаря какой-то химической реакции или просто потому, что я так хочу, один станет похож на другого. Но только Рафаэль не Габриэль и никогда им не станет. Он снился мне вчера ночью, бывают такие сны, как наяву. Габриэль пришел к нам на ужин, и уже собирается уходить, и я говорю, Габриэль, останься на выходные, а он отказывается из вежливости. Я говорю, Габриэль, это я, Порция, твоя сестра, какие церемонии, и он смотрит на меня и улыбается, и я знаю, что он останется, и у меня вдруг сердце распахивается, и из груди моей сыплются звезды, как бывает во сне… Мы были очень похожи, да?
